save our souls! - киберпанк с ресурса http://zhurnal.lib.ru
18-06-2007 14:22
к комментариям - к полной версии
- понравилось!
По тротуару, по крыше трамвая, Я шла все быстрее, крылья ломая, По переходам, пропахшим пылью, По краю карниза, ломая крылья, На тонком проводе птичка пела... Маленькая птичка, что же мне делать?! (Зоя Ященко) "Wake up!!!" - надсадно проорали у меня над ухом. Надо сказать, что реакция у меня отменная, поэтому уже через секунду я стояла на ногах, торопливо застегивая джинсы и ища взглядом хоть какую-нибудь обувь. Если надо бежать, то лучше не делать этого босиком. Если у тебя над ухом ТАК орут, то скоро придется бежать... Я выдохнула, села на пол и чуть не разревелась - когда-нибудь мои причинно-следственные построения доведут меня до шага с карниза. Сергей восхищенно поднял брови и несколько раз хлопнул в ладоши. - Дэйл, красотуля, вот за это я тебя и люблю... Ты просила в шесть разбудить. Ширево есть? Я задумалась, что мне сделать сначала - пнуть Сержа по яйцам или закурить? Нащупав рукой пачку, я сориентировала парня на местности, указав на входную дверь. Он немного расстроился, однако покорно прошествовал на кухню, выволок оттуда свою невменяемую подружку и растворился в дверном проеме. Через пару минут я услышала с лестничной площадки вопль: "Дэйл, спасибо, ты лучше всех!" и, затушив недокуренную сигарету о стол, отправилась в ванну. Конечно, я лучше всех, кто бы сомневался. Тихая пристань, оплот спокойствия и море сочувствия - все в одном флаконе, все втиснуто в мое тщедушное тельце. Умник, живший до меня в этой квартире, не нашел ничего лучше, чем сделать ванную комнату зеркальной. В результате, куда не повернись - натыкаешься на опостылевшее собственное отражение. Я стояла под обеззараживающими струями душа, и мне было невесело. Было бы от чего веселиться - возвращение старых неврозов не самая приятная штука. Если я сейчас начну бегать со спринтерской скоростью от любых резких звуков, это не лучшим образом скажется на моей жизни и жизни Лекса... В принципе, я это все переживу, а вот Лекс... В жопу Лекса. Хотя бы на полчаса, сейчас я должна подумать о себе. Подставив ладони под теплые струи воды, я смотрела в зеркало, привычно возвращавшее мне взгляд. Дэйл - это потому, что рыжая. И потому что спасатель, черт побери эту проклятую организацию... Мне двадцать три года, у меня короткие рыжие волосы, фигура, удивляющая полным отсутствием каких бы то ни было выпуклостей, и грустные карие глаза. Взгляд, на данный момент - абсолютно потерянный. Да, периодами я жалею себя, но только по одной причине - больше меня пожалеть некому, а человеку иногда так нужно тепло... Я нормальная. Я - не исключение из правил. Выбравшись из ванной, я влезла в привычные джинсы и футболку с логотипом рэйнджеров, одела мятую кепочку козырьком назад. Кроссовки. Поясная сумка-аптечка. Браслет-шокер. Зеркало отразило веснушчатого тинэйджера. Мама всегда говорила, что я хорошая девочка. Часы назойливым писком возвестили, что уже семь утра. Я разжевала пару таблеток кофеина - последнее время я хронически опаздываю, и на чашку кофе не остается времени - и вышла из квартиры. Консьержка, призванная поддерживать элементарный порядок в подъезде, поприветствовала меня и еще долго смотрела в спину взглядом сочувствия к имбецилу. Пожалуй, это единственное, что я ненавижу. Сочувствие, за которым скрывается только одна фраза: "как хорошо, что это не со мной". Честное слово, я не понимаю причины, по которой эта дура считает меня ущербной! На себя бы посмотрела... Я обернулась и отсалютовала ей средними пальцами обеих рук - все, на что я способна. У меня плохое настроение, я не выспалась и, ей Б-гу, я не виновата в том, что не умею разговаривать. Итак, сначала надо было съездить на точку. Глаза б мои