Все, что осталось в моей жизни, - это одиночество и боль. Глухая звериная тоска по прошлому.
В обжигающе холодной комнате я сижу, сжавшись в сплошной комок нервов. С наступлением ночи ко мне всегда приходит боль, и как бы я от нее ни бежала, она настигнет меня. Всюду…
Мне так тяжело, так трудно, так невозможно дышать. Будто я вдыхаю не воздух, а жалящие осколки стекла. Единственное, о чем я мечтаю, - разучиться дышать.
И упасть в вакуум. В пустоту. Посмотреть вокруг широко открытыми – от боли – глазами и послать этому миру свою последнюю усмешку. А дальше – забвение…
Но я до сих пор бьюсь о стеклянные стены, за которыми скрыты воспоминания. Я вижу, я помню… Но не могу дотянуться до прошлого. Память – это проклятие.
Я смеюсь, запрокинув голову, чтобы окружающие не видели моих пустых глаз. Я улыбаюсь и что-то говорю, чтобы заглушить бешеный перезвон своего сердца.

Почему ко мне так долго не приходит покой? Пусть вечный. Я ведь человек, хотя почему-то все об этом забывают, даже я. Я не могу вечно играть, вечно носить маску. Вечно убегать – от грусти, от тоски, от боли, от мечты, от себя.
Иначе я просто сойду с ума.
Я сползаю по стенке. Опять эта дикая, жуткая меланхолия. Я пытаюсь сдержать вой, но не получается, и в пространство вырывается тихое поскуливание. Так скулят дикие звереныши, предчувствуя беду. Беду, после которой уже не будет ничего.
Я устала. Я погребена под этой безмерной усталостью. В моем мире нет ни желаний, ни стремлений, ни цели. Ничего нет.
Все, что мне осталось, - это прошептать: “Мне плохо” и плотно сомкнуть ресницы.
Потому что это страшно – умирать с открытыми глазами.