Это цитата сообщения Cimeries Оригинальное сообщение

Кажется, тот же Платон писал: „Любовь — тяжёлый душевный недуг“. Тысячу лет спустя на другом конце античной Ойкумены, в песках Аравии, Кайс ибн аль-Мулаввах — прославленный Маджнун — возглашал: „Я знаю, что любовь — безумие моё, что станет бытие угрюмее моё“. Современные исследователи всё чаще сравнивают острую влюблённость с навязчивым неврозом, переводя это прекрасное чувство в разряд болезней.

Влюблённый не может прожить дня без того, чтобы не позвонить своей пассии или не увидеть её. „И ещё вот что: отнимай у меня пятиалтынные. Увидишь: лезу в телефонный автомат, руки мне скручивай“, — упрашивает приятеля герой повести Владимира Корнилова „Демобилизация“. Но разве можно победить страсть? Это всё равно, что пучками соломы перегораживать горную реку. Страсть пробьётся, навяжет себя. Образ любимого человека неотступно преследует тебя, он насылается глубинами мозга, твоим подсознанием.

Действительно, с чисто биохимической точки зрения, влюблённый — к таковым можно отнести тех, кто не менее четырёх часов в день думает о своей пассии, — тот же невротик. У обоих содержание в организме серотонина — медиатора, с помощью которого нейроны головного мозга контактируют друг с другом, — „болезненно“ низко.

Это при усиленном выделении серотонина мы испытываем приятные ощущения. При понижении его концентрации мы обычно теряем душевный комфорт, впадаем в депрессию, нервничаем, становимся поникшими, скованными. Вот и влюблённые тоже чахнут от своей страсти — могут ночами не спать и теряют аппетит.

Выходит, „обезумевшие от любви“ — больше, чем крылатая фраза. В любви все мы — немножко Маджнуны. „Надо и впрямь быть слегка чокнутым, — твердишь себе, — чтобы отказаться от спокойной, размеренной жизни и преследовать другого человека, добиваясь от него взаимности“.

На томографических снимках мозга влюблённых видно, как активизируются отдельные центры головного мозга (они отмечены светлыми кружками). Слева — мозг женщины; Справа — мозг мужчины (у него проявляет активность зрительный центр).

Чокнутым? Томографические исследования показывают, что стоит нам увидеть любимого человека, и вот уже необычайную активность проявляют так называемые центры удовольствия — те участки мозга, что вызывают приятные ощущения, когда мы делаем что-то, что поддерживает в нас жизнь, например, едим или пьём. Даже один только взгляд на памятную фотографию становится для влюблённых в буквальном смысле слова „наслаждением“. Не удивительно, что мы прямо-таки „западаем“ на своего любимого, „пожираем“ его взглядом. Одновременно подавляется активность тех участков мозга, что отвечают за отрицательные эмоции.

Может быть, поэтому влюблённые, несмотря на критически низкий уровень серотонина в их организме, вовсе не впадают в апатию и уныние, а буквально расцветают. Влюблённость действует на них как лучший антидепрессант.

Вот только „лекарство“ это желательно принимать каждый день (и хочется: каждый час). Если любимой нет рядом, мы не знаем, куда деться, как прожить „эту неделю“ без неё. Эта особенность, присущая нашей психике, обусловлена действием такого гормона, как дофамин, — он вызывает ощущение эйфории.

Так, американский антрополог Хелен Фишер, возглавляющая программу томографических исследований под названием „Физиология головного мозга людей, переживающих романтическую любовь“, считает дофамин составной частью имманентного организму „приворотного зелья“. Биологи твердят: „Больше дофамина — больше хорошего настроения“.

Этот гормон заряжает нас энергией, превращает в отчаянных смельчаков, толкает на сумасбродные поступки и, главное, приковывает внимание к полюбившемуся человеку. „Безумие“, охватывающее нас, помогает преодолеть врождённый страх перед „чужим“. Вы готовы сутки напролёт — да что там сутки? недели! месяцы! — добиваться его взаимности.

„Симптомы влюблённости можно сравнить с наркотической зависимостью, — отмечает Хелен Фишер, — ведь та тоже связана с повышенным выделением дофамина“. Но сколько же будет длиться этот сон разума, эта невыносимая радость бытия?

Забавно, но популярные лекарства от депрессии по самой своей природе призваны заодно излечивать нас от любви. Они заметно повышают содержание серотонина в организме, а такое химическое состояние не совместимо с любовью. Вы можете радоваться жизни, весело болтать с новыми знакомыми, но вам не захочется видеть их вновь и вновь — вам не интересно думать о них каждый день и час. Вам остаётся лишь желать приятного механического раздражения определённых частей тела — скоротечного секса. Любовь же, как всякая болезнь, отступает под натиском лекарств, попутно лишая вас и неуловимого, непонятного ощущения счастья. Хороший антидепрессант — отнюдь не средство для романтики. Лишь когда приём препаратов прекратится, к людям возвращается способность любить. Любовь, быть может, и болезнь, от которой нечаянно даже изобретено лекарство, но вот лечиться от неё редко кому хочется.

