Отрывок из творения Мелетия Смотрицкого в переводе на современный русский язык.

Фринос
Из „Раздела II, в котором содержится увещевание сыну Восточной
церкви, покинувшему ее вместе с другими
... Взглянем теперь на посвященных ими священников и на дове-ренных им овечек. Пока есть время, поговорим с тобою и с ним, чтобы потом не испытывать, нам срама за нашу беспечность перед отцом и не быть лишенными вечного блаженства, не быть обреченными на вечные мучения. А поэтому каждому из братьев, верному и справедливому судье, следует сначала рассчитаться со своей совестью, прежде чем приступить к суду над другими, чтобы ему не сказали: «Врач, исцели самого себя, на-ставник, выучи сначала сам себя». Потому и ты, сын мой, сначала самраскайся, допроси и осуди самого себя, смело встань и безо всякого при-творства примирись с Отцом своим, открой перед ним раны своего серд-ца, и Он исцелит тебя. Поскорее возвращайся к братьям своим, с ласко-вым лицом и искренним сердцем скажи: «Я не стыжусь, братья, передвами признаться в том, в чем я оскорбил моего Бога. Я не стыжусь передвами, собратья, пастыри, признать, преступления, которыми я разгневалОтца своего, зная, что лучше мне признать их перед вами немногими, чемперед всем миром и ангелами Божьими быть посрамленным и лишеннымвечной жизни. Я — отравленная соль, я — погасшее светило. Я — не-брежный учитель, наемник, а не пастырь. Я отдал овец своего Отца в не-обычную овчарню, а не защитил смело их от хищных волков» [...].
Где науки, которыми бы слушатели приучались к Божьей боязни илюбви к своему ближнему? Где и другие добродетели, исходящие из моихвласти и старшинства? Где богоприятное устройство монастырей, подо-бающее церкви украшение? Ибо то, что полагалось по моим пастырскимобязанностям, я обратил в свою пользу или, скорее, на излишества(заботясь не о духовной пользе доверенного мне стада, а наполняя своисундуки, шкатулки и подвалы), забрав себе, вопреки обычаю и канонамсвятых отцов, несколько духовных должностей и захватив у церквей имонастырей древние пожалования [...]. Что же еще сказать о монастырях,подчиненных моей власти? В них монахи самовольно нарушили уставы своих святых предков, растоптали их и повергли в прах, так что ничего неосталось от древней набожности в молитвах и постах, в труде и изученииСвятого Писания. Горе мне, пастырю, ибо обо всем этом разгуле я должен отдать отчет своему Господу в день Страшного суда.
Вот таким образом, сын мой, осудив самого себя и сознавшись сми-ренно перед справедливым Судьей в своих ошибках, смело и невзирая налица, наставляя своих братьев, спроси: «Признайте и вы, отцы и братья,не творится ли с вами то же самое, что со мной? Разве не такими женегодными поступками на доверенных вам должностях вы пришли к тако-му же бесславию? Кто из вас принесет своему Господу доверенный та-лант удвоенным? Все мы одинаково впрягли себя в одно ярмо беспечно-сти, все мы в том же болоте утонули. Братья, покаемся и накажем самисебя раньше, чем будем вызваны на суд: сначала вымолим снисхождениеу Судьи, прежде чем по справедливому его закону за наши дела будемпреданы вечному позору. А осудив самих себя, посмотрим и на рукопо-ложенных священников, которых мы рассеяли по всей русской земле, какмоль, грызущую невинные души, незрелых мальчишек и невежд, нахалов,необычайных грубиянов и мерзких обжор, бесстыдных пустомель, занос-чивых умников, безнаказанных пьяниц, упорствующих псаломщиков(ocietnych rybaltow), разгульных бродяг, легкомысленных вертопрахов, бо-язливых шмелей, надутых болтунов, равнодушных льстецов, безбожных ипроклятых торгашей святостями, ненасытных обжор, слепых вождей, без-заботных отцов, бесчувственных пастырей, развратных священников, не-умелых наставников, подозрительных проповедников, несправедливых су-дей, лицемерных фарисеев, хитрых иуд, адских богохульников, которых поих годам больше привлекают детские игры и другие пустяки, нежели чте-ние Священного Писания. Они прытки не к наукам, а к своеволию. Ониболее способны к кабацким попойкам и к вытряхиванию тузов, нежели ктщательному соблюдению церковных правил.
По закону блаженных отцов, лиц, не достигших тридцати лет, не при-нимали в число священников, а мы, своевольники Симоновы, иного пятна-дцатилетнего допускаем. Всем известно, что у некоторых еще материнскоемолоко на губах не обсохло, а мы их сделали отцами вопреки приличию;они еще не научились читать по слогам, а мы их уже послали для пропове-ди Божьего Слова; они еще никогда не управляли своими домами, а мы имуже поручили церковную должность. А разве мы, братья, нашим безрас-судным рукоположением (из-за ничтожного золота) не являемся участника-ми чужих грехов? Несомненно. О презренная жадность, как ты смеешьвластвовать над теми, кто решил жить в бедности? О всесильное серебро,каким образом ты можешь садиться даже на шеи духовных лиц? Из-засвоей постоянной жадности мы довели тебя, нашу мать, Христову избран-ницу, до столь острой и большой опасности, до столь большого оскорбления и светского позора тем, что легкомысленно отдали на попечение мальчишек,поручая опеку над тобой малым детям, которые по своей глупости не знают,что нужно себе, а что матери, а тем более, что следует по довереннойдолжности? Для получения более точных сведений об этом давайте прикажем этим незрелым пастушкам показать нам луга, на которые выгоняютХристовых овечек. Пусть положат перед ними еду и напиток, которыми их
кормят и поят. Я уверен в том, братья, каковы господа, таковы и слуги.Каковы мы, посвящающие, таковы и те, которые принимают от нас посвя-щение. Если мы дремлем под тенью беспечности, то они из-за лени уже за-снули; если мы, будучи солнечным светом, потускнели из-за тумана невеже-ства до такой степени, что некоторые из нас собственного языка писаний неумеют хорошо читать, то каков же будет свет луны? Ибо наш свет долженбыл светить и в них, и в доверенной им разумной пастве. Разве это не су-мерки, не темнота? Из-за этого выросли многочисленные ошибки многих,большая испорченность, многие и безудержные отступления от Божьей Церкви. Ибо где же можно найти среди них хотя бы одного проповедника, который бы кормил паству не чужим, а своим обычным духовным хлебом Евангелической науки? Таковы мои слова к тебе, сын мой [...].