- Она шла, и от нее веяло благостью… нет, благодатью. Веяло… несло… разило благодатью за 100 километров! Черт.

И тут он распахнул свои объятья… распахнул, два-пахнул… ах, какая пошлость.

Видишь, ничего не выходит… а ты когда-нибудь пробовал записывать свою жизнь знаками? Я понимаю, мне еще рано писать мемуары.. но что-то в этом есть. Вроде как, не могу же я не рассказать людям о том, что меня переполняет. Иначе – помру, и что от меня останется? А если мы не будем рассказывать друг другу про это, чужие души так и останутся потемками, верно? И это больше, чем стихи, я думаю. Это должно быть больше, чем стихи… но нифига не выходит.

Воин в древних одеждах с мечом за спиной молча сидел на табуретке и внимательно слушал. В его длинных волосах, заплетенных местами в косы, проглядывала седина, лицо было сурово. При последних словах лицо воина странно исказилось, перетекло в выражение задумчивой усмешки, и он выдал:

- Лажа.