Влюблённость часто путают с любовью, и это становится причиной бесчисленных драм, разбитых сердец и ошибочных решений, принимаемых сгоряча, в сердцах. В действительности, в широкой палитре чувств они находятся достаточно далеко друг от друга. Их природа совершенно разнится.

Влюблённость иногда проходит всего за несколько недель; розовые очки разбиваются, и ты впервые с равнодушием и досадой смотришь на того, кто ещё недавно был так близок, чей голос, глаза, милая привычка кокетничать буквально сводили с ума. В лучшем случае угар влюблённости длится 2 — 2,5 года. Но вот и это время прошло. Пора расставаться?

На самом деле, это лишь рассеялся дофаминный чад, так долго круживший голову. Потом „острое состояние“ (то бишь влюблённость) переходит в „хроническое“ — любовь — или же, более или менее быстро, с всхлипами, ссорами, а то и при полном равнодушии обеих сторон угасает, лопается как мыльный пузырь. Так рушатся очень часто молодёжные браки, наспех заключённые по первым, зачастую ещё слабым признакам симпатии.

„Для одних людей это означает, что всё хорошее прошло, и настала рутина — они всё меньше разговаривают, отдаляются друг от друга, им хочется чего-то нового; для других же это — только начало, это рождение глубокой, долгой привязанности“, — отмечает польский исследователь Януш Вишневский.

Если партнёры готовы и дальше продолжать отношения, а не выяснять их до полного разрыва, в их организме вновь происходит „химическая“ революция. Вместо дофамина головной мозг начинает усиленно вырабатывать другие гормоны — окситоцин и родственный ему вазопрессин, а также эндорфины, вызывающие лёгкую эйфорию (последние схожи по своему действию с морфием). Эти вещества, циркулирующие в головном мозге человека, отвечают за чувство глубокой симпатии, которое мы испытываем к другим, вызывают сильную взаимную привязанность.

Эта гормональная перестройка знаменует переход от блаженной, но легковесной романтики к сложной, подлинно настоящей, зрелой любви — к гармонии партнёрских отношений, пронизанных теперь мягкостью, интимностью, покоем, к всеохватной душевной близости любящих друг друга людей; психическое начинает доминировать над физическим, жажда единения — над страстью обладания. Ровные отношения двоих наполнены теперь множеством смыслов, открывшихся им в их близости.

Окситоцин, „гормон счастья“, выделяется в больших количествах при нежных, ласковых прикосновениях; он проявляет себя всякий раз, когда между двумя людьми складываются устойчивые, доверительные отношения. Его избыток побуждает нас поглаживать, ласкать, целовать партнёра, усиливает любовь к нему. Это весьма позитивный гормон. Именно благодаря ему после близости сглаживаются самые острые семейные конфликты.

По мнению исследователей, от числа окситоциновых рецепторов в мозге человека зависит его личная жизнь: чем меньше этих рецепторов, тем меньше радости человеку приносит супружество и тем меньше он способен на длительные отношения с партнёром.

Окситоцин играет важную роль и в отношениях матери и ребёнка. Он начинает бурно выделяться в головном мозге матери, стоит ей только прижать новорождённого малыша к груди; отвечает он и за выработку молока в материнском организме.

„С эволюционной точки зрения, окситоцин — очень древний гормон. Его можно обнаружить в организме даже таких примитивных животных, как дождевые черви, — отмечает австралийский биолог Ричард Айвелл. — В отношениях людей связь тоже устанавливается буквально на молекулярном уровне“.

„Окситоциновый“ период отношений может длиться всю жизнь, хотя прочных — пожизненных — гарантий семье не даст ни один учёный. „Мы созданы для двух противоположных вещей: мы готовы связать свою жизнь с другим человеком — и готовы вновь и вновь влюбляться в кого-то ещё“, — отмечает Хелен Фишер. Последнее способствует генетическому разнообразию человечества.

В принципе человек, как подчёркивают антропологи, по своей природе склонен к „серийной моногамии“. Естественный срок отношений мужчины и женщины составляет примерно 4 года — время достаточное, чтобы поставить на ноги ребёнка и… завести новую семью. Недаром во всём мире пик разводов приходится примерно на четвёртый год супружеских отношений. Однако люди — в отличие от лис, малиновок и многих других серийно моногамных животных — отнюдь не рабы своей биохимии. Опыт, культура, традиции побуждают нас относиться к новым мимолётным увлечениям так, как они того заслуживают, и учат воздерживаться от поспешных решений. Мы всё терпимее относимся к своим партнёрам и себе; мы открываем романтику повседневного; мы всё глубже понимаем близкого человека — и всё больше любим его. Настоящая любовь на поверку оказывается сильнее многих-многих влюблённостей.

В наши дни любовь превратилась в некое подобие религии. В обществе, отвыкшем от вышней веры, едва ли не она одна обещает счастье, сулит семейный „хэппи-энд“, как священник — рай, позволяет хоть каждый день лицезреть идеальный образ — „живую икону во плоти“.

