Случай из полтавской жизни


ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА (в порядке их появления на сцене):


ХРЮШКИН (на самом деле Сергей Галицкий) - полтавский распиздяй и планокур. Лет ему под 25, но может быть и старше.

ГАЛИМОВ (Руслан) - друг Хрюшкина.

ТЕЩА Хрюшкина - женщина под шестьдесят, сельского происхождения. Говорит на украинском "суржике".

САНИТАР Саша - молодой человек, ровесник Хрюшкина.

САНИТАРКА Маша - тоже ровесница Хрюшкина.

МЕНТ КОЛЯ - сержант милиции, совсем молоденький (сразу после армии, или вместо армии служить пошел).

Товарищ СТАРШИНА - безымянный мент лет сорока, непосредственный начальник мента Коли. Тоже говорит на "суржике", но с бОльшим количеством русских слов.

САНИТАРЫ ИЗ ДУРДОМА - трое молодых людей крепкого телосложения, наглые и циничные.

ТЕТЯ СВЕТА - жена Хрюшкина, его ровесница, очень деловая.

Сцена представляет собой развертку однокомнатной квартиры: комната (один блок), кухня (еще один блок) и совмещенный санузел (третий блок). Все три блока сообщаются между собой дверями, которые стоят боком к зрителю.


СЦЕНА 1


[Зрители входят в зал и видят сцену без занавеса. Играет FM-радио. На кухне сидят ХРЮШКИН с ГАЛИМОВЫМ. Пока зрители рассаживаются, они забивают косяк и раскуриваются. При этом происходит стандартная подкосячная беседа, которая может варьироваться в зависимости от настроения актеров. Для правильного запаха можно использовать сушеную собачью мяту или петрушку. Раскурившись, они сидят неподвижно и молчат даже после того, как в зале погас свет. ХРЮШКИН совершенно удовлетворен этой ситуацией, ГАЛИМОВУ же она доставляет явные неудобства. Он все-время что-то вертит в руках, то встает, то садится, закуривает и т.д. Наконец ГАЛИМОВ не выдерживает и нарушает молчание.]


ГАЛИМОВ: Хрюшкин!

[ХРЮШКИН молчит.]

ГАЛИМОВ: Хрюшкин!

[ХРЮШКИН молчит.]

ГАЛИМОВ: Хрюшкин!

ХРЮШКИН: А?

ГАЛИМОВ: Хуй на! Не висни, блядь, скажи что-нибудь.

ХРЮШКИН [задумавшись]: Да... Ништяк. [Нюхает воздух.] А запах-то какой!

ГАЛИМОВ: Вот по запаху она тебя и спалит!

ХРЮШКИН: В смысле, кто?

ГАЛИМОВ: В смысле, теща.

ХРЮШКИН: А-а... Так она ж не врубается.

[Молчание. ГАЛИМОВ явно задумался. ХРЮШКИН продолжает сидеть с блаженной улыбкой.]

ГАЛИМОВ: Хрюшкин!

ХРЮШКИН [медленно, с расстановкой, тщательно подбирая слова]: Не, Галимов, ты это... Ну, заебал, короче... Ты зачем сюда пришел: пиздеть или оттягиваться?

[ГАЛИМОВ не знает, что ответить.]

ХРЮШКИН: Ну, вот... Молчание, Руся, вот лучшая музыка! [Хрюкает, чрезвычайно довольный столь умной фразой]. Да. Молчание - это же кайф!

Ну, вот, начнем мы с тобой пиздеть - а хули толку? За что пиздеть-то? А так: сидим себе, молчим, музыку слушаем...

ГАЛИМОВ: О! А давай музыку нормальную поставим.

ХРЮШКИН [подозрительно]: Типа Боба Марли?

ГАЛИМОВ [задумывается]: Та, не... Боб Марли уже заебал... А давай...

ХРЮШКИН: Во-во. И Питер Тош заебал, и Блэк Ухуру заебало, и Ю-Би-Сорок заебало [в продолжение беседы Галимов кивает головой] - короче, сколько есть кассет, все уже заебали. А давай-ка мы лучше...

[Пауза.]

ГАЛИМОВ: Что лучше? Борщика наебнуть?

ХРЮШКИН: Ага! Он теплый еще!

ГАЛИМОВ: Ну, Хрюшкин, ты гонишь! На хуя ж кайф ломать?

ХРЮШКИН: [с важным видом]: Борщик - это кайф. [Снимает с плиты пятилитровую кастрюлю и ставит ее на стол].

ГАЛИМОВ [морщится]: Без меня!

ХРЮШКИН: Нуу, то ты просто не врубаешься. Смотри, какой борщик! [Зачерпывает половник борща и подносит к носу Галимова; тот рефлекторно отодвигает голову]. Сам, между прочим, варил, по эксклюзивному рецепту. А?

[ГАЛИМОВ мотает головой].

ХРЮШКИН: На нет и суда нет. [Прихлебывает из половника, затем начинает есть половником прямо из кастрюли]. Мое дело предложить, твое дело отказаться Мне же больше...

ГАЛИМОВ [внезапно]: Хрюшкин! Ты же буржуй!<B< div>

ХРЮШКИН: Ха! А ты тогда кто?

ГАЛИМОВ: И я буржуй. Оба мы с тобой буржуи, блядь. Буржуи, блядь, ебаные. Разожравшиеся, блядь, ебаные два буржуя.

ХРЮШКИН: А что плохого?

[ГАЛИМОВ молчит.]

ХРЮШКИН [прихлебывая борщ]: Не, в натуре, а что плохого? Сидим вот, шмаль хорошую курим, борщик едим... Мы же не украли, не убили - сами все вырастили, своими, между прочим, руками, все это вырастили - не, ну ты скажи: если нам сейчас хорошо -- что тут плохого? Я вот не пойму: почему, если человеку плохо, то это хорошо? А если хорошо, то он уже "блядь, ебаный буржуй"? Хуйня все это.

ГАЛИМОВ: Да нет. Ты не понял. Я же совсем не о том.

ХРЮШКИН [кладет половник в кастрюлю, ставит ее на стол]: Да понял я тебя, Руся, хорошо я тебя понял, о чем ты сейчас... Ты хочешь сказать: вот, были мы с тобой оба молодые и хорошие, а теперь вот стали старые и хуевые. Да? [ГАЛИМОВ кивает головой]. А почему?

ГАЛИМОВ: А потому что. Вот такие, блядь, два старых хуевых нудных перца. Сидим вот, молчим, борща хаваем... Потом телевизор смотреть будем, потом пообрубаемся...

ХРЮШКИН: Не-а. Потом теща приедет...

ГАЛИМОВ: Ага. И будем с ней вместе телевизор смотреть. За жизнь пиздеть, за цены на базаре. За телесериалы. За политику, за зарплату...

ХРЮШКИН [косясь на кастрюлю с борщом]: Ну, надо же разговор поддержать.

