Интересно, зачем нужна привязанность человека к какому-то определенному месту?
Недавно я стала замечать за собой привязанность к своему дому, желание иметь непоколебимое личное пространство, где ничего не меняется без моего желания, и меня это смущает. Например, вчера к нам приходили гости, и мама вытащила все мои вещи из моего стола, чтобы переставить туда папин компьютер и накрыть освободившийся стол. Мы делаем так всегда, но в этот раз мне было ужасно неприятно. Меня саму удивило, как не комфортно мне было от вида пустого места, где обычно стоял мой стол, и оттого, что мама переворошила и посмотрела все мои вещи.
Могло это появится после того, как я побывала дома у Саши? Сашин дом - из тех, что всегда мне нравились, но неизменно вызывали панику мыслью о том, что придется там жить. Это сталинка где-то конца тридцатых годов, с невероятно высокими потолками и ржавыми наростами на трубах, большими комнатами и антресолями, где хранится вековая пыль, ценные фотографии родственников в дореволюционной форме и накопленная поколениями, никогда не выбрасываемая рухлядь. И - книги. Огромное, завораживающее, восхитительное количество книг - и каких книг! Семидесятых, пятидесятых, двадцатых годов! В монументальных шкафах, на шкафах, на полках, на столах, просто стопками! Так и у моего папы в Ереване. Древние, ценные, хранящие память вещи водятся в таких домах. Но история имеет и обратные стороны, когда приходится среди нее жить - в таких домах всегда пыльно, всегда информационно зашумлено, всегда старые трубы и рассохшиеся оконные рамы.
А недавно я в первый(вру, во второй, но в первый я отмахивалась от этого) раз заметила, какие голые у нас дома стены. Ни картин, ни моих вышивок, которые можно было бы повесить. Мебель расставлена по стенам, чтобы зрительно занимать меньше пространства, и каждый предмет стоит особняком, не создавая впечатления чего-то общего. Хозяйские уродливые советские шкафы, которые было бы дороже вынести, чем оставить, не подходят вообще ни к чему в комнате ни по цвету, ни по форме. Любопытно, что наша прошлая квартира была гораздо хуже - холодная, с пузырчатым линолеумом, темными обоями, низкими потолками с потеками и чудовищной газовой плитой - но тогда я совершенно не видела этого! Это настолько не имело для меня значения, что почти не отложилось в памяти. Постаравшись и припомнив все, я поражаюсь, как этого тогда не замечала. Сейчас я не смогла бы жить там. А теперь наша нынешняя хорошенькая светлая квартирка в кирпичном доме кажется мне нежилой, и мне это ужасно не нравится. Мне кажется, что я теряю свою мобильность. Неумение подстраиваться под изменяющиеся условия - признак аутизма, кстати говоря.
Я всегда почти гордилась своей мобильностью и не привязанностью к одному месту. Мы переезжали восемь раз, и в последние разы я уже говорила про себя, что у нас нет дома, у нас есть квартира. Я знаю про себя, что меня нет родины - в одной стране я родилась, но не жила, в другой я живу, но не родилась. Мне всегда казалось это хорошим качеством - мне было одинаково хорошо везде. У меня никогда не было проблем при поездках в другие страны - смену условий и некоторые дорожные неудобства я принимала как должное. У меня никогда - действительно никогда! - не было ощущения тоски по дому, и никогда не было восторга по поводу возвращения домой. Я рада снова видеть родных, но причем тут стены?
При переездах лишние вещи выбрасываются, потому что их слишком много. Поэтому и историю в старых фотографиях и вещах мы не таскаем за собой, мы идем налегке. Возможно, это отразилось на моем отношении к людям, за которое меня так осуждает Максим: есть хороший человек, поступает от него интересная информация - хорошо, исчез - не жалко, вернется - снова вспомню. Я не знаю, хорошо это или плохо, но это очень сильно экономит душевную боль. Глупо жалеть о том, что изначально непостоянно. Я, наверно, никогда не пойму, как можно любить одного человека всю жизнь. А если пойму, то сильно потеряю в гибкости и жить мне станет сложнее, я знаю.
Конечно, если мы не привязаны ни к чему, нас может сдуть любым ветром. У нас нет устойчивой опоры в этом месте, и не за что будет уцепиться в случае чего - ни за воспоминания, ни за дом, ни за людей, ни за моральные правила, ведь они тоже гибкие, такие же гибкие, как и все в нас. А слишком большая гибкость лишает прочности. Но что важнее?
Нет у меня родины, нет у меня дома, есть только места, которые я люблю больше, чем другие - улицы московского центра, собор святого Вита в Праге, сады, парки и переулки. Туристы разглядывают чужой город так, как никогда не разглядывают свой, идя привычной дорогой с работы и на работу. Я не считаю Москву полностью своей - возможно поэтому я так люблю ее? Светлые, темные, чудесные места, и ни одно из них не привязано, не выдано насильно за меня, и никогда не будет полностью принадлежать мне. Они свободны. И это прекрасно, правда. И пусть так и будет.