В доме было светло и шумно, бегали дети, смеялись женщины, подавался чай, пахло мятой и шоколадом, в царственном кресле, обитом плюшем цвета индиго, сидел мужчина во фраке и бабочке, чёрный плащ был небрежно наброшен на подлокотник. Он смеялся и шутил.
Луна оделась в белый саван и гордой поступью взошла на свой пьедестал. Под цокот копыт карета увезла человека из дому. И вот он уже в театре, и вот он уже на сцене, и вот на бледном лице играет загадочная полуулыбка, а глаза таинственно блестят. Взмах плаща, барабанная дробь, и призрачный голос флейты перекрывается рёвом клокочущего водопада, поток накрывает зрителей и... растворяется, взмывая вверх разноцветными бабочками.
Щелчок пальцев. Не долетая до сводов, бабочки расцветают хрустальными люстрами, звучит мазурка, зрители в старинных платьях танцуют на приёме у короля.
Щелчок пальцев. Пространство дробится ударами сердец и сворачивается в воронку, которая затягивает зал во тьму.
Щелчок пальцев. Каждый зритель остаётся один на один с загадочной полуулыбкой мастера.
Щелчок пальцев. Из темноты появляется Грех и рассказывает человеку о его преступлениях и о грядущем наказании. Крики, плач, ругань.
Щелчок. И всё стихает, в пруду среди цветков ванили плавают изящные лебеди, тёплый ветерок поглаживает траву, по голубому небу лениво ползут невесомые облака...
Мужчина во фраке и бабочке, прогуливаясь, возвращался домой. На мосту к нему подбегают дети и просят сделать снег. Человек вздыхает. Щелчок. На город спускается мягкий белый снежок, а в глазах мужчины проскакивает искра боли.
В доме светло и шумно, бегают дети, смеются женщины, подаётся чай, пахнет мятой и шоколадом, в царственном кресле, обитом плюшем цвета индиго, сидит мужчина во фраке и бабочке, чёрный плащ небрежно наброшен на подлокотник. Он смеётся и шутит, смотрит в окно и замолкает. Щелчок пальцев. Наваждение исчезает. В доме пусто и тихо. В тёмных углах едва слышно шепчутся тени, а деревянные львы на подлокотниках тихонько вздыхают. Человек смотрит пустыми, блёклыми глазами на светящийся свод свечи. Устало откидывается на спинку, руки на подлокотниках начинают бледнеть, снег за окном исчезает на глазах, тени в углах умолкают, львиные морды застыли в изначальных гримасах, да и сам мужчина бледнел, угасал, пока совсем не исчез, оставив после себя лишь странную полуулыбку. Но только для того, чтобы завтра создать очередной совершенный обман - себя.