ГАЛИМОВ: Ага. Разговор поддержать... И вот так вот вся жизнь пройдет. Ты что, Хрюшкин, не врубаешься, что так вот и вся жизнь пройдет?! Вся вот возьмет и пройдет!

ХРЮШКИН [снова пододвигает к себе борщ]: Ну и хуй с ней. [Опять зачерпывает из кастрюли.] Она, между прочим, уже прошла. Одни воспоминания остались. [Отхлебывает из половника].

ГАЛИМОВ: Хрюшкин! А сколько тебе лет?

ХРЮШКИН [удивленно смотрит на ГАЛИМОВА]: Ты, что, Галимов, охуел? А тебе сколько лет?

[ГАЛИМОВ задумывается. ХРЮШКИН тоже что-то вычисляет в уме. Пауза.]

ХРЮШКИН: А, ебись оно конем. Все равно не сосчитаем. [Отхлебывает из половника.] Борща хочешь?

ГАЛИМОВ: Да пошел ты на хуй!

ХРЮШКИН [подражая Подеревъянскому]: А я и так на ньОму сыджУ, тИлькы нИжкы звысАють. [Смеется.] Борща хочешь? [Опять смеется.]

ГАЛИМОВ: Давай лучше еще покурим.

ХРЮШКИН: А нету! [Смеется.] Нету-нету-нету-нету!
Или, может, у тебя есть?

ГАЛИМОВ [тянется к карману, потом отдергивает руку]: А, ну его на хуй, с тобой курить. Пошли лучше на Фонарь, с людьми покурим.

ХРЮШКИН: Та, не... Сейчас вот теща приедет, а у нее ключа нет... Обижаться будет...

ГАЛИМОВ [встает]: А я пойду. А то хули толку с тобой сидеть? только кайф ломать.

[Выходит в коридор, начинает обуваться. ХРЮШКИН еще раз отхлебывает из половника и идет следом].

ГАЛИМОВ: Ну, пока.

ХРЮШКИН: Пока-пока. Приветы там передавай.

[ГАЛИМОВ уходит. ХРЮШКИН запирает за ним дверь, возвращается на кухню, закрывает форточку, достает большой пакет травы и, не спеша, забивает косяк.]

ХРЮШКИН [забивая косяк]: На Фонарь, блядь. А хули на том Фонаре? Такие же, блядь, уроды, только нищие. Только и слышно: Дай рубль! Отсыпь на косячок! А потом сядут и пиздят - каждый день одно и то же. Тоже, люди называется. Люди, блядь! Хиппи злоебучие!

[Забив косяк, некоторое время держит его в руках, продолжая свой монолог].

Не, все-таки, до чего же галимый народ! Каждый день - одни и те же морды, одни и те же базары, одни и те же приколы - ебануться и не встать! Один Гайдук был нормальный, да и тот в Москву съебался.

[Задумывается.]

Та! Хули там тот Гайдук! Тоже, блядь, сволОта жадная: какие бабки зарабатывает, а как вина купить - так вечно денег нет. Семья, блядь, у него. Ну и хули? У меня, блядь, тоже семья...

[Замирает, пораженный внезапным открытием.]

..и я, блядь, такой же жлоб! Кугутяра, блядь, рожа буржуйская! Руслику, братишке, косяк зажал. Стыдно мне должно быть!

А мне вот ни хуя не стыдно. И ни хуюшечки не стыдно, ни хуюшечки не стыдно...<B< div>

....

Прикуривает косяк, делает несколько затяжек, кашляет, гасит косяк.]

Блядь, кашлючая какая! Я манал, такую траву в одно рыло курить.

[Снова зачерпывает и отхлебывает из половника. Затем наливает себе большую миску борща и нарезает хлеб, продолжая размышлять вслух.]

Надо было с Русликом... Сусликом... [Хихикает.] Ежиком... [Снова хихикает] ...резиновым. Гандон он, все-таки. А какой был пацан, и какой стал гандон. Вот, не было бы у меня травы - хуй бы он ко мне пришел. А! Все они такие! Сереженька, Сереженька... А как раскурятся, так сразу: Хрюшкин, блядь, пошел на хуй, кайфоломщик хуев! Это еще посмотреть, кто из нас кайфоломщик!

[Переносит еду в комнату, садится на ковер, включает телевизор. Проглатывает несколько ложек, сосредоточенно глядя в экран, затем возвращается на кухню, переносит в комнату кастрюлю и продолжает свое занятие.]

[Занавес или затемнение.]


СЦЕНА 2


[За занавесом слышен звонок. Занавес раскрывается. Хрюшкин неподвижно лежит на ковре перед телевизором, рядом стоит пустая кастрюля и миска. Звонок продолжает звенеть, затем дверь осторожно приоткрывается и в квартиру входит ТЕЩА.]

ТЕЩА: Света! Сэрьожа!

[ХРЮШКИН издает нечленораздельный звук.]

ТЕЩА [входя в комнату, замирает на пороге]: Сэрьожа! А шо цэ ты...

[ХРЮШКИН снова издает нечленораздельный звук, переворачивается лицом к зрителям и слегка срыгивает борщом.]

ТЕЩА: Ой! [Подходит и склоняется над ХРЮШКИНЫМ.] Сэрьожа, ты шо? Шо з тобою?

[ХРЮШКИН не отвечает. ТЕЩА осторожно притрагивается к нему, переворачивает на спину, приоткрывает глаз, подносит ухо к губам.]

ТЕЩА: Вроди дышэ. Жывый... А що цэ - кров? Так. Трэба скорую вызывать.

[Спешно подбегает к телефону, набирает 03, задумывается, потом говорит в трубку.]

ТЕЩА: Га? Цэ скОра пОмощь? Ой, жЭнщина, у нас такА бидА! Я прыхОжу, а вин лэжЫть, а з рОта кров... Та ни, жывЫй, бо дЫха... а з рОта кров... бОжэчкы! ГАлыцькый СэргИй... СкОко лет? ДвАдцять пъять... чы, мОжэ, двАдцять шисть - та ни, пышИть: двАдцять пъять, бо... [Задумывается, зависает.] Га? Ааа, двАдцять пъять, пышИть, двАдцять пъять. Шо? Ни, нэ знАю, я тИко прыйшлА, а вин лэжЫть... [Снова зависает, разглядывает кастрюлю.] Га? Ну, я й кажУ: врОди, борщ йыв, онО, кастрУля пустА стоЙЫть... От, зарАза! ОцЭ, нИбы йомУ тарилОк нэмА! Та ни, цэ я про своЕ. Та ни, про своЕ! Ой, жЭнщина, вы не представляетэ, яка свынЯ! ОцЭ, як сам дОма, так завждЫ прЯмо з кастрУли йысть, прЯмо отАк бэрЭ ополОвныка и ополОвныком з кастрУли йысть... СвынЯ! Та ни, шо вы такЭ кАжэтэ, рятувАты трЭба, цэ ж мий зять... Шо вы смиЕтэсь, я сэрйОзно. Та ни, нэ свЫня сэрйОзно, а сэрйОзно рятувАты трЭба. Шо вы смиЕтэсь? Приедет, ждите? А скОко ждаты?

