Настроение сейчас - отличное, несмотря на болезнь

Сетки не помогали от насекомых. Еще зимой любопытные синицы проделали в них дырок больше, чем полагалось уважающим себя сеткам. Но окна открывать приходилось все равно. В такую жару сидеть дома с закрытыми окнами было форменным самоубийством. А мне совсем не хотелось быть самоубийцей, да и судьба вишневого пирога в духовке ей тоже не слишком улыбалась. Решено. Окна на балконе открыты нараспашку, лишний раз на балкон не заходить. Одного раза этим летом хватило. Когда ты по старой привычке идешь встречать рассвет на балкон, встретить там целый выводок саранчевых кобылок, мягко говоря, неприятно. Тем более для закоренелого инсектофоба.
Жара, конечно, никак не отменяла стандартных утренних ритуалов. Кофе я пила, даже когда ртуть термометра поднималась выше тридцати градусов по Цельсию. Конечно, напиток заставлял обильно потеть, но это был единственный шанс выйти из состояния сонного зомби. Разумеется, если сварить настоящий кофе, а не растворить кипятком порошковую отраву. Горящая плита летом – сущее наказание, но что поделать?Я насыпала в турку зерна и поставила на огонь. Можно, наверное, все же рискнуть и высунуться в кухонную форточку – поприветствовать наступившее утро.Я глубоко вдохнула утренний воздух и тут же закашлялась. На часах еще не было полудня, а он уже был раскален, как в пустыне. Как такое вообще возможно?! Я бросила беглый взгляд на термометр. Тридцать шесть долбанных градусов. В десять тридцать утра. Страшно подумать, какая температура будет днем. Кофе все равно надо выпить.
Я взяла турку и налила кофе в свою любимую кружку. Казалось бы, остались сущие мелочи – всего лишь ее осушить. Но почему-то у меня возникло некое тревожное чувство. При распитии кофе, ага. Звучало глупее некуда. Из кружки тянулось что-то, что я поначалу приняла за черный дымок. Но дымок никак не мог быть таким материальным, склизким и мерзким. Таким, какими бывают огромные жирные мокрицы. Именно одна из них медленно и неумолимо выползала из кружки, передвигая черными лапками.Я замерла, не двигаясь, ощущая, как в горле что-то комкается и скукоживается. «Тошнота», - с дурацкой обреченностью осознала я. Вслед за этим сразу осознались еще две неприятных мысли. Первая – кофе я теперь не буду пить даже под угрозой смерти. Вторая – до туалета я не добегу.
***
Когда я немного отошла от утреннего сюрприза, то обнаружила пропажу мокрицы. Пришла, как дым. Ушла, как дым. Хоть это хорошо. А вот что выглядело абсолютно неутешительным, так это предстоящая уборка кухни. Да и скатерть необходимо застирать… А турку выбросить, конечно. Не хватало еще, чтобы всякая мразь вила там свои гнездовья. Я протянула руку к лежащей на полу турке. В ту же секунду из нее, как по команде, стал выползать весь многодетный выводок. Склизкие, черные, панцирные – все в мамочку. Тут и анализ ДНК не понадобился бы. Я снова почувствовала в горле предательский комок. На сей раз добежать до туалета все-таки удалось.
***
В полдень температура в тени достигала уже сорока градусов.Я почти отошла от утренних приступов тошноты и даже умудрилась убрать кухню. Только турка так и осталась лежать на полу в одиночестве.Мне уже не хотелось ее поднимать. Ну ее к черту, пусть лежит, где лежится.Я устроилась в кресле поудобнее и крепко задумалась. Думать в такое пекло не хотелось, но было необходимо. Все-таки надо же понять, в какой момент турку атаковали ракообразные. Во вчерашнем кофе их явно не было. Для основания же столь многочисленной колонии в турке требуется время. И живи они там ранее, я давно бы заметила. Сложно не заметить столь малоприятных соседей. Как они могли появиться всего за одну ночь? Конечно, мокрицы заводятся от сырости. Но ведь не так быстро!
И потом… Я провела рукой по стене. Обои были сухими, как воздух с улицы. Абсолютно никаких условий для мокриц. Обои сухи настолько, что краешек внизу, ближе к креслу, немного отслаивался. Я на автомате провела пальцем по отогнувшемуся краешку. Оттуда сразу же посыпалась какая-то белесая пыль. Интересно, когда моя квартира успела стать такой ветхой? Я потянулась стряхнуть пыль с колен. Подозрительно плотную пыль. Подозрительно хитиновую белую пыль. И с подозрительными лапками, конечно же. Лапки шевелились абсолютно протестующе. Не слишком ли резво для обойной пыли? Белые тараканы. Чертовы белые тараканы. Кажется, я сейчас закричу. Нет, прежде лучше столкну всю эту ватагу на землю.
