Отпускаю в дорогу, с Богом!
Отдаю тебя всем дорогам,
Всем обманывающим и сулящим,
По которым мы жизни тащим.
Отдаю и реке, и саду,
И скамье, где с тобой не сяду,
И кусту отдаю, и оврагу,
И траве, где с тобой не лягу,
И предутреннему перрону,
Где, прощаясь, тебя не трону.
Отдаю всем заливам синим,
Где мы в воду камней не кинем,
Всем перилам и всем оградам,
Где с тобой не застынем рядом.
Отпускаю в дорогу, с Богом!
Отдаю тебя всем дорогам,
Всем тревожным привалам нашим,
На которых свистим и пляшем,
На которых поем и плачем...
Всем удачам и неудачам.
Отдаю тебя на поруки
Ветру, счастью, дождю, разлуке –
Тем, что будут с тобой повсюду
Там, где я никогда не буду.
Отдаю тебя службам жадным,
Лифтам, лестницам и парадным,
Коридорам и кабинетам,
Разговорам, кивкам, газетам,
Папкам, подписям и печатям.
Так мы порознь жизнь растратим
За казенным и за поденным
Сумасшествием телефонным,
За столами и за дверями
С