ОтакЭ! Трубку повесила! "Вызов прийнят, ждите". А скОко ждаты?
[Оглядывается по сторонам.] БОжэчкы! СичАс лЮдэ прЫйдуть, а тут...

[Поднимает с пола кастрюлю, уносит в мойку, затем начинает прибирать в квартире. По ее движениям видно, что дым марихуаны, скопившийся в квартире, уже на нее подействовал.]


СЦЕНА 3


[Cнова звенит звонок. ТЕЩА открывает дверь. Входят САНИТАР и САНИТАРКА.]

САНИТАР [внимательно нюхая воздух]: Здравствуйте!

ТЕЩА: Здрастуйтэ.

САНИТАР [с широкой улыбкой]: Ну, и где наш больной?

ТЕЩА [нелюбезно]: Ось, лэжЫть.

САНИТАР: Ага. Ну, мы его сейчас... [Снова нюхает воздух, подходит к больному. САНИТАРКА следует за ним.] Сейчас, сейчас... [Садится на корточки, переворачивает Хрюшкина на спину, поднимает ему веко, заглядывает в глаз. САНИТАРКА тоже садится на ковер и "зависает" без движения; на лице ее отражается напряженный мыслительный процесс.]

ХРЮШКИН [сквозь сон]: На хуй...

САНИТАР [борясь с внезапным приступом смеха]: Живой. [Смех переходит в беззвучную истерику, САНИТАРКА тоже хихикает, ТЕЩА с подозрением косится на обоих].

САНИТАР: Живее всех живых, просто накурился до обморока. [Оглядывается на ТЕЩУ

 [Оглядывается на ТЕЩУ, которая стоит как вкопанная. Встречается с нею взглядами, происходит небольшая беззвучная дуэль.]

ТЕЩА: А шо цэ... чомУ в ньОго кров?

САНИТАР [трогает "кровь" пальцем, затем нюхает]: Это не кровь. Это борщ. Он борща обожрался [снова самопроизвольно хихикает]. Вот, посмотрите.

[Встает с пола, подносит палец к тещиному носу. ТЕЩА отдергивает голову. САНИТАР снова хихикает, потом вдруг делает серьезное лицо.]

САНИТАР: Кстати, хозяйка, а борща не осталось?

ТЕЩА: А вам на що?

САНИТАР: Нуу... Для экспертизы!

ТЕЩА: Ни. НэмАе.

САНИТАР: Жаль... Очень жаль...

[Пауза, в ходе которой происходит обмен взглядами].

САНИТАР: Ну, раз борща не осталось, так может быть, хоть колбаски какой-нибудь? Или яичницу пожарите, а то ведь с утра не евши. А мы покамест зятя вашего починим.

[ТЕЩА глядит на САНИТАРА с недоверием.]

САНИТАР: Ну шо вам, хозяйка, пары яиц уже жалко? Мы тут по вызовам мотаемся, себя не жалея, семьи не видим, зарплату третий месяц не получали - и все ради того, между прочим, именно ради того, чтобы зять ваш был жив-здоров! Жизнью, можно сказать, жертвуем, а вы... Эх, вы!

[ТЕЩА молча уходит на кухню и начинает жарить яичницу, нарезать хлеб и т.д. САНИТАР садится на ковер рядом с ХРЮШКИНЫМ, достает из саквояжа тонометр и пытается приладить его к ХРЮШКИНУ, одновременно прислушиваясь к происходящему на кухне.]

САНИТАР: Пожарит или не пожарит? О! Вроде холодильник хлопнул. Как эта срань присоединяется? Ага, вот.. О! Сковородку чистит! Слышишь, Маша, она сковородку чистит! Сейчас обедать будем!

[САНИТАРКА не отвечает, сидя в той же позе с тем же выражением на лице]. Маша, ты что?

САНИТАРКА: Ой, Саша, со мною что-то не то...

САНИТАР [глядя на нее в упор]: А, это нормально. Это тебя тОркнуло. Меня, кстати, тоже тОркнуло, и причем нехило. Этот, как его там, он сегодня неплохую траву курил...

САНИТАРКА: Саша...

САНИТАР: Что?

САНИТАРКА: Саша, но мы же не курили. Как же нас могло...

САНИТАР: ...тОркнуть? Очень даже могло. [С ученым видом:] Видишь ли, пассивное курение марихуаны, которое имеет место в данном случае, также может оказывать, и оказывает, вернее, уже оказало... Оказало! Таки оказало! Оказало, оказало, оказало - мгм, оказало определенное психоактивное воздействие. Проще говоря, мы с тобою "хАпнули центрОв" - это, видишь ли, в народе принято называть... Ага! В общем, дым марихуаны, скапливающийся в помещении, в народе принято называть "центром", или "маяком", но "маяк" -- это обычно в России говорят, а у нас с тобою центр. [Снова нюхает воздух.] Неумолимый и беспощадный.

САНИТАРКА [чуть не плача]: Саша! Что делать?

САНИТАР: Радоваться! [Видит, что САНИТАРКА не спешит радоваться, пододвигается к ней, обнимает, гладит по волосам.]

САНИТАРКА: Саша! Что делать? Я же теперь наркоманкой стану...

САНИТАР: Та не... Не станешь...

[Подсаживается к ней, обнимает и что то шепчет на ухо. Санитарка постепенно начинает улыбаться и хихикать, а затем все постепенно переходит в эротическую игру, более или менее откровенную, по желанию актеров. Между тем ТЕЩА выходит из кухни и замирает на пороге комнаты, наблюдая эту сцену. Спустя некоторое время она так же тихонько перебирается к телефону и звонит в милицию.]

ТЕЩА [шепотом]: Алё! Милиция? Ой, девушка, у нас тут такЭ... Ни, я нэ мОжу громче, бо вонЫ щэ тут. Та, вонЫ. БандЫты. ГрабИжныкы. Зятя мОго вбЫлы, я прыхОджу, а вин лэжЫть, и кров з рОта, а вонЫ смиЮться, кАжуть, цЭ борщ. Так, адрЭса, зараз... -- маршала Бирюзова шиснадцять, квартыра 32 - ой, тИкы хай скорИшэ вжэ прыЙЫдуть, бо вонЫ щэ й мэнЭ вбъють. Що, кАжэтэ? У вАнну сховАтыся? Ага, я зАраз...

[ТЕЩА запирается в ванной. Санитары некоторое время продолжают свое занятие, потом САНИТАРКА отстраняется от САНИТАРА и оглядывается по сторонам.]

САНИТАР: Маша, ты что?

САНИТАРКА: Саша... Мы же тут не одни...<

САНИТАР: Одни, не одни, какая разница... [Тянется к САНИТАРКЕ, но она встает и отступает на шаг; тогда и он встает, поправляет халат, оглядывается по сторонам.] А где же бабка-то? Хозяйка, где же вы? Принимайте работу!

[САНИТАР выходит на кухню, САНИТАРКА следом за ним. ]

О! И тут нету! Эй, хозяечка!

