И снова - Дробылево.
Какой-то вынос мозга. Только что сидел с Шевчуком, смотрел, как он неумело управляет автобусом.
А тут - я на дороге в Трубицыно, тишина полная, нет ни машин, ни людей. Запахи сена и клевера, вдоль дороги высятся ядовитые борщевики. Жара страшная, но воздух чист, редко, когда удается вдохнуть вот так, полной грудью, и насытиться. Вдохнул - и...

Над бульваром задумались клены,
Бродит в небе луна, не спеша,
Я люблю этот город, мой город зеленый,
У могучей реки Иртыша.

Я люблю его верной любовью,
Той, что первому чувству сродни.
Хороши, говорят, вечера в Подмосковье,
Только в Омске не хуже они.

- Ну, проснулся?
Я открыл глаза и увидел Стаса Абрамова. Он работал в Сибади, сибирском автодоре, раз в год приезжал к нам и пел эту песню под аккомпанемент пианино, что стоит в большой комнате родительской квартиры. Однажды и я гостил у дяди Стаса, это было хорошее время. С его сыном Женей мы гуляли по вечернему городу, пили настоящее, вкусное пиво "Сибирская корона", еще не продавшееся клинскому комбинату, обнимали красивых девушек... так быстро пролетели те дни... Дядя Стас умер от рака, с Женей не общаемся, а я до сих пор хочу жить в том доме, где покойная бабушка Катя угощала меня пирогами с мясом, пока папа был на работе. Шесть раз я летал в Омск ребенком вместе с папой, помню мало, но самое важное. И два раза после смерти бабушки Кати. И люблю этот город куда больше, чем нынешнюю Москву..
- Дядя Стас... Я Вас и не заметил. Вы здесь каким чудом?
Абрамов засмеялся.
- Я здесь еду.
- Но куда? Почему из Дробылево?!
- Потому что ты здесь. И я здесь. Ты ведь скучал по нашему дому?
Немного промедлив, я ответил:
- Я скучал. Я скучаю по Омску.
Абрамов положил руку мне на плечо и тихо сказал:
- Мы потом все окажемся в тех местах, по которым скучаем. Но мы станем ближе друг к другу, Москва, Омск, Дробылево - все они будут рядом, ты поймешь. И там будет Иртыш, и Москва-река... Поймешь... Тебе не вышел срок. А я до Рузы, потом в столицу и в Сибирь, к своим. Но мы все обязательно встретимся. И будем близко.
Он прошел куда-то к задним рядам, туда где сидели мои дедушки и бабушки. Больше я его не видел, но я точно знаю теперь: мы обязательно встретимся.