ее, конечно, не видели, но начальству вынь да положь ежедневные рейды туда. Можно было бы явиться туда позже, да вот только это стопроцентная гарантия избытка работы. Если появиться на точке после девяти утра - как минимум пять объектов себе заработаешь... А мне это не нужно, у меня и так вечно планы наполеоновские. Точка - место живописное. Серая коробка бетонных стен, дворик, напрочь закатанный под асфальт. На этом небольшом пятачке ежедневно вершатся судьбы сотен человек. У кого-то будут деньги на ширево и веселые таблеточки, у кого-то не будет. Кто-то схлопочет передоз прямо не сходя с места. Кого-то пырнут ножом за старые долги. Но все это мелочи по сравнению с тем, что будет, если придет один из Отрядов... Меня передернуло и, спрыгнув со ступеней трамвая, я двинулась вперед. Но даже в столь раннее время я не осталась без работы - на точке размеренно курили двое продавцов, а в углу, прижавшись спиной к стене, хрипел какой-то парень. - Дэйл, здорово! С началом рабочего дня!! - один из продавцов ехидно улыбнулся. Я испепелила его взглядом и подошла к очередной жертве собственной дурости. Жертва тем временем хрипеть перестала и прямо на глазах начала приобретать восхитительный синий цвет. Я опустилась рядом на колени. Так... ну, все ясно. Ни дыхания у нас уже нету, ни пульса. Вен тоже нету, причем давно. Я уныло посмотрела на шприц с детоксом в своих руках. Эх, дружочек, куда ж мне тебя колоть-то?! Проще всего было плюнуть и отсигналить начальству о трупе, но я чертовски не люблю, когда рабочий день начинается с неудачи, поэтому вознеся молитву кому-то неведомому, я расстегнула пареньку рубашку и с силой впечатала ему в грудь шокер. Никакого эффекта. Разряд. Тишина и пустота вместо пульса. Вдох-выдох, искусственное дыхание (наверняка что-нибудь подхвачу!), еще разряд. Куда. Тебя. Колоть?! Отметив про себя, что прошло не больше минуты, а психоз уже начался, я прикусила губу. Да, с такими настроями мне из рейнджеров надо бежать очертя голову... Истеричка! Мысленно уже списав безвестного мне парня в статью допустимых потерь, я раскрыла ему рот и вколола стимулятор под язык. Туда же отправился детокс. Врачи говорили мне, что это помогает... Как ни странно, через еще одну минуту, полностью разрядив шокер, я почувствовала под пальцами слабое биение. Парень дернулся, выгнулся дугой и захрипел. Зауважав себя сверх всякой меры, я, не глядя, протянула стоящему за спиной продавцу сотовый. Тот неопределенно хмыкнул, однако второй быстро ему разъяснил особенности национальных спасателей, и он покорно вызвал скорую. Я отряхнула с коленей бетонную крошку и закурила. Впереди был еще целый час почетного караула точки. Доброго дня, Дэйл! Час выдался напряженным сверх обычной меры. До смены караула я успела: выслушать три исповеди, турнуть несколько любопытных малявок, облагодетельствовать детоксом парочку перебравших, получить под дых в какой-то сваре, снять с учета с десяток якобы завязавших и устать. К вящей радости продавцов и покупателей, сменять меня пришел Чип. Вот уж теперь у них на весь день будет ликования... Мы с Чипом получили прозвища совершенно независимо друг от друга, он работал на рейнджеров уже лет десять и меня недолюбливал за веснушки и Лекса, только это никого не волновало. - Здорово, бурундук! - Чип натянуто улыбнулся, и мы обменялись рукопожатиями. Пока заполнялись документы, пока шел отзвон на базу, обитатели точки успели вывести холеричного Чипа из себя настолько, что он с воплем: "Я те щас эту Гаечку в жопу закручу!" надавал кому-то по лицу. Так как моя дыхалка не была рассчитана на двукратное ежедневное избиение, я быстро засунула Чипу в карман бегунок и сбежала. Сам начал - сам пускай и расхлебывает, мне-то на эти приколы уже давно положить с прибором, пусть хоть обхохочутся. В