Трепещите, ибо грядет новый сезон, и Саша уже начала разминаться.

* * *

— Неправильно было бы сказать, что я «за старый добрый реалистический театр». Искусство развивается в единстве жанров и форм, и нельзя сказать, что абстрактная картина — «новая», а классический пейзаж, на котором еще не просохло масло — старый. Все уже давно старое. Я говорю о профессионализме и мастерстве. В любом виде искусства нужно искать новые формы и пути, но делать это можно, лишь освоив то, что делали до тебя. А если ты не умеешь этого — то какой ты тогда новатор? Ты просто недоучка.

Юрий Поляков, ссылку на интервью потеряла, но, кажется, повезло "Вечерней Москве".

Человек, зачем вы такой изумительный? *3*

* * *

…Один сюжет из ее рассказов в ту ночь меня поразил особенно. И в какой-то степени еще раз объяснил "то", что и так понимал-ощущал в отношении ее образа, ее "имиджа", ее сущности. Когда заговорили о скандальной книге англичанина Доналда Рейфилда, написавшего биографию Чехова, она вдруг перенастроилась на Марину Цветаеву. Вспомнила как в 1956-м в "Литературной Москве" прочитала подборку стихов Марины Ивановны. Говорит: "Восторг был необыкновенный! Я впервые это прочла. И Цветаева стала частью моей жизни. Вскоре я сделала программу из ее стихов. Выступала с ними и в зале Чайковского, и в Ленинградской филармонии. По разным городам Советского Союза ездила с программой.

Ну а дальше… А дальше начались спекуляции на имени Марины Цветаевой. Мало-помалу стали выходить книжоночки такие себе, доносившие разные связанные с нею истории — с намеками. И с портретами молодых людей, оказавшихся в ее жизни. Я прекрасно понимала, что все эти намеки пошлые! И не им судить гения, который как "печь" сжигает в себе все, что касается самых разных чувств и эмоций, потому что этим питает свою поэзию.

Но все "это"… отдалило меня от великой поэтессы.

Ну а когда стали публиковать ее письма (целые тома замечательных воспоминаний, просто-таки академические издания), то чем больше я со всем этим знакомилась (а это было документально и доказательно!), тем больше я сама себя и корила за то, что читаю подобное. За то, что вхожу в ее интимный и закрытый для других мир. И при этом же я отдаляюсь от нее — от той Марины, представление о которой есть в моей душе.

А представление это было достаточно идиллическое.

И вот все это, цветаевский мир, будто бы уходил от меня. И в какой-то момент дошло до того… что мне уже НЕ ХОТЕЛОСЬ читать со сцены ее поэзию. И действительно, какое-то время я не выступала с цветаевской программой.

Как вам это объяснить? А объяснение простое: "Не прикасайтесь к идолам, иначе их позолота останется у вас на пальцах".

Я тогда ошалел от этого монолога.

Оказывается, ее идеалистическое представление о любимой поэтессе было столь сильным и наполненным, что она не смогла переступить через себя, когда лишь коснулась другой стороны ее жизни… Для других не менее, а может быть и более интересной. А вот она НЕ СМОГЛА …

И, пожалуй, в этом — "вся Доронина".

(с)

* * *

В элитной вконтачной группе МХАТа еще один изумительный человек хотел Болохова в Гамлеты, и я минут на двадцать жестоко зависла, внутренне крича от восторга. Когда отвисла, прочитала ответ изумительному человеку, что Болохову нечего делать в спектаклях Беляковича, и снова зависла, только теперь от негодования (хотя про другую школу и породу согласна). ДАВЫЧО! ДАКАКТАК! Хотя, может, ответивший просто не видел его Иешуа. Энивей, спасибо ответившему за то, что у меня в ушах весь день звучал голос Болохова *3*

* * *

Это было очень плохое лето.
Когда я полезла в фильмографию Дрозда, я почему-то сразу подумала, что увижу две даты под фотографией.
Когда я полезла на сайт Малого, я почему-то сразу подумала, что там очередной некролог. Я только совершенно не ожидала, что про Петрова, хотя вспоминала его буквально днем раньше.
Это все настолько плохо, что я не могу ничего, в голове просто тупо пульсирует: "Больше никогда".
Никогда не было такого неодолимого ощущения, что мне это приснилось.