Правда, притязания партнёров растут. За малейшие промашки их беспощадно меняют. Женщины всё чаще ожидают от мужчин исконно „женских“ форм поведения: эмоциональной чуткости, внимания, заботы и ласки, помощи в повседневных делах, умения выслушать, задушевно поговорить — ожидают и ищут среди мужчин „хорошей подруги“. Даже находят — но чаще всего ненадолго. Мужчины быстро устают играть эту роль.

В свою очередь, они ожидают от женщины силы, энергии, независимости, в том числе финансовой — в общем, хотят видеть в женщине „приятеля“, за которого не придётся раскошеливаться по десять раз на дню. Хотят — и с удивлением видят, как женская природа берёт верх и отметает холодную логику планов и расчётов.

Неужели те и другие обречены ошибаться — и находить лишь то, от чего два-три месяца спустя устанешь открещиваться? Неужели жители мегаполисов поголовно превратятся в одиноких людей — „синглов“, способных лишь на мимолётные связи, на романы, которые длятся не дольше двухнедельного отпуска?

„Отношения мужчины и женщины — это своего рода экономический контракт. Чем хуже условия жизни в стране, тем стабильнее эти отношения — благо вдвоём выжить легче, чем одному. Если же общество, как наше, например, чрезвычайно стабильно, то нет нужды долго сохранять супружеские отношения, которые не приносят уже никакой радости“, — пишет австрийский социолог Карл Граммер.

Надёжной статистики семейного счастья пока нет. Бытуют цифры, что счастливых семейных пар всего 15 — 30%. Но это, скорее, расхожее мнение, чем точная наука. В любом случае социологи отмечают, что в наше время пути, ведущие к счастью, куда многообразнее — и сложнее, чем прежде.

В XXI веке большую часть жизни мы будем проводить в поисках „подходящего“ партнёра. Мир превращается в „глобальную деревню“. В перспективе число любовных партнёров может возрасти до бесконечности.

Раньше „счастливой“ считалась та семья, которую Бог не обделил ни детьми, ни достатком. Теперь мы по-настоящему счастливы только с теми людьми, кто помогает нам развиваться, двигаться вперёд, „поднимает“ нас.

По прогнозу немецкого математика Петера Тодда, в перспективе у человека в течение жизни будет в среднем 12,7 стабильных партнёрских, „квазисемейных“ отношений. Эти отношения (не обязательно сексуальные) помогут сделать, в конце концов, осознанный выбор. Пусть даже они длились считанные дни, важно, чтобы они что-то перевернули в душе человека.

В принципе люди будут куда счастливее в браке, чем теперь, поскольку не станут сохранять его любой ценой. Число разводов, впрочем, сократится, поскольку семейные узы станут лишь одной из возможностей прожить эту жизнь. Поразительно, но, по результатам новейших социологических опросов, особенно счастливы семьи, в которых партнёры живут отдельно друг от друга, в разных квартирах, а то и городах, регулярно встречаясь с любимым человеком. Вынужденная жизнь, большей частью, в одиночестве не должна страшить: кто не умеет жить в ладу с собой, кто несчастлив наедине с собой, тот и семьянином будет плохим.

Аромат любви

Швейцарские исследователи Михаэль Косфельд и Эрнст Фер разработали гормональный спрей на основе окситоцина. Он обладает поразительным свойством — пробуждает в людях доверие друг к другу. Как полагают учёные, подобный препарат поможет лицам, страдающим аутизмом и болезненной тягой к одиночеству, наладить контакт с окружающими.

Феромоны заставляют себя ждать

Пока ещё не удалось однозначно идентифицировать хотя бы один присущий человеку феромон. Так что изготовители появившихся в последнее время „спреев с феромонами“ лукавят, выдавая желаемое за действительное — благо спрос на препараты, пробуждающие у человека влечение, поразительно высок. По оценке немецкого сексолога Хартмута Порста, „от 20 до 30% всех мужчин и женщин не испытывают никакой радости в сексе“.

Любовь — дело стариковское

Любви все возрасты покорны, а некоторые даже „ещё покорнее“. Согласно результатам опроса, опубликованным немецким журналом „P.M.“, люди в возрасте от 56 до 65 лет чаще занимаются сексом, чем люди моложе 25 лет, поскольку у последних нередко нет постоянных партнёров.

То, что доктор прописал

Немецкие биологи Габриэла и Рольф Фробезе на страницах книги „Страсть и сласть — всё только химия?“ отмечают, что секс — лучшее профилактическое средство. Регулярная половая жизнь защищает организм от простудных заболеваний, уменьшает опасность рака и инфаркта. Повышенный гормональный фон благотворно сказывается на памяти, снижает риск инсульта и делает человека менее чувствительным к боли.

Исследователи из Бристольского университета показали, что мужчины среднего вбзраста (45 — 59 лет), регулярно ведущие половую жизнь, отнюдь не подвергаются повышенному риску заработать инфаркт. Наоборот, люди, склонные к воздержанию, чаще оказываются жертвами сердечно-сосудистых заболеваний.

„Знание-сила“