конце-концов смех продлевает жизнь, а для большинства наших объектов это не так уж маловажно... Мы живем в крайне корректном и либеральном городе. У нас есть представители национальных, сексуальных и прочих меньшинств, которых мы называем так, чтобы ни в коем случае не задеть их гражданскую свободу. Мы называем психов - людьми с нервными расстройствами. Мы называем отмороженных Отрядников - политической партией. Мы называем наркоманов - покупателями. Потому что это их добровольный выбор. Из размышлений на тему того, что может принести день, начавшийся подобным образом, меня вывел оглушительный вопль: - Дарья! Навстречу мне, ослепительно улыбаясь, шел Лекс. Умница, обаяшка, тусовщик. Покупатель с шестилетним стажем. Мой младший брат. Критически оглядев меня, он скорчил недовольную гримасу. - Выглядишь отпадно. Краше в гроб кладут. Я посмотрела исподлобья, надеясь, что брат сообразит, что я думаю по поводу его замечаний. В ответ Лекс рассмеялся и, схватив меня за руку, куда-то потащил. - Пойдем, перекусим чего-нибудь, голову на отсечение даю, что ты опять не завтракала... Да не вырывайся ты, тоже мне, принципиальная! За пятнадцать минут никто в этом районе не помрет без твоего внимания... Я хотела было возразить, что очень даже вероятно, что помрет, но, во-первых, у меня действительно желудок присох к позвоночнику, а во-вторых, спорить с Лексом - бесперспективнейшее занятие. Безропотно позволив усадить себя за пластмассовый стол в какой-то забегаловке, я начала рыться в карманах в поисках кошелька. Заметивший это Лекс погрозил мне кулаком и достал деньги. Так, все ясно, мы опять в завязке. То ли шестой, то ли седьмой раз. По этому поводу есть работа, есть деньги, и сладостное ожидание срыва. Я знаю Лекса как свои пять пальцев и не питаю на его счет никаких иллюзий: перерывы в приеме наркотиков для него тоже своеобразный стимулятор. Сродни скоростному спуску с горы. Поймав мой скептический взгляд, брат сморщился и, помешивая кофе в пластиковом стаканчике, попросил: - Дарья, только не начинай, лады? Мне пришлось пожать плечами. А что - я? Я вообще молчу... Я молчу уже одиннадцать лет, с тех самых пор, как одномоментно сошедший с ума папочка на моих глазах застрелил мамочку и себя. "Зачем?!" - это было последнее, что я сказала. Врачи развели руками - афазия невыясненной этиологии. Лечить невозможно, есть слабая надежда, что само пройдет. Я до сих пор жду этого момента. Дальнейшая моя жизнь представляла собой сплошную череду ошибок, совершаемых и расхлебываемых в полном молчании. Эта развеселая штука, под названием "Нисхожденье в Аид" началась в тот момент, когда я осознала, что семилетний Сашка и двенадцатилетняя я никак не попадем в один детдом. Ох, как же я испугалась! Я всегда слишком любила своего брата, пожалуй, даже больше чем родителей. Представить Саньку, тогда еще не Лекса, одного, брошенного на попечение родного государства - это было выше моих сил. Поэтому, сложив в рюкзак смену белья и пару свитеров, я взяла беспрестанно плачущего брата за руку и внаглую сбежала от вездесущих социальных служб. Мама всегда говорила, что я хорошая девочка. И умная. Нам нельзя было оставаться в городе - тогда наша поимка стала бы просто вопросом времени, а такой расклад меня не устраивал. Продав в какой-то подворотне родительские обручальные кольца, я приобрела два билета на автобус до Территории Отчуждения. Причина этого названия была утеряна еще в Гражданскую Войну, но - поколения сменялись, о войне уже давно вспоминают только на уроках истории, а Территория стоит, как стояла, и продолжает жить по своим законам, не взаимодействуя с остальным миром. Уйти туда может кто угодно, это равносильно вычеркиванию себя если не из списков живых, то из списка людей - точно. Идеальный вариант побега от