...Сегодня я вышла из дома пораньше, потому что если выходишь ровно в восемь, то есть шанс поймать маршрутку, а если - в пять минут, то все они почему-то проезжают мимо. Эту загадку мне пока разгадать не пришлось, но у меня еще все впереди, поэтому я не унываю. Таинственным образом я избежала каждодневной пробки на светофоре, из-за которой, кстати, мне теперь не грозит автомат по русскому, поэтому пребывала в наилучшем расположении духа. Весело размахивая пакетиком с физкультурной формой, я спустилась в метро и стала неторопливо продираться через толпу, стоящую на платформе. Поезд, находившийся на станции, по-видимому, минут десять, бился в бешеных конвульсиях, пытаясь закрыть двери, но безуспешно: все мешали чьи-то куртки, ноги и сумки. Наконец он тронулся, и толпа усердных работников, опаздывающих на службу, подалась вперед (хотя вперед, собственно, можно было только на пути, но разве будним утром это кого-то волнует?..) Спустя пару минут негодующих причмокиваний губами (из-за массовости оно звучит, кстати, весьма комично) на перламутровой плитке стены отразились огни глазастой электрички и потенциальные (число потенциальных, разумеется, не равно числу реальных) пассажиры приняли боевую стойку. Тут я позволю себе дать Вам один стоящий совет: запомните, если вам посчастливилось путешествовать под землей, особенно на таганско-краснопресненской ветке, утром, главное при этом - как можно шире расставляйте локти! Иначе не залезете! Словом, как только двери открылись, пассажиры, с надеждой в глазах ожидающие возможности выйти из вагона, были жестоко разочарованы. Мои товарищи по слэму, как следует оттолкнувшись от платформы, с зажмуренными глазами кинулись, словно на амбразуру, в заветное нутро вагона. Я оказалась последним счастливчиком, впихнувшимся в поезд, и теперь мне оставалось только уповать на двери, чтобы они поскорее закрылись, потому что пружинистая аудитория норовила выкинуть соперника за борт (кислородное голодание не тетка). Двери вняли моим мольбам - и ничтоже сумняшеся сожрали физкультурный кроссовок, заботливо укутанный в пакет и прижимаемый мной к груди. Заботливый дядечка, волей обстоятельств прижатый к моей же груди, решил помочь, увидев мои отчаянные попытки выдернуть кроссовок из пасти бессовестных дверей. Вдвоем взявшись за пакет, мы стали, подобно героям из "Репки", тянуть за пакет, но безуспешно. Тогда мужчина с досадой махнул рукой, задев при этом чью-то макушку, и велел мне ждать следующей станции. Я оптимистично согласилась. Обычно на лекциях меня спрашивают, как мне удается что-то записывать, в то время как большинство студентов пребывает в полной власти косящего всех без разбору сна. На это я бодро отвечаю: так в метро сплю, по дороге. Так что я как обычно закрыла глаза, предвушая сладкий двадцатиминутный летаргический дрем (держаться за перила, естественно, не было ни возможности, ни необходимости). Но не тут-то было. Откуда-то из глубин бытия, в смысле вагона, на меня повалилась страшная женщина-терминатор и зычным голосом проорала: "СХОДИТЕ??" Я решила, что "схожу", потому что лучше выйти самому, чем быть выйденным, и кивнула. В итоге выйти самой мне не удалось, потому что разъяренный поток пассажиров, часть из которых не смогла выйти еще на предыдущей станции, не возжелал любезно подождать своей очереди. Парочка причмокиваний - и вот я уже снова отталкиваюсь и ныряю к ставшей родной толпе. Держу равновесие и пытаюсь защитить вещи от клыков двери с одной стороны и от нападок пассажиров с другой. Знаете, очень неудобно стоять непосредственно около незакрытых дверей, потому что никогда не знаешь, с какой стороны от них окажешься, когда они закроются. Поэтому для меня стало приятным сюрпризом появление в нашем царстве двух мужичков, справедливо рассудивших, что толпа хоть и не резиновая, но ведь и не деревянная, следовательно утрамбуется еще на несколько сантиметров. Заботливый мужской голос (поразительно вообще, сколько заботы достается каждому из москвичей в утреннем метро!) предупредил, что двери закрываются, и мы отправились в путь. Через несколько секунд, видимо заподозрив неладное, один из тех двоих сказал второму: "Тебе руку прижало", на что тот залихватским тоном ответил: "Да ничего страшного!". Моя неустойчивая психика не выдержала подобного героизма, и я начала судорожно хихикать (просто не очень удобно смеяться, когда грудная клетка сжимается с четырех сторон), в результате чего удостоилась зверских взглядов своих соседей по квадратному сантиметру. На переезде от "Беговой" до "Улицы 1905 года" мы дружно прослушали микс из Димы Билана и Рамштайна в чьих-то плеерах, пока стояли в тоннеле. Меня, кстати, не перестают увлекать размышления о том, из-за каких таких неразрешимых проблем каждое утро поезда останавливаются передохнуть: видимо, слишком тяжелый груз как-то влияет на их опорно-двигательные аппараты. Следующая высадка десанта на станции прошла без эксцессов. Тут сработал мастерский прием машиниста: диким голосом откуда-то сверху он взмолился: "Отпустите двери, ради Христа!" Религиозные граждане послушались и даровали дверям свободу. К несчастью, я обнаружила себя отнесенной вглубь вагона интенсивным течением, а так как следующая станция была моей, я стала пробираться к выходу. Получив несколько боевых ран (пассажиры, кажется, вняли моему совету пошире расставлять локти), я добралась почти до заветных дверей, и оставалось лишь преодолеть последнее препятствие - двухметровую гору с грозным взором и орлиным носом. Лицом она почему-то напомнила мне Ваню Грозного, но только последний, наверно, немедленно подал бы в отставку, единожды прокатившись на сем чуде отечественной техники. Робко взглянув на гору, я решилась-таки спросить: "Вы сейчас выходите?" Гора ехидно посмотрела на меня сверху вниз и мотнула головой. Тем временем поезд подъехал к станции, распахнул двери, и тогда я решительно вздохнула и проговорила: "Извините, но вы выходите!" Гора опешила - и выкатилась из вагона. Это был, пожалуй, мой самый выдающийся подвиг за сегодняшний день.