- Как же трещит твоя лампа…
- Как стрекоза.
- Ага. Вот-вот улетит, - согласилась мама.
-Нет! – Дождь испуганно подбежала к своей настольной лампе, - я не хочу, чтобы кто-нибудь улетал, - почти со слезами пояснила девочка. И тут ветер, заглянув через балкон в комнату, подхватил последний рисунок Дождинки, и нарисованный папа полетел на белоснежном листе-самолете в город.
-Стой! – девочка успела поймать рисунок и, бережно разгладив помятые в погоне края листа, с любовью посмотрела на своего папу. Она чувствовала, что скоро он появится в её жизни. С таким же смелым взглядом, смеющимися ртом и сильными руками. И главное: он будет любить Дождинку и её маму. Неслучайно под его свитером девочка нарисовала сердце, а на нем подписала «Дождинка» и «Полина». Дождинка была совершенно уверена в своем успехе, ведь с мамой-то получилось. Да, мама тоже была нарисованная. Однажды ранним утром Дождинка услышала строгий голос зеленого карандаша (обычно он разговаривал с мягкими интонациями):
-Дождь, что же ты медлишь? Рисуй скорей свою маму. Она уже заждалась.
Девочка охнула и принялась за работу. Мама получилась зеленая, курносая, с большими ушами (чтобы всегда слышать Дождинку) и зелеными, красивыми глазами в пол лица.
-Ой, мамочка, ты у меня как елочка! – воскликнула Дождь и, положив рисунок на тумбочку, заснула. Ей снились чудные сны о ёлках, которые оборачивались мамами, а она думала какая мама её совершенно, а какая другой Дождинки.
А когда девочка проснулась, её уже ждала мама. В салатовом костюме, с огромной добротой (потому что доброта жила в маминых глазах), ласковыми руками и о, счастье, с не огромными, а вполне себе обыкновенными ушами (Дождинка понимала, что с ними все же погорячилась).
Так и зажила Дождинка с мамой и верой волшебство.
Но вскоре её захотелось видеть рядом с собой и папу. Нарисовать его было нелегко, ведь он должен был понравиться и маме.
Но к концу мая Дождинка всё-таки справилась с поставленной задачей.
Осталось ждать и главное не переставать верить. А тут мама про улетающую лампу заговорила, да ещё нарисованный папа чуть не улетел. Дождинка сильно забеспокоилась. Мама, заметив это, обняла дочку:
- Пойдем, Дождинка, на балкон. Мы сейчас узнаем для чего его строили.
-Для чего? Для чего? - застрекотала Дождь и, схватив нарисованного папу (ну ему же скучно одному будет) выбежала на балкон.
-Тучи, - чуть погрустнела девочка, взглянув на небо.
-Что ж, значит, мы попадем в бурю.
- Ой, так это же корабль! – Дождинка даже в ладоши захлопала, радуясь своей догадливости.
-Правильно. И сейчас мы отправимся в путешествие.
-Но как же дом? Он же будет скучать по нам.
-Мы же скоро вернемся, глупышка, - улыбнулась мама.
-Вернемся? Так значит и он тоже, - посмотрела Дождинка на рисунок, - и лампа. Лампа, ты можешь лететь, но возвращайся к ночи! И ты, папуля, лети, но возвращйся все-таки повзрослевшим. Таким ты меня не поднимешь.
Рисунок, подкинутый Дождинкой закружился, закружился и опустился на ладони стоящего на самом нижнем балконе человека.
Он внимательно разглядел рисунок и, рассмеявшись, посмотрел на притихших маму и дочку.
Какое-то время с пятого по первый этаж и обратно носились письма-улыбки. Но вскоре Дождинке эта наскучило:
- Папа, почему это у тебя свой корабль? Давай к нам! У нас небо ближе.

29.05.