социума. Искони Территория Отчуждения была пристанищем самого разномастного сброда - начиная с маньяков и заканчивая на голову больными учеными. Впрочем, она была не столь опасна, как нам пытались представить это в учебниках. Территория была прибежищем социопатов, первым и последним оплотом тех, кто устал от массовой истерии, детища отечественного варианта демократии. Естественно, там были свои законы, и жизнь представляла собой запутанную игру, выиграть в которой можно было только в совершенстве зная ее правила. Территория была странным местом. Не приемлющая понятия "извращение", она оставляла за каждым право жить так, как он хочет, если у него хватало на это сил. Опостылевший закон джунглей, где каждый сам за себя, а кто не спрятался - сам дурак. На КПП мне, как старшей, выдали взрослое удостоверение, а Сашу записали... как мою собственность. Я обалдела, но не подала виду, понимая, что установочная лекция должна мне это разъяснить. И она разъяснила, да так, что у меня волосы дыбом встали, когда я поняла, во что втравила себя и брата. Территорию можно было покинуть, только прожив на ней полгода - или же заплатив солидные откупные. Это был ее способ зарабатывать, потому что на дармовую свободу клевали многие, но большая часть уже через неделю была готова заплатить любую сумму, лишь бы не чувствовать ее запаха. Свобода на Территории Отчуждения пахла гнилью, кровью и трупами. Здесь убивали каждый день, десятками, причем в подавляющем большинстве убивали новичков, но пугало меня не это. Ребенок до двенадцати лет не считался личностью, он мог только принадлежать кому-то. Соответственно, если кто-то был сильнее обладателя прав на ребенка, то... Кто сильнее - тот и взял. Можно, я не буду говорить, для каких целей? Вот тогда-то я с особой, незабываемой остротой осознала, что детство кончилось. Деньги закончились через неделю, и я судорожно пыталась придумать способ, которым можно было заработать на пропитание. Честно говоря, самый простой из них - проституция, просто не пришел мне в голову. Маленькая я еще была для подобных мыслей. В тот вечер мы с Саней возвращались в комнатушку, предоставленную нам на два месяца подобием муниципальных властей. До этого я безуспешно пробовала продать свою курточку, но покупателей не нашлось ввиду слишком маленького размера. Настроение было ужасающим, радовал только тот факт, что братишка с самого начала жизни на Территрии вел себя безупречно - он всегда был чутким мальчиком и тоже меня любил. Не знаю, насколько его устраивал вариант подобной жизни, но он хотел быть рядом со мной. А потом в одном из переулков нам тихо и вежливо заступили дорогу. Это были члены какой-то из многочисленных религиозных сект, нашедших здесь прибежище, и я очень быстро поняла, что объектом интереса является отнюдь не моя персона. Наше государство отличалось редким либерализмом, и вне закона объявляли только секты, творившие что-то неудобоваримое. Например, принесение в жертву детей. Глухой голос, тысячекратно отдавшись у меня в мозгу, произнес: - Право сильного. Это означало, что мне предоставлен выбор - либо отдать Сашу добровольно, либо доказать, что я сильнее. Я никогда не умела драться. И вот тогда... Тогда пришло невообразимое спокойствие, я словно во сне наблюдала, как медленно поднимаются мои руки в универсальном жесте, понятном здесь каждому. Я резко свела ладони и сумерки пронзил звук хлопка, а мои губы беззвучно вывели формулу: "Catch me!" Они расхохотались, однако идти против правил не рискнули. Жестом приказав даже не успевшему испугаться Сане идти домой, я выдохнула и махнула через ближайший забор. Catch me. Любимая игра Территории, ее придумали, чтобы дать шанс тем, кто не умеет бить, и развлечение тем, кто умеет. Все просто: если тебя прижали к стене, если у тебя