Пафоса мне не занимать, может, однажды я расскажу о той встрече по-другому.

Забавный дуэт звучал в старинном зале. Полностью несовместимые по своей природе, они звучали вопреки судьбе. Голос одного, чистый и пронзительный, словно небо ранней весной, пел, и плакал, и смеялся, и молил, и призывал на бунт. Его голос пронзал пространство, словно стрела сердце. Мучительно прекрасный, до боли знакомый, невероятно далёкий. С надменным осознанием собственного совершенства он позволял вам запутаться в нитях своей мелодии и кружил в бешеном вальсе, пока вы не сойдёте с ума. Но тут его перебивал иной голос: низкий, эфемерный, он стелился по земле, выдувая многовековую пыль из своей гортани, и взмывал ввысь, словно расправляя невидимые крылья и заполняя собою пространство. Чистый дробящий инфразвук подкашивал сами основы мироздания и возносил на небеса. Так, вечно споря, но вечно вместе они рушили старый мир, чтобы потом создать новый. Они ткали из мелодии сумрак, словно пряхи полотно, балансируя на грани света и тьмы в тот момент, когда пространство раздвигается, падая в глубину, а тишина становится осязаемой, в тот момент, когда время снимает маски,обнажая истинную суть вещей, в тот момент, когда Смерть проливает слёзы о тех, кто попался ей в лапы, а смертельные враги, преступая все законы, вспоминают, что они лучшие друзья, в тот момент, когда стираются все грани и различия, в тот момент...когда в старом зале сливаются в унисон два голоса, вечно спорящих о правде.