[ТЕЩА в ванной испуганно съеживается, старается не дышать.]

Вот она была и нету... [Замечает яичницу.] Оба-на! Хавчик! Смотри, Маша - хавчик! Сейчас мы его усвинячим!

[САНИТАРКА стоит в нерешительности; видно, что ей очень хочется есть, но как-то стыдно и неудобно, что ли. Между тем, САНИТАР ставит сковородку на стол.]

Ну, Маша, сИдайтэ, будь лАска, и до робОты!

САНИТАРКА: Я... я не...

САНИТАР: Не хочешь -- как хочешь. Тут и на одного-то маловато будет.

[Берет кусок хлеба, вилку, принимается за яичницу. САНИТАРКА все еще мнется, затем вдруг резко и решительно хватает вилку, подсаживается и начинает есть.]

САНИТАР: О! Так бы и сразу! Свиняк, мать, -- это не шутка, это вещь серьезная, требующая немедленного и обильного удовлетворения.

САНИТАРКА: Свиняк?

САНИТАР: Ну, да, свиняк, или свинячка - это народное название явления, характерного для интоксикации каннабиноидами. Аппетит, понимаешь ли, чрезвычайно могучий, зверский аппетит, и все такое вкусное - то есть, я хотел сказать, вкусовые ощущения чрезвычайно интенсивны, и... Ага? Правда, очень вкусно?

САНИТАРКА: Ага.

САНИТАР: Вот! А ты еще хлебушка, и сметанки... [САНИТАР заглядывает в холодильник] где же тут сметана... Нет, это не сметана! Что за дурная мода, пустые банки в холодильник ставить! Ну, давай, может, наскребем чего-нибудь... О! А тут и майонез есть, майонез ведь гораздо лучше...

САНИТАРКА: Не люблю майонез. [Хихикает, потом заходится смехом.]

САНИТАР: Маш, а, Маш? Может, вместе посмеемся?

САНИТАРКА [борясь с приступами смеха]: Нет... Это так сложно объяснить, я вот сейчас поняла, но это так сложно... Саша, закрой холодильник, испортится!

САНИТАР: Подожди, я сейчас... Может быть, там еще чего-нибудь... Вау! Котлеты! Маша, хочешь котлету?

САНИТАРКА: Вот, ты понимаешь... Ну, как это сказать... Короче говоря, когда я говорю, что не хочу, а на самом деле хочу, а иногда говорю хочу, а на самом деле не знаю, хочу или не хочу - глупо, да? Фффух! Саша, холодильник закрой, пожалуйста! Испортится ведь.

САНИТАР [достав из холодильника кастрюлю с котлетами, закрывает дверцу]: Не. Теперь не испортится. Вот, я его надежно закрыл, сейчас проверим [дергает ручку, дверца открывается] - нет, плохо закрыл, надо посильнее хлопнуть [хлопает] - оп! И поехали!

[САНИТАР ставит кастрюлю на стол. САНИТАРКА берет колету, внимательно осматривает ее со всех сторон.]

САНИТАРКА: Рыбная, что ли...

САНИТАР: Ну, вот. Ты еще скажи, что рыбные котлеты не любишь.

САНИТАРКА: Нет. Люблю. Я все люблю [надкусывает котлету], только мне стыдно...

САНИТАР: Чего стыдно?

САНИТАРКА: Ну... Это так сразу не объяснишь. Понимаешь, Саша, вот, я хочу, и мне сразу стыдно, что я хочу [опять надкусывает котлету]; а потом я не хочу, и мне уже стыдно, что я не хочу, хотя только что было стыдно, что я хочу, и...

САНИТАР [с набитым ртом]: Короче говоря, и хотеть стыдно, и не хотеть стыдно?

САНИТАРКА: Что ты надо мной издеваешься? Ну вот, опять ты все мои слова переврал! Я же не про это говорила, а я говорила, что вот, например... Например, я майонез люблю, на самом деле, а вместо этого беру котлету, и прямо руками ем...

САНИТАР: Нуу, мать, это еще не самый клинический случай! Пациент-то наш, например, -- ну, ладно, оставим его в покое, пусть его лежит, или вот это, классический вариант, когда салат руками едят - ну, это совсем неинтересно, это, допустим, даже я так делаю, это, если руки помыть, так очень даже нормально. А вот, мне Гайдук рассказывал за одного перца, так тот вобще масло от куска откусывал, а потом от батона откусывал,

типа как хлеб с маслом... а мать потом ругалась, что все масло погрызено... Или еще... [замечает в пепельнице недокуренную папиросу с марихуаной] ага! Похоже, нам тут и покурить осталось!

САНИТАРКА: Я не буду.

САНИТАР: Ну, вот, опять та же самая тема! Ты мне скажи: ты хочешь курить, или ты не хочешь курить?

САНИТАРКА [задумавшись]: Не хочу.

САНИТАР: А на самом деле?

[Пауза, дуэль взглядов.]

САНИТАРКА [обречено]: Ну, давай.

[Происходит раскурка, в ходе которой САНИТАР вдувает САНИТАРКЕ паровоз. В продолжение всей этой сцены теща находится в ванной, но не сидит без дела. Сперва она смотрит в зеркало, затем рассматривает дочкину косметику и начинает краситься "по-боевому", как на танцы. Затем берет плойку и закручивает волосы. Потом рассматривает себя в зеркале, принимает героическую осанку, наконец осматривается по сторонам и берет в руки поочередно все тяжелые предметы, которые есть в ванной, как бы примеряясь к ним. ]

САНИТАРКА [кашляя]: Фффу... Больше не буду.

САНИТАР: А больше и не надо! Я уже чувствую...

САНИТАРКА: Ой...

[Звонок в дверь, потом еще и еще.]

САНИТАРКА: Саша, звонят!

САНИТАР: А это, родная ты моя, слуховая галлюцинация. На самом деле, и не галлюцинация даже, а псевдогаллюцинация, просто ты один звук за другой принимаешь. Это далеко, на другой стороне улицы у машины сигнализация, а тебе кажется, что это звонок. Просто слух очень обостряется, сейчас бы хорошо бы музыку послушать.

[Встает, осматривает магнитофон, начинает рыться в кассетах.]

САНИТАР: О! "Блэк Ухуру"! А я думал, что у такого жлоба, ну, в самом лучшем случае, "Кино" или хард-рок какой-нибудь. Вроде "Дип Перпл". А кстати, знаешь, так вдруг захотелось старый тяжеляк послушать...

[В этом момент в прихожую входят МЕНТЫ. В тот же момент ТЕЩА наконец остановила свой выбор на швабре и с криком "Ну, оцЭ я йым дам!" выскакивает из ванной, но останавливается, увидев МЕНТОВ. САНИТАРЫ тоже их видят и замирают на месте. Немая сцена.]


СЦЕНА 4

[Те же и МЕНТЫ.]

САНИТАР [САНИТАРКЕ, шепотом]: Маша, у нас все в порядке. Мы юные влюбленные.