пытаются отнять то, что ты отдавать не хочешь, если тебя вообще хоть что-то не устраивает - хлопни в ладони, вызови противника на поединок, исход которого зависит от того, как быстро ты бегаешь и хорошо прячешься. Поединок, на который вызывает жертва. Правила не нарушали, потому что это было неинтересно. Если тебя не поймали - остаешься при своем, живым и невредимым. Если поймали - то это твои проблемы. Catch me. Мое счастье заключалось в том, что Территория, обладавшая собственным сознанием, меня приняла. Иначе мне никогда бы не уйти от пятерых взрослых людей на местности, которую я почти не знала. Два часа они висели у меня на хвосте, потом я выбежала на свалку и удачно спряталась между тремя мусорными контейнерами. Пространство между ними было столь малым, что даже я туда влезла с большим трудом, а уж моим катчерам и в голову не пришло там меня искать. Проплутав по свалке полчаса, они крикнули, что игра окончена. Я выиграла. Редкий случай - раннер-новичок ушел от опытного катчера. Я выбралась из своего убежища и на нетвердых ногах подошла к сектантам. На меня смотрели почти с уважением, но на тот момент я этого не замечала, ожидая, что они сейчас нарушат правила и убьют сначала меня, а потом и брата. Однако вместо этого я услышала вопрос: - Как тебя зовут? Я показала на горло и развела руками. Сектанты переглянулись, сунули мне в руку несколько купюр и листок с адресом, по которому я должна была явиться на следующий день. Вот так я и стала раннером. Профессиональным, блядь, раннером, лучшим на всю Территорию! Меня называли Невидимкой, за умение сливаться со стенами и прятаться в самых узких расщелинах. Каждый день был бесконечной гонкой, и уже через месяц я знала Территорию как свои пять пальцев. Почетный гладиатор этого мега-колизея, Территории Отчуждения... На мою голову делали огромные ставки, и этот кошмарный тотализатор позволял мне и Саше жить, причем лучше, чем многие. Я ненавидела Территорию, ставшей для меня первым полигоном по перекрою собственной психики. Я так и не смогла стать катчером, хотя мне предлагали, потому что много раз видела то, что осталось от менее удачливых раннеров. Четыре года я была жертвой. Я остаюсь ей до сих пор. Это клеймо. Лучший раннер. Идеальная жертва. Catch me. Еще один кусочек мозаики, из которой составлено мое прошлое. Еще один момент, выломавший суставы моей жизни под невероятным углом. Я возвращалась домой, сопровождаемая очередным неудачливым катчером. Этот юноша, бежавший на Территорию от обвинения в серии убийств с отягчающими обстоятельствами, охотился на меня уже в третий раз, и, кажется, был серьезно влюблен. Во всяком случае, имея возможность не провожать меня до дома, он с завидной регулярностью делал это после каждого поединка, объясняя свой поступок тем, что не хочет, чтобы меня кто-то убил... Это он хотел сделать самостоятельно. У Территории свои правила любви. Навстречу нам двигались две фигурки, одна из которых явно принадлежала ребенку. Памятуя о перманентно открытых канализационных люках, я автоматически рванулась вперед, успев удержать за руку девочку лет шести, не заметившую провала в темноте августовской ночи. Свет моего налобника выхватил из тьмы лицо женщины, перекошенное таким животным ужасом, что сразу стало ясно - мать. Я, все еще удерживая ребенка, улыбнулась ей... и остолбенела. Тонкие руки женщины взметнулись вверх, раздался почти оглушительный в ночной тиши хлопок и между стен метнулся истеричный крик: "Catch me!" Я разжала пальцы, сомкнувшиеся на запястье девочки, и она пулей метнулась к матери. За спиной послышался издевательский смех моего провожатого - ему явно понравилась эта ситуация. Развернувшись, я врезала ему в челюсть, после чего подошла к застывшей от непонимания женщине, выгребла из карманов всю