Вы режете мое сердце, словно клубничку маленькими дольками пробуя на вкус. Острым лезвием и тонко режете так будто это что-то совсем незначительное. С таким наслаждением, ожидая вкусить его вкус, представляя себе, что это десертное блюдо. А ведь так, похоже. Это же кусок мяса, состоящий из чувств и мыслей, бьется в моей груди. А вы их режете и вскрываете, будто это должно быть на всеобщее обозрение, а не мое личное. И каждая долька, забранная вами от моего сердца, возвращается ко мне через многие дуновения ветра и тишину мира. Каждый взмах ножа пронизывает и заставляет кричать мое совсем маленькое и клубничное сердце. Каждая капля сока потерянная им при ваших гнусных играх, которые не излучают теплом и искренностью в ваших глазах, впитывается в скатерть и оставляет пятна, словно на мою долгую память; их же так сложно отстирать с белоснежной скатерти, даже невозможно. Каждый раз мои привязанные руки к стулу пытаются помешать вам, а вы все наслаждаетесь этим зрелищем, будто это арена боев Колизея. А ведь действительно, но на кону лежит мое сердце, мое маленькое и клубничное сердце. И, между прочим, оно ничего вам не сделало, чтобы вы так ненавидели его. Ему нельзя причинять столько боли. Оно же совсем крохотное и беззащитное. Его надо наоборот спрятать подальше от вас всех. Его надо сохранить и спасти. Его надо успокоить и ободрить. Его надо любить! А со мной в бой вы боитесь вступить, зная, что проиграете. И поэтому вы привязали меня к стулу и сдавили веревками руки, так что они прорезают мою кожу, оставляя на ней гематомы. Вы заткнули мне рот какой-то тряпкой, чтобы я не кричала при каждом вашем взмахе ножа над моим маленьким и клубничным сердцем. Я же чувствую каждый ваш взмах! Сколько вы можете издеваться? Я же вам ничего не сделала... Но погодите... Бой еще не окончен, я не могу проиграть его так легко. Оно же совсем маленькое и беззащитное мое клубничное сердце.