Один, два, три, четыре, пять, шесть. Семь, восемь, девять, десять. Десять белых тараканов – это уже слишком для любого порядочного человека, а не только инсектофоба. Вся эта бешеная компания нарезала круги возле кресла. Теперь я отлично понимала, как чувствуют себя жители осажденного города. Самое печальное, что даже закричать не получалось – голосовые связки сдали от такой инфернальности обойной. От ужаса я зажмурилась. Вот так гораздо лучше. По крайней мере, не видно ничего. Можно притвориться, что и нет никаких мерзких белесых тараканов, возникших из пыли, как Афродита – из пены. Но на самом-то деле они точно есть! Слишком уж материальны для глюков от жары. Как и мокрицы. Поэтому от них стоит ожидать любых сюрпризов. И лучше бы с открытыми глазами, так как-то надежнее. Мало ли что…
Тараканов не было. Совсем недавно десять штук шныряло, а теперь ни одного. И это еще хуже. Теперь они не на виду и могут подстерегать, где угодно. Для любого ненавистника насекомых это подобно апокалипсису. Передвижение по дому сразу становится проблемным. Но разведку провести надо. Я, собрав в кулак все свое мужество, слезла с кресла. Ноги торопливо сунулись в тапки. А вдруг…
Нет, пятки удобно приземлились на мягкую поверхность, никак не напоминающую хитин. Уже радует. Быстрый осмотр всевозможных пыльных углов показал их абсолютную пустоту и необитаемость. Тараканы просто исчезли, словно их никогда не было. Впрочем, для насекомых это дело обычное. Пожалуй, это единственный их плюс. Но моя норма членистоногих на сегодня явно превышена. Надо будет в ближайшее время все-таки воспользоваться дихлофосом каким-нибудь. Так, на всякий случай.
***
Я бороздила просторы интернета, читая последние новости. Обедать не хотелось из-за катастрофического отсутствия аппетита. Дааа, столько хитина за небольшой промежуток времени лучше любых диет. Привычное жужжание системного блока успокаивало. Правда, сегодня он жужжал особенно рьяно. Может, перегрелся? Эх, талдычили же мне знакомые программисты, что кулер в нем на последнем издыхании. Да еще и сорокаградусная жара…. Честно, я прекрасно его понимаю. Сама бы на месте кулера расплавилась при такой температуре. Я и на своем-то месте уже расплавилась, хоть и совсем не пластмассовая, а наоборот, из плоти и крови. Черт, я вообще сомневаюсь, что мы с кулером переживем это лето.
Краем глаза я заметила, что в корзинке для мусора, стоящей под столом, что-то шевельнулось. Хорошо так шевельнулось – корзинка пошатнулась и чуть не упала. Системный блок зажужжал еще громче. Теперь в его жужжании стали слышаться какие-то грозные нотки. Оно напоминало ворчание старого деда, ругающегося на пьяную молодежь, шумящую под окнами. «Совсем распоясались, орут до двух ночи! Сейчас как вылечу, как ужалю! Бойтесь дедушку-шершня! Жжжжж!»
А я, как дура, оцепенела и слушаю. И нет, я совсем не хочу смотреть, что там шуршится в корзине. Нервы целее будут, знаете ли. Судя по настойчивости и силе, мою корзинку атаковала пара-тройка крыс. Боже, пожалуйста, пусть это будут крысы. Пусть это будут милые пушистые крысы. Они хотя бы млекопитающие, без капли хитина. Только бы не членистоногие. Только бы не…
Многострадальная корзинка наконец все-таки падает. Из нее вылетает целый рой довольно крупных жуков. Белых в цветочек жуков. Право, какая прелесть! Они вполне могли бы сойти за чайный сервиз. Жжжжж, жжжж, жжжж. Бойтесь дедушку-шершня, дети. Он больно жалит и уж очень грозно жужжит. Жжжжжжж. Вы почти наверняка покраснеете и опухнете. Жжжжжжжж. Вы почти наверняка будете проткнуты жалом. Жжжжжжжжжжжж. Дедушка-шершень всем преподаст хороший урок.
Жуки, угрожающе гудя, полетели ко мне. Белые в цветочек жуки. Прямо как моя мусорная корзинка. А мокрицы были черные, под цвет турки. А тараканы своим белым цветом отлично гармонировали с обоями. Просто фэн-шуй какой-то, а не насекомые. Я не могу даже кричать. Да и толку в воплях? Жуки уже облепили мою кожу. Жуки уже ползают в моих волосах. Жуков так много, что я сама уже немного жук. Жуки – мои руки. Жуки – мои ноги. Жуки – моя голова.
Но я сопротивляюсь. Я скидываю с себя жуков и оцепенение. Я бегу в коридор, я направляюсь к двери. Я хочу сбежать от всего слишком живого в доме. Я хочу сбежать от дома, ставшим слишком живым. Я хочу выжить, но мой живой дом против. Все здесь более живое, чем хотелось бы.
Я хватаюсь за дверную ручку. Жжжжжжжж. Жуки летят за мной. Жжжжжжж. Черный коврик в прихожей выпускает на волю армию мокриц. Жжжжжжжжжж. Я хотела бы нажать на ручку, но это немного затруднительно, когда вместо нее на двери вдруг образовалось скопище коричневых клопов. Жжжжжжжжжжжжжжжж. Внуки дедушки-шершня слишком многочисленны. Жжжжжжжжжжжжжжжжжжжж. По двери ползут мириады кобылок, жужелицы заползают мне в тапки. Жжжжжжжжжжжжжжжжжжжжж. А вот и шершни! Жжжжжжжжжжжжжж. Теперь все в сборе. Жжжжжжжжжжж. Мое сердце успело остановиться прежде, чем меня облепили стены собственного дома. Мне очень повезло.

[700x396]