сегодняшнюю выручку и торопливо сунула ей в руки. Мои шаги по пустой улице были непозволительно громкими, я почти бежала домой, невзирая на жуткую усталость, и всхлипывала, как обиженный ребенок. По сути, я им и была. Мой воздыхатель догнал меня через пару кварталов, и рожа у него была самая пакостная. - Кому ты хочешь что-то доказать? Тоже мне, спасительница... Плюнув ему в лицо, я зашла в свой подъезд, провожаемая хохотом. Первый раз за все это время, я пожалела, что не могу заорать. Одно дело сидеть в дерьме, и совсем другое - стать дерьмом. Я не хотела - так! В ту ночь Санька не сомкнул глаз, потому что я рыдала, вцепившись руками в матрас и не понимая, когда же перешла ту самую границу, за которой Территория врастает в тебя независимо от твоего желания. На следующий день мы покинули Территорию Отчуждения. Мне было шестнадцать лет, и на КПП я объяснила, что брат должен пойти в школу. Мне пожелали успеха в социуме, выдали документы и проводили брошенной в спину фразой: "Теперь точно - не поймаем". На тот момент Саша был уже чрезвычайно самостоятельным ребенком. Пока я, как оглашенная, носилась по Территории, все остальные аспекты жизни, начиная от готовки еды и заканчивая оплатой счетов, лежали на нем. Слишком рано повзрослев, он многое видел, не всегда будучи в силах понять, принять и смириться. В нем не было и сотой доли той флегматичности, которой меня наградила матушка-природа, и, как следствие, у него было куда меньше сил для противостояния объективной реальности. Если я в ответ на внешние раздражители уходила в себя, реагируя на происходящее только по мере необходимости, то брат был ходячей бомбой. Не прошло и недели с нашего переезда в город, как он уже успел передраться со всем двором, и, что показательно, - в драках выходил неизменным победителем. Его взгляд все чаще выражал горькую смесь злобы и отчаяния. Выросший на Территории, впитавший всей кожей ее законы, он не понимал, что можно жить иначе. И это тоже была моя вина. Я работала допоздна в информационном центре обработчиком инфо-потока, а он встречал меня ночью на остановке, и, пока мы шли домой, от всей его фигуры тянуло такой неприкрытой агрессией, что к нам ни разу никто не пристал. Санька уже давно перегнал меня в росте, раздался в плечах и даже неуклюже пытался обо мне заботиться, нарочитым басом заявляя: "Если что - ты скажи, я им всем покажу!" Ему было больно осознавать, что я четыре года танцевала на грани, а он ничем не мог помочь. Это било по самолюбию. Мой маленький братишка, поверявший мне все свои печали и радости, единственный смысл моей жизни, неуклонно взрослел, и я с некоторым страхом отмечала, что не смогла уберечь его от самого главного - Территория выпила его душу, перемолола и вдохнула обратно. Только - кем он стал? Лексом, неофициальным лидером улицы, безумной попыткой сращения Территории и социума. Потом появились наркотики, как обычно, по нарастающей. Таблетки-марки-порошок-ширево. И у меня не было ни малейшего права осуждать его за это: в конце-концов, мы живем в свободной стране, где каждый волен бежать туда, куда хочет. Это была его игра в догонялки, его право на боль. - Ну, рассказывай, как ты? - пока я подключала шокер к зарядному устройству, брат достал ручку и блокнот - язык жестов он понимал не очень хорошо. "Все так же. В центре перевелась на вечерние смены" - И зря. Дарья, всех денег не заработаешь, как ни крутись. Проигнорировав эту реплику, я впилась в бутерброд, чувствуя, как желудок отзывается благодарностью. Н-да, есть и правда надо чаще... Лекс, мелкий, ну что ты знаешь? Тебе только-только исполнилось восемнадцать, а уже через год, я точно это знаю, понадобиться операция, и не одна. Имплантанты, новые органы, курсы дезинтоксикации. Словно угадав мои мысли, брат нахмурился и отставил