Когда-то рваными ладонями и замученными глазами смотришь вперед, не желая снова наступать, как Русалочка, на измученные пальцы ног. Тогда каждый вздох как стон под подушкой звенел, чтоб никто не услышал эти жалкие перемены на ее лице. Когда не было того, кто заполнил бы всю пустоту отчаянных губ, были сплошные глаза из коньяка. Тогда было очень грустно этим замерзшим рукам. Когда сердце разъедала жидкость под названием отчаяние душ, было, в общем, слишком беззвездное небо.

Теперь же слоеными облаками полны небеса. Где-то в заживающей ране расцветает цветок в полнеба. Там теперь есть свой дом из бамбуковых бревен. Где-то по всему пространству разлился целый океан, там же идет соединение с небом, та самая так называемая граница счастья. Там песок телесного цвета и горяч как руки его, когда она холодна. Там будет всегда сиять днем знойное солнце, давая возможность плавать по бликам океана. Там больше не будет беззвездного неба. Только ночью им будет не до неба.