Это цитата сообщения Английский_Пациент Оригинальное сообщение

В искорках...

У всех случаются такие моменты, когда остаешься один. И, оставшись, тебе ну просто мучительно хочется с кем-нибудь говорить. Нет, конечно иногда бывает, что вообще никого видеть мочи нет, но даже тогда об этом хочется рассказать. Чаще всего. Объяснить, и не просто, а кому-то совсем родному, понимающему, и не под его «угу», а так, чтобы сопереживал человек, чтоб понял, оно ж сразу видно будет, если понял, а не просто так. А коли нет никого?
Тут на помощь приходят подручные средства. Сигарета. Про нее, конечно уже много сказано. Но это если куришь – хорошо. Кажется, будто подругу встретил со школы, первую любовь, настоящую, не такую что в садике одуванчиковые колечки, а вот взаправду первую, со слезами, синяками, с изменами, пьянствами, конечно, и поцелуями первыми по спине мурашками. Прошло время, а ты ее вдруг, и столько лет, столько зим, а ты как? а ты? и вот рассказываешь ей все как есть. Вот такая он сигарета. Если ты он, конечно.
Сигара. Тут сложнее. Меня поймут, если кто знает, у кого женщина первая была старше. Нет, не с 11-ого, а ты с 9-ого, а так, чтоб сильно, чтоб все против, да и она не особо за, а тут такое. И она смотрит на тебя, и вся такая зрелая, а ты ей заглядываешь, а она смотрит, а ты заливаешь, чтоб только поразить, впечатлить, а она так смотрит, словно говорит, мол, мальчик, ты-то? на меня? вот этим? ты хоть целовался с кем? в щечку? а любит все равно, и так, как никто, а ты сидишь и сделать для нее ничего не можешь, а все равно, тоже, по макушку, и от тебя даже пар, как зимой после бани, вот такая любовь.
А если не куришь? Что тогда? Кому душу излить? Пива бутылка. Это друг. Это ему ты можешь про сигарету рассказать, и про сигары, а он, если настоящий, так и свою последнюю в пачке отдаст, ну или накрайняк покурить оставит. Бутылка пива это друг. Его и в горы не надо. Если темное – настоящий, светлое – приятель, но тоже верный, раз уж друзей не нашлось. Но друга, его много надо. Это с девушкой, вон той, первая которая, ей рассказал, посидели, а ей и пора уж, к мужу, ну или дети там уже малые, а с другом иначе, тут пока все не расскажешь не отделаешься. Вот так. Друзья они не отпускают.
Чай есть еще. Это рефлексия. Это в себе покопаться или же, наоборот, на улице кого встретил, это в сущности одно и то же, или ты сам, когда некуда идти, или случайный прохожий, лоточница, булочник, продавец какой в книжной лавке, или такой, как тот самый, который птичек продает на Цветочной улице, в берете добродушном, это ж ты, такой же, ты его не знаешь, как и себя, и все рассказываешь, не потому что ему интересно, а в себе разобраться, в нем, в вас.
Но когда остаешься сам. И темно за окном. И туман. И никого нет даже гипотетически, ты вспоминаешь, что на дне старой банки «краснодарский чай» есть еще немного молотого кофе, а в холодильнике, на полке с лекарствами и каплями в нос – бутылочка «Таврии». Впрочем, лучше «Коктебеля», хотя лучше, конечно, «Таврии», но у коньяка должно быть мужское имя. И после первого глотка – искорки. И дорожка. А потом глоток кофе. Это же как костер. Тепло и запах. И единение со всем. Со всем даже если и нет ничего. И все что ты вспоминал, и первую, и про друга, и про знакомых, и о себе самом – все отходит. И глоток еще… И ты как в «Парке Юрского периода» в янтаре находишь комарика, из которого грозит разразится…
И уже звонок. «-- Завтра в 9, на мосту… Ну, на том, нашем, коньячном, смотри не проспи…» И как не любить ее, жизнь, такую теплую и совсем голенькую.
В искорках…
[699x489]