пустой пластиковый стаканчик. - Значит так. Даш, я уже устал объяснять тебе, что пора прекратить меня спасать. Все вокруг уже поняли, что Я ХОЧУ СДОХНУТЬ! Твою мать, сколько еще ты будешь мне мешать?! Я изобразила из себя идиота, не способного понимать человеческую речь. Некоторое время посверлив глазами стол, Лекс виновато на меня посмотрел. - Нда, дурак я. Не надо было нам встречаться. "И это все, что ты способен сказать?" Он устало пожал плечами и показательно разжевал какую-то из своих таблеток от зависимости. - А что еще сказать-то? Обо всем уже говорено, и не раз. Дарья, это моя жизнь. Прекрати считать ее своей вотчиной. Я большой мальчик. Нет, тебе конечно большое спасибо за все, в том числе и за операции, хотя они мне нахрен не нужны были, но - ХВАТИТ! - внезапно обозлившись, он резко вскочил и почти выбежал из помещения, бросив в дверях: "Позвоню на неделе". Сунув в зубы сигарету, я отсоединила шокер и отправилась в рейд; я прекрасно знала, что он не позвонит. Меня всегда поражала его способность от вполне искренней заботы обо мне почти мгновенно переходить на ругань. А вот рейнджером я стала вовсе не из-за Саньки, как многие думают. Вообще это адская работенка, хотя и платят за нее неплохо. Центр Социальной Поддержки ежедневно выпускает на улицы города сотни людей в футболках с фосфоресцирующей буквой "R", в чьи задачи входит патрулирование районов на предмет всесторонней помощи покупателям. Всесторонняя - какое хорошее слово. Вмещает в себя вселенную, если не больше. Надевая эту неброскую футболочку и цепляя на запястье шокер, ты становишься психологом, неотложкой, охранником и канцелярской крысой в одном флаконе. Тот самый буй, в который может вцепиться утопающий, если, конечно, захочет. За мою четырехлетнюю практику чего мне только не приходилось делать. Вплоть до введения наркотиков, если ломка угрожала жизни и драк с Отрядниками - партией, боровшихся с наркоманией самыми радикальными методами. Нет, мы не чистильщики и даже не ассенизаторы города. И уж точно - не ангелы. Просто одна из социальных служб... Так позиционируют себя большинство рейнджеров. А я - опять не могу. Мне хочется дать этим людям, самостоятельно загнавшим себя в Территорию Отчуждения собственной души, возможность отдохнуть. Возможность, которой у меня не было, нет, и вряд ли уже будет. Слишком хорошо я помню ту девочку, пугающе похожую на меня, которая унылым осенним утром раскачивалась в петле, выставив на всеобщее обозрение синие от уколов руки. Я заглянула в один из подвалов. Меня мгновенно сграбастали в объятья. - А! Дэйл, молчаливая моя галлюцинация!!! У нас тут сопляк обкурился, сделай что-нибудь, красотуля... Вывернувшись-таки из рук Сереги и получив доступ к телу "обкурившегося сопляка", я махнула рукой. Серега знал этот жест, расшифровывающийся как "фигня, оклемается". Перевязав одной из обитавших тут же девушек подживающие швы на запястье, я собралась уходить, но Сергей догнал меня в дверях. - Дэйл... Даш, можно я к тебе сегодня приду? Я вопросительно приподняла брови. - Просто... Я вот с тобой вчера поговорил, и многое понял. Мне кажется, что я смогу... выйти отсюда. Я вяло улыбнулась и кивнула. Все верно, лучший психоаналитик - это тот, который молчит. Потому что только при этом раскладе ты не навяжешь человеку своей мотивации. Если она у него есть - сам найдет. Как ни странно, смена прошла спокойно, шокер больше не понадобился и у меня даже остался детокс. Редко такие дни бывают... "Не к добру" - сделала вывод я и направилась домой, лениво размышляя, что придет Серега, а он никогда один не приходит, и что бы такое пожрать приготовить, чтобы дешево и сердито... Детский голос за моей спиной звонко выкрикнул "ЛОВИ!" И мозаика в моей голове распалась на сотни режущих осколков. Я не знаю, сколько