Настроение сейчас - так себе

Лошадь все же выглядела донельзя вульгарной. Чрезмерный макияж только портил эту особу. Она походила на дешевую проститутку. Такую, знаете ли, киношную сорокалетнюю шлюху. Стереотипную до мозга костей.

- Тебе не стоило так краситься. Правда не стоило, - говорю по возможности мягко. Кто знает, чего можно ожидать от вульгарной лошади?

Она истерично закатывает глаза. Или трагично? Фиг эту мимику разберешь вообще. Ох уж эти дамочки…

Она просит набрать номер. Цифра за цифрой, цифра за цифрой. Эдакий караван из чисел. Набирать? Набирать. Иначе не отстанет же… Истеричная особа.

Набираю. Тыкаю пальцем в сенсорные кнопки. Звоню. Звоню… Звоню! Звоню, мать вашу. Связь обрывается… Звоню снова. Какой, говоришь, номер? Набираю. Жму кнопку «вызова». Черт, снова срыв… Да что ж такое-то?! Наверное, связь плохая. Не истери ты… кляча. Замолчи уже, а? Сейчас я еще позвоню. Выйду на балкон – там связь, наверное, получше.

Выхожу. По-утреннему свежо так. Облака розовеют на горизонте. Прелесть, да и только. Гребанная идиллия. Аж тошно, мать вашу.

Звоню. Гудки. Бери же трубку уже, а… Кто ты там? Старый жеребец? Или не очень старый? Бери же. Чертову. Трубку.

Гудки прекращаются.
- Алло! Эй, ты там, на другой стороне провода! Да-да, я к тебе обращаюсь. Ты меня слышишь, мать твою? Слышишь? Не молчи ты уже! Скажи хоть что-нибудь! Эй, там! Эй!

Тяжелый вздох. Кто-то бросил трубку… Кажется, звонить уже нет смысла. Я был немного несдержан, наверное. Не то, чтобы я совсем грубиян, знаете ли… Просто накрашенные лошади отлично умеют действовать на нервы. Еще как умеют, поверьте мне.

Черт, кажется, теперь она рыдает. Хрен знает что такое. Что вечно не так у этих кобыл?

Она плачет навзрыд. Буквально сопли жует, чтоб ее. Тушь растеклась по… морде? Или что там у них? Ох, да прекрати же ты! Ну не реви, пожалуйста. Стоп… Ты что, пьяна? Ну да, бухая в дым. Черт, и когда только успела… Ты пьешь, как лошадь, голубушка. А, пардон, ты она и есть. Несмешной каламбур, знаю. Слушай, прекрати реветь. Ну перестань, а? Нет-нет, ты не ужасна, что ты? Ты прекрасна. Правда-правда. Я не лукавлю. Тебе не стоит прятать свое лицо под тоннами грима. Смой всю эту ненужную краску, дорогая. Ты – лошадь. Нет, это не оскорбление. Скорее комплимент, уж поверь мне. Ты – кобыла. Может, даже арабской породы. Скаковой, сечешь? Да и просто… красивая женщина. Да, красивая. Я правда так думаю. Вооот, правильно, улыбнись. И иди смой с себя, в конце концов, это дерьмо. Да, то, что на лице.

Ну вот что ты опять плачешь? Что не так снова? Нет, я никуда уходить не собираюсь, что ты? Куда я от тебя денусь-то, дуреха? Тут я, тут. Ну не реви, хватит. У тебя вся тушь растеклась. Не водостойкая же? Говно, а не тушь. Нет, я не разбираюсь в туши, просто это очевидно. Нет, даже никогда не красился. Я что, похож на мужчин, которые красятся? Ну и вот что ты теперь ржешь? Смешно, да? Ну хватит уже. Да прекрати же! Кобыла, чтоб тебя… Пьяная кобыла.

Психанув, снова выхожу на балкон. Уже окончательно рассвело. Безлюдно. Или безлошадно? А может, просто… без. Времена, знаете ли, нынче болеют. На карантине времена. Чихают, кашляют, недомогают. За порог – ни ногой. Так и сидим. Хотя кто это «мы»? Кто сидит-то? Мы с лошадью, что ли? А кто еще? Еще кто-то есть? Был? Люди? Кони? Не было никого? Совсем никого? Как же так-то? Тоскливо. Может, на улицу выбежать? Может, шло бы оно все к чертям собачьим? Кошачьим? Человечьим? Хоть каким-то чертям? Чертей – и тех нет. Наверное, в связи с вирусом дефицит. Черти – они ведь та же гречка…

Стоп, что? Какая тут вообще связь? Наверное, как между столом и вороном, хм. Да, прямо как у Толкиена. Или это был Чехов? У кого там про стул и голубя? Или про воробья и табуретку? Какая-то птица, какая-то мебель. Какая-то лошадь – там, в комнате. Еще и накрашенная. Ржет все.

Паршивая жизнь какая-то. Больные времена. Карантинят. Температурят. От озноба трясутся. Гадкие времена. Бррр…

Возвращаюсь в комнату. Лошадь уже не ржет. Лежит себе на диване неприглядным ковриком… Все черты лица растеряла. Или все-таки морды? Стоп… Какая же это лошадь? Нет никакой лошади. А плед – есть. Разрисованный. Кручу-верчу в руках. Тонкий – пропускаю сквозь пальцы. Кидаю на диван. Больные времена. Одинокие.