[Садится за стол, принимает томный вид, делает влюбленные глаза. Между тем, МЕНТЫ отодвигают оторопевшую ТЕЩУ и входят на кухню.]

СТАРШИНА: Здрастуйтэ. Прэдьявить докумэнты, будь ласка.

[ТЕЩА пытается что-то сказать СТАРШИНЕ, но САНИТАР перебивает мента, отвлекая его внимание. Так же точно САНИТАР поступает и в дальнейшем.]

САНИТАР: Какие документы, товарищ старшина? Мы же врачи со "Скорой помощи".

СТАРШИНА: Врачи?

САНИТАР: Ну да, врачи. Мы по вызову приехали.

СТАРШИНА: По вызову?

САНИТАР: Ну да, по вызову. Нас хозяйка вызвала.

СТАРШИНА: Хозяйка?

СТАРШИНА: Ну, да, хозяйка вызвала. У нее сын заболел.

[Теща снова пытается вмешаться, но СТАРШИНА дает ей знак помолчать.]

СТАРШИНА: Так. Прэдьявить докумэнты, будь ласка.

[Эта сцена повторяется несколько раз, с разными вариациями, пока не начнет надоедать. Все это время МЕНТ КОЛЯ тупо стоит в коридоре и осматривается по сторонам. ТЕЩА оставляет свои попытки вставить слово в беседу, уходит в комнату, садится на диван и начинает что-то бурчать - очевидно, жалуется на жизнь.

Наконец МЕНТ КОЛЯ соображает, что к чему, и проходит на кухню. Видно, что он укурен "в хлам".]

МЕНТ КОЛЯ: О! Врачи! А промедол у вас есть?

СТАРШИНА: Пирамидон? На шо?

МЕНТ КОЛЯ: Не, товарищ старшина, то вы не понимаете. Пирамидон - то чухнЯ, в любой аптеке есть. А то - промедол... Лекарство такое секретное, шоб ничего не болело. На скорой помощи всегда есть.

САНИТАР [принимая внушительный вид]: Только в реанимации, уважаемый.

МЕНТ КОЛЯ: А шо есть?

САНИТАР: Только димедрол, уважаемый, только димедрол.

СТАРШИНА: Димедрол?

МЕНТ КОЛЯ: Ну, димедрол ничего, тоже ничего... Лекарство тоже ничего... [С наездом.] Слы, пацан, а может

, у тебя кетамин есть?

САНИТАР: Пацан?...

МЕНТ КОЛЯ: Ну, мужик, не в обиду... Ты ж нормальный, да? Ну, так будь нормальным!

САНИТАР: Кетамин тоже в реанимации, а у нас не реанимация, а нормальная "скорая помощь". У нас только димедрол.

МЕНТ КОЛЯ [пытается наехать покруче, но пасует под пристальным взглядом САНИТАРА]: Та ну... Та я ж ничего... Ну, димедрол, то хай будет димедрол, я ж не против... Я ж ничего, хай будет димедрол. Только внутривенно. [Закатывает рукав.]

[САНИТАР делает МЕНТУ КОЛЕ инъекцию димедрола.]

МЕНТ КОЛЯ: Ох, хорошо! А для товарища старшины пару кубиков?

САНИТАР: Извини, больше нету.

СТАРШИНА: Як цэ "нету"? А ну, прэдъявить докумэнты!

САНИТАР: Ладно, сейчас посмотрю. О, вот еще одна ампула.

[САНИТАР делает СТАРШИНЕ инъекцию. МЕНТ КОЛЯ тем временем садится на пол у стенки и отъезжает.]

СТАРШИНА: Товарыщ сержант! А ну, нэ спать!

[МЕНТ КОЛЯ вскакивает и застывает по стойке смирно, но вскоре расслабляется и занимает прежнее место.]

СТАРШИНА [САНИТАРУ]: Ну, и шо у вас тут трАпылось?

САНИТАР: Не знаю, товарищ старшина. Мы на вызов приехали.

СТАРШИНА: И мы на вызов прыехали. А шо трАпылось?

САНИТАР: Ну, короче... Долго объяснять... Пойдемте, сами посмотрите.

[Увлекает СТАРШИНУ в комнату. ]

СТАРШИНА: Коля, нэ спать!

[МЕНТ КОЛЯ встает и идет следом. САНИТАРКА сидит не шевелясь, до сих пор переживая случившееся.]


СЦЕНА 5


[В комнате. Те же и ХРЮШКИН. ТЕЩА по-прежнему на диване и по-прежнему бурчит, иногда вяло жестикулируя, как будто с кем-то беседуя. САНИТАР приводит СТАРШИНУ в комнату и демонстрирует ему ХРЮШКИНА.]

САНИТАР: Вот, товарищ старшина.

САНИТАР: Коля, а ну, подывЫсь, шо з ным такЭ.

[МЕНТ КОЛЯ наклоняется над ХРЮШКИНЫМ, тормошит за плечо, поднимает веко, заглядывает в глаз.]

ХРЮШКИН [сквозь сон]: На хуй...

МЕНТ КОЛЯ [пинает ХРЮШКИНА ногой]: Каззел, блядь! Товарищ старшина, он матюкается!

СТАРШИНА [уже сонно]: Ну, так упЫздь його...

[МЕНТ КОЛЯ тычет ХРЮШКИНУ в живот резиновой дубинкой. ХРЮШКИН срыгивает борщом.]

МЕНТ КОЛЯ: Ох, ни хуя ж себе! Товарищ старшина!

СТАРШИНА [после паузы]: Га?

[МЕНТ КОЛЯ к тому моменту уже задремал. СТАРШИНА, напротив, проснулся и продолжает спрашивать.]

СТАРШИНА: Га? Шо? Я пытАю: ШО? [Замечает, что МЕНТ КОЛЯ задремал.] Коля, нэ спать!

МЕНТ КОЛЯ [вытянувшись по стойке смирно]: Шо?

СТАРШИНА: У жопе харашо! Дэ йЫхни докумэнты?

МЕНТ КОЛЯ: У жопе... То есть, так точно, товарищ старшина!

СТАРШИНА: Блядь! Шо "так точно"?

МЕНТ КОЛЯ: Документы, товарищ старшина.

СТАРШИНА [с упреком]: Ну, Коля, ну, шо за ёб твою мать? Я пытАю: дэ докумэнты?

САНИТАР: А вы у бабки спросИте. Она тут, вроде, с самого начала была.

СТАРШИНА [подойдя к ТЕЩЕ]: Здрастуйтэ. Прэдьявить докумэнты, будь ласка.

ТЕЩА [не открывая глаз]: А докумЭнты в порЯдку, товарыщ гэнеральный прокурор. Квартыра вЫкуплэна, ордэр и вси бамАгы в мЭнэ дома лэжАть, бо оцЫм дИтям ЙЫх хиба остАвыш? Вы ж бАчыте, товарыщ гэнэральный прокурор, шо воно тут рОбыться. Оцэ, як Света на робОти, а Сэрьожа, вин жэ як дитЯ, йомУ ничОго довирЯть низзя! И оцэ, вин лэжЫть, прыйЫхалы врачи и кажуть: цэ борщ. И я так думаю, товарыщ гэнеральный прокурор, шо то нэ борщ. То бандыты пэрэвдЯгнэни! Я ж тодИ хамИль-хамИль до телефону и вызываю милицию. ПрыЙЫхалы милицанэры: пьЯни, матюкаються и почынАють мого Сэрьожу быты. А бандыты смиЮться и кАжуть: "Только димедрол, уважаемый, только димедрол". НИбы-то я нэ знаю шо такэ димедрол, бо я санитаркою работала, а воны думають, шо я нэ знаю! Так оцэ, воны тым димедролом Сэрьожу обкололы и зараз почнуть всэ вынОсыты! А милиция з нымы у згОвори, чы можэ куплэна, я нэ зна', можэ й куплэна, бо ж у нас тэпэр дэмократия и плюрализьм, усИх купЫты можна, а милицанэры гИрши за бандЫтив, вжэ й нэ знаеш, кого бИльше бояты

... А я вжэ на пэнсии, и тОйы пэнсии нэ бачу вжэ трэтий мисяц, Света получае сто грЫвэнь, в Сэрьожи то густо, то пусто, бо вин на рынку торгуе, а там на рынку то рэкет, то милиция, то вкрАдуть, то нэгоднэ кУпэ - одно разорение, ота торговля... И щэ хочуть дытЫну завЭсты, а я йЫм кажу: яка дытЫна? Яка дытына? Хто йыйы будэ... [дальше монолог становится совсем неразборчивым, в нем мелькают имена персонажей политической сцены и тересериалов, с разными произвольными добавками, по желанию актрисы.]

[Когда теща начинает жаловаться на милицию, СТАРШИНА, до сих пор косившийся на САНИТАРА, выводит его на кухню. МЕНТ КОЛЯ остается в комнате, садится на диван рядом с ТЕЩЕЙ и снова задремывает.]

СТАРШИНА: А шо цэ за бабка?

СН. Не знаю. Она тут с самого начала была, и, я так думаю...

СТАРШИНА: Ну, ты шо, нэ бАчыш?

САНИТАР: Что именно?

СТАРШИНА: Парень, нэ прыдурюйся! Мы з тобою роботаем на одну контору, и не нада ставыты нам палкы в кальоса!

САНИТАРКА: Саша, мы уже можем ехать?

СТАРШИНА: Ни, нэ можэтэ.

САНИТАР: Так вы нас задерживаете?

СТАРШИНА: Да. Я вас задэржую.

САНИТАР: Тогда одну минутку.

[Решительно шагает в коридор, берет телефонную трубку, набирает номер диспетчерской.]

САНИТАР: Алло, Танюшка? Танюш, отзови нашего водителя, пожалуйста, нас тут милиция задержала. До вечера, наверное. Да так, ничего особенного, потом приеду, расскажу...

СТАРШИНА: А ну, покладЫ! ПокладЫ, кому сказав!

[САНИТАР кладет трубку.]

СТАРШИНА [ощупывая дубинку]: Ты шо, падлюка...

САНИТАР: Я вам, уважаемый, не падлюка, а врач со скорой помощи. Я на работе, меня пациенты ждут. И если меня задерживают, я должен, по крайней мере, предупредить начальство, чтобы машина не простаивала. А вам придется написать протокол, и за димедрол расписаться, между прочим.

СТАРШИНА: Якый димедрол?

САНИТАР: А то вы не знаете?!

[Пауза. СТАРШИНА смотрит на свой закатанный рукав и на локтевой сгиб и пасует окончательно.]

СТАРШИНА: Ну, я цэ... Я той... Парень, ты ж нурмальный?

САНИТАР: Йес, оф коз.

СТАРШИНА: Ну, отож, я й кажУ... Мы роботаем на одну контору... ты ж знаеш, яка в нас робота. Собача в нас робота. А в мэнэ жинка бэз роботы, та щэ двое дитэй...

САНИТАР: Ну, и?

СТАРШИНА: Ну, ты ж мэне пОйняв?

САНИТАР: Не уверен.

СТАРШИНА [вздыхает, лезет в карман, достает бумажник]: И я знаю, яка у вас робота, и яка у вас зарплата... Ну, кароче, парень, оцэ я сьО'дни нахалтурыв трИшэчкы, так ты визмЫ, не стесняйся...

[СТАРШИНА достает из бумажника купюру. САНИТАР глядит на него с демонстративным непониманием. Тогда СТАРШИНА достает еще одну купюру, затем еще одну. САНИТАР наконец берет.]

СТАРШИНА: Ну, ось и добрэ. А тэпэр пишлы, будэ в мЭнэ одна прозьба.

[САНИТАР и СТАРШИНА выходят в комнату, подходят к ТЕЩЕ, сидящей на диване.]

СТАРШИНА: Ну, ось, оця бабка... Ты ж бачыш, шо вона нэнурмальна?

САНИТАР: Ну, я же не психиатр...

СТАРШИНА: Слухай, парень, я тоби щэ грошей дам, тилькы забэры йыйы звидсы. Вона ж нэнурмальна, вона должна буты у дурдоми - ну, ты мэнэ пойняв?

САНИТАР: Понял, старшина, только и ты меня пойми. Я же только что машину отправил - что мне, по-твоему, троллейбусом ее везти?

СТАРШИНА: А шо ж робыты? Ты ж чув, шо вона про нас казала?

САНИТАР: А какая разница? Пусть говорит, что хочет - она же ненормальная.

[Пауза.]

СТАРШИНА: Ни, цэ нэпорядок. Если вона нэнурмальна, вона дОлжна буты у дурдоми.

САНИТАР [достает блокнот, раскрывает]: Ну, вот тебе номер психиатрической скорой помощи, позвони, они приедут, заберут.

СТАРШИНА: Нэ трэба, сам знаю, як тудЫ звонЫты. Коля!

[Мент Коля вскакивает с дивана.]

МЕНТ КОЛЯ: Я!

СТАРШИНА: Так, Коля, вызывай психиатрычну, хай прыйидуть и йыйы забэруть.

МЕНТ КОЛЯ: Ага.

СТАРШИНА: Не ага, а так точно!

МЕНТ КОЛЯ: Ага... То есть, так точно!

[Идет в коридор, снимает телефонную трубку, н

МЕНТ КОЛЯ: Алло! Это психиатрическая скорая помощь? Старшина Босэнко вас беспокоит. У нас тут психиатрический больной, буйный. Возраст? Лет шестьдесят. Пол... женский. Ага... Спасибо...

[В ходе разговора МЕНТ КОЛЯ присаживается под стенку и задремывает с трубкой в руках. СТАРШИНА тем временем садится на диван и тоже задремывает.

САНИТАР озирает эту картину, потом переводит взгляд на телевизор и, уже не в силах оторваться, присаживается на ковер рядом с ХРЮШКИНЫМ. Входит САНИТАРКА.]

САНИТАРКА: Саша, ну что, поехали?

САНИТАР: Сейчас. Вот, только Трансформеров досмотрим.

САНИТАРКА: Фу, Трансформеры! Я еще понимаю, Сэйлормун...

САНИТАР: Та, то ты не понимаешь... [Подозвав ее поближе, громким шепотом:] Трансформеров по накуре смотреть - самое то! Присядь на минутку, сейчас досмотрим и поедем...

[САНИТАРКА присаживается рядом с санитаром, он обнимает ее, и оба сосредоточенно глядят в телевизор.]

[Занавес или затемнение.]


СЦЕНА 6


[Та же декорация, и та же компания. МЕНТ КОЛЯ спит в коридоре возле телефона, СТАРШИНА и ТЕЩА на диване, САНТАР и САИТАРКА на ковре. Звенит звонок.]

САНИТАРКА: Саша, звонят...

САНИТАР: Ну и пусть звонят... Кому надо, сам зайдет.

[Продолжают спать. Звонок звонит еще несколько раз, затем в квартиру входит 1-Й САНИТАР ИЗ ДУРДОМА и застывает на пороге, обводя взором всю картину. ]

1-й САНИТАР ИЗ ДУРДОМА: Бляаа... Дурдом...

[Выходит на лестничную площадку. Оттуда доносятся обрывки разговора и взрывы хохота. Затем все трое САНИТАРОВ ИЗ ДУРДОМА потихоньку заходят в квартиру и останавливаются на пороге комнаты.]

2-й САНИТАР ИЗ ДУРДОМА: Ну, пиздец...

1-й САНИТАР ИЗ ДУРДОМА: И кого тут забирать, спрашивается...

2-й САНИТАР ИЗ ДУРДОМА [достает блокнот, читает]: Сорок шесть лет, пол мужской... Вот этот, вроде... [Показывает на мента.]

1-й САНИТАР ИЗ ДУРДОМА: Та не, то ты не то читаешь. Смотри: "шестьдесят лет, пол женский". Вон она, на диване.

2-й САНИТАР ИЗ ДУРДОМА: Та не, то ты гонишь. Шестьдесят лет, пол женский, то прошлый вызов был. Когда она соседку ножницами порезала.

1-й САНИТАР ИЗ ДУРДОМА: Тю! Так то вобще позавчера было...

2-й САНИТАР ИЗ ДУРДОМА: Ну, вот, я ж и говорю. Шестьдесят лет, пол женский, то вобще позавчера было. А сегодня вот этот мужик... в ментовской форме.

3-й САНИТАР ИЗ ДУРДОМА: Мужики, ну его на хуй. Давайте лучше девчонку заберем.

САНИТАР: А вот я сейчас кому-то заберу!

2-й САНИТАР ИЗ ДУРДОМА: О! Шурик! Привет! Какая встреча!

САНИТАР: Привет, Валера! Так ты сейчас на психиатрической?

2-й САНИТАР ИЗ ДУРДОМА: Ага.

САНИТАР: Ну, и как оно ничё?

2-й САНИТАР ИЗ ДУРДОМА: Ничё. [Хихикает.] Ничё. Ничё... [Смех переходит в истерику, другие санитары подозрительно косятся на него, он замечает и перестает смеяться.] В смысле, что ничё. [Санитарам.] Ребята, не ссыте, это наш человек. Смеяться - можно! [Снова ржет.]

САНИТАР: Скажи, ништяк?

2-й САНИТАР ИЗ ДУРДОМА: Ага. В жизни б не подумал, что можно с центров - и так угореть!

САНИТАР: Та! То ты еще всего не знаешь! Тут вобще такой дурдом творится...

3-й САНИТАР ИЗ ДУРДОМА [обиженно]: Блин! Чуть что - так сразу и дурдом!

[Все оборачиваются к нему, он продолжает.]

3-й САНИТАР ИЗ ДУРДОМА: У нас в дурдоме, между прочим, мужики на полу не валяются. У нас чистота и порядок, даже получше, чем у некоторых дома. И анашой не воняет даже в сортире. У нас они все по струночке ходят! Дурдом, дурдом... Да что вы знаете про дурдом? И вобще, забудьте это слово "дурдом"! У нас вам не дурдом, ясно? У нас психиатрическая лечебница, лучшая в Украине, между прочим, у нас даже шведы лечиться приезжают!...

САНИТАР: Те самые?

3-й САНИТАР ИЗ ДУРДОМА: А ты как думал? Те самые! Берут и приезжать, ебать их в сраку, берут и приезжают! И лечатся, блядь! Лечатся! И тебя, блядь, вылечим, на

на хуй! Вылечим! [Надвигается на САНИТАРА.]

2-й САНИТАР ИЗ ДУРДОМА: Валера, успокойся! Блядь, ну успокойся же ты, еб твою! [САНИТАРУ] Извини, брат, он как накурится, его иногда заносит.

3-й САНИТАР ИЗ ДУРДОМА: Кто накурился? Я накурился? Ты блядь, тезка злоебучая, ты вобще, блядь, думай, что гонишь!

1-й САНИТАР ИЗ ДУРДОМА: Валера, тише, мент проснется.

СТАРШИНА: А я и нэ сплю. [Встает.] Здрастуйтэ, хлОпци. Прэдъявить докумэнты, будь ласка.

3 САНИТАР: Хуй тебе в рот, а не документы! Сам, блядь, предъяви документы, чучело накуренное! [Смотрит менту в глаза.] Ооо, да ты еще и обкололся! А ну, покажи руки!

СТАРШИНА: Сичас. [Делает вид, что закатывает рукав, и вдруг выхватывает пистолет из кобуры и отпрыгивает в сторону.] А ну, хлопци, рукы вгору!

[САНИТАРЫ ИЗ ДУРДОМА удивленно смотрят на СТАРШИНУ. Он щелкает предохранителем.]

СТАРШИНА: Рукы вгору, кому сказав! Стрелять буду!

САНИТАР: Товарищ старшина, они ж нормальные...

СТАРШИНА: И ты рукы вгору, и давай сюда гроши! Ну?

[САНИТАР нарочито медленно ищет по карманам деньги. СТАРШИНА нетерпеливо следит за его движениями.]

СТАРШИНА: Ну?

[ХРЮШКИН громко пердит, как бы ему в ответ. САНИТАРЫ тихонько хихикают.]

СТАРШИНА: Ну?

[ХРЮШКИН снова громко пердит. САНИТАРЫ смеются громче. СТАРШИНА поворачивается к ХРЮШКИНУ, наводит на него пистолет.]

СТАРШИНА: Ну?

[ХРЮШКИН пердит. После этого смех переходит в общую истерику. Смеется даже СТАРШИНА и проснувшийся МЕНТ КОЛЯ. Занавес или затемнение; смех слышен еще некоторое время после.]


СЦЕНА 7.