я бежала от детей, игравших в мячик, пока меня не поймал мрачный и стандартно-серьезный Чип. - Бурундук, ты с ума сошла? - заинтересованно протянул он, получив от меня несколько ощутимых ударов под ребра. Однако, поймав мой взгляд, только присвистнул и буквально силком усадил на лавочку. - Что-то случилось? И я не выдержала, беззвучно закричала, уткнувшись в его плечо, заплакала, так безутешно, как никогда, даже в детстве, которого у меня не было. Мне хотелось кричать, хотелось говорить, но папочка навсегда забил мне горло свинцом... И никто, никто уже никогда не узнает, что больно и страшно, что я хочу уехать отсюда, чтобы меня кто-нибудь увез, далеко-далеко, и лишь бы не здесь, потому что Лекс, и надо от него - подальше, он скоро умрет, а я ничего не могу, потому что его право, и он так действительно хочет, потому что будут операции, и ему будет больно, и не спать по ночам от выворачивающего суставы холода, а я не могу даже спеть колыбельную, и какой от этого всего толк... Вопль, выходящий за пределы слышимого, раздирающий легкие. Потому что в этом городе слишком холодно, Территория Отчуждения выпила душу и ничего не дала взамен, ее слишком много, а я слишком маленькая, Территория рвет меня изнутри, а жертва выбирает только время поединка, и надо бежать-бежать-бежать, иначе убьют, а то еще что похуже, и я не хочу думать, как это - хуже, и коленки сбиты от бесконечных падений, и на ладонях уже не осталось кожи, но надо бежать, поймай меня, catch me, мама, ты всегда говорила, что я хорошая девочка, МАМА, ВИДЕЛА БЫ ТЫ МЕНЯ СЕЙЧАС!!!! Чип впихнул меня в такси и пробурчал водителю адрес. - Бурундук, мне теперь плащ выжимать придется! - растерянно проговорил он, за руку, как ребенка, вводя меня в квартиру. - Тебе к врачу надо, вот что. Я помотала головой, сморщившись от отдающей в затылок боли. Ну надо же, истерика... Кто бы мог подумать. Написав на листке "Извини. Сейчас кофе сделаю", я отправила громко восхищающегося беспорядком в моем жилище Чипа на кухню. Кофе немного помог горю и мозаика в моем сознании, звеня и подрагивая, начала собираться обратно в картинку. Зазвенел телефон. Чип, видимо еще не отошедший от приступа альтруизма, сказал мне сидеть смирно и снял трубку. Прослушав минут пять, он прикусил губу и повернулся ко мне. - Дэйл... Дэйл, у тебя героин есть? Я обалдело кивнула - ну конечно же есть, он у всех рейнджеров в НЗ, на особые случаи... Проследив мой взгляд, Чип достал из ящика шприц, свечу и ложку и очень умело сделал все необходимое, в процессе приготовления мрачнее все больше и больше. - Руку давай. Я спрятала руки за спину, подняв брови. - Руку, дура, о тебе ж забочусь!!! "В чем дело?!" - вывела прямо на столе, не озаботившись найти бумагу. Он отложил шприц и обхватил меня за плечи. - Дарья, Лекс в реанимации. Передоз. Сказали, что надежды... Я не дослушала. Мозаика в голове наконец-то сложилась в целостную картинку, и только где-то далеко шевельнулась догадка, что картинка немного не та, которая должна быть, но это было уже не важно. Я вывернулась из рук Чипа и взглянула в зеркало. Оттуда, надменно и с вызовом смотрела Смерть, которая опять пришла забрать то, что принадлежит мне. Мы с ней синхронно подняли руки, и воздух вздрогнул от двойного хлопка. Catch me. И я беспомощно улыбнулась, поняв, что наконец-то стала катчером, и одновременно опять оказалась в шкуре раннера, и в этой гонке мне не выйти победителем ни за что. Я выдохнула и побежала.
[700x525]
вверх^
к полной версии
понравилось!
в evernote
[700x525]
Вы сейчас не можете прокомментировать это сообщение.
Дневник save our souls! - киберпанк с ресурса http://zhurnal.lib.ru | Neon_Fairy_NERO - Я БМП - попробуй, перепри.... |
Лента друзей Neon_Fairy_NERO
/ Полная версия
Добавить в друзья
Страницы:
раньше»