[Все ТЕ ЖЕ на ковре перед телевизором. По телевизору идет "Белое солнце пустыни". ВСЕ хором повторяют за актерами цитатные реплики и дружно смеются. При общем оживлении ХРЮШКИН пердит; сперва это всех радует, затем после пердежа смех резко смолкает.]

3-й САНИТАР ИЗ ДУРДОМА: Обосрался...

2-й САНИТАР ИЗ ДУРДОМА [проверяет Хрюшкина]: Не, не обосрался.

3-й САНИТАР ИЗ ДУРДОМА: Блядь! А воняет как вагон тухлой капусты!

СТАРШИНА: Трэба форточку открыть. Товарыщ сэржант!

МЕНТ КОЛЯ: Я!

СТАРШИНА: Головка од хуЯ! Форточку открыть!

МЕНТ КОЛЯ: Есть! [Засыпает.]

СТАРШИНА: Бля! Ну, шо за маладьОж?

[ХРЮШКИН снова пердит.]

3-й САНИТАР ИЗ ДУРДОМА: Ну, теперь точно обосрался...

2-й САНИТАР ИЗ ДУРДОМА [проверяет Хрюшкина]: Не, не обосрался.

3-й САНИТАР ИЗ ДУРДОМА: ПОКА не обосрался. Слушай, Валера, а давай его в ванну положим. Чтобы как только, так и сразу.

СТАРШИНА: А хули в ванну. Всэ одно вонЯтымэ ж. Трэба форточку открыть. Товарыщ старшина!

МЕНТ КОЛЯ: Га?

СТАРШИНА: Хуй на! Форточку открыть!

МЕНТ КОЛЯ: Есть! [Засыпает.]

САНИТАР [задумчиво]: Нет, коллеги, форточка здесь не поможет.

МЕНТ КОЛЯ [сквозь сон]: Ага.

СТАРШИНА: Шо "ага"? А ну, падъйом!

МЕНТ КОЛЯ: Есть! [Пытается подняться, падает.]

СТАРШИНА: От жэ ж дохлятина!

[ХРЮШКИН снова пердит.]

СТАРШИНА: ХлОпци! Будь ласка! Вынэсить його звидсы на хуй, шоб нэ воняв! Бо вжэ нэвозможно!

3-й САНИТАР ИЗ ДУРДОМА: А и точно, давайте его на площадку вынесем.

САНИТАР: Не. Еще простудится...

[ХРЮШКИН снова пердит. 3-й САНИТАР ИЗ ДУРДОМА встает с ковра.]

3-й САНИТАР ИЗ ДУРДОМА: Не простудится. Мы ему половичок постелим. А ну, пацаны, помогите! [Хватает ХРЮШКИНА за ногу, остальные САНИТАРЫ тоже встают и подключается к процессу. СТАРШИНА, не вставая с ковра, по привычке командует. САНИТАРЫ выносят ХРЮШКИНА за дверь, затем возвращаются к телевизору. Продолжается просмотр и комментирование "Белого солнца пустыни". Занавес или затемнение.]


СЦЕНА 8


[ТЕ ЖЕ на ковре. ВСЕ спят. Из-за двери доносятся шаги по лестнице, потом голос ТЕТИ СВЕТЫ.]

ТЕТЯ СВЕТА: Сережа, что с тобой? Опять уделался? Точно уделался! [Глухой удар, потом

еще и еще.] Скотина, свинья, засранец! И с таким дебилом я жизнь связала! Нет, надо было маму слушать, правильно мама говорила...

[С этими словами ТЕТЯ СВЕТА входит в комнату и видит свою маму на диване.]

ТЕТЯ СВЕТА: Мама?

ТЕЩА [улыбается, не раскрывая глаз]: Всэ нурмально, дОню. Я вжэ з гэнэральным прокурором поговорыла, вин обицяв помОчь... Бо цэ ж невозможно... Оцэ, як ты на робОти, а Сэрьожа, вин жэ як дитЯ, йомУ ничОго довирЯть низзя! И оцэ, вин лэжЫть, прыйЫхалы врачи и кажуть: цэ борщ. Ну, скажы, хибА цэ борщ? От! И я так думаю шо то нэ борщ. То бандыты пэрэвдЯгнэни! Я ж тодИ хамИль-хамИль до телефону и вызываю милицию. ПрыЙЫхалы милицанэры: пьЯни, матюкаються и почынАють нашого Сэрьожу быты. А бандыты смиЮться и кАжуть: "Только димедрол, уважаемый, только димедрол". НИбы-то я нэ знаю шо такэ димедрол, бо я санитаркою работала, а воны думають, шо я нэ знаю! Так оцэ, воны тым димедролом Сэрьожу обкололы и зараз почнуть всэ вынОсыты! А милиция з нымы у згОвори, чы можэ куплэна, я нэ зна', можэ й куплэна, бо ж у нас тэпэр дэмократия и плюрализьм, усИх купЫты можна, а милицанэры гИрши за бандЫтив, вжэ й нэ знаеш, кого бИльше боятыся... А я вжэ на пэнсии, и тОйы пэнсии нэ бачу вжэ трэтий мисяц, ты получаеш сто грЫвэнь, в Сэрьожи то густо, то пусто, ты ж знаеш, там на рынку то рэкет, то милиция, то вкрАдуть, то нэгоднэ кУпэ - одно разорение, ота торговля... И щэ хОчэтэ дытЫну завЭсты. А яка тут дытына? Хто йыйы будэ...

[Монолог тещи идет фоном и заканчивается так же, как и в прошлый раз. В продолжение этой темы ТЕТЯ СВЕТА недолго стоит на месте, оглядывая обстановку, затем решительно открывает все форточки, заходит в ванную, берет швабру и начинает расталкивать спящих. Каждому проснувшемуся она говорит "Доброе утро", вкладывая в эту фразу столько ненависти, что он сразу подскакивает и с извинениями быстро покидает квартиру. Очистив помещение, ТЕТЯ СВЕТА собирает лишние вещи и выбрасывает их в форточку, потом берет нашатырь и приводит ТЕЩУ в чувство.]

ТЕЩА [открывает глаза]: Ой, Света! А я тут трошкы той... Нибы як заснула...

ТЕТЯ СВЕТА: Мама... [начинает всхлипывать]. Мама... Ну, чому воно всэ отак?

ТЕЩА: Нэ плач, дОню! Нэ плач, бо и я зАраз заплАчу!

[ТЕТЯ СВЕТА обнимает ТЕЩУ, но не перестает плакать. ТЕЩА тоже начинает плакать. Пока они обе плачут, в комнату воровато проскальзывает ХРЮШКИН, на ходу расстегивая штаны. ТЕТЯ СВЕТА замечает его, они смотрят друг на друга.]

ТЕТЯ СВЕТА [грозно]: Ну, шо?

ХРЮШКИН: Шо, шо... Ну, обосрался слегка. Столько борща съесть! Тут любой бы обосрался!

[Под гневными взглядами ТЕТИ СВЕТЫ и ТЕЩИ ныряет в ванную, закрывает шпингалет и начинает снимать штаны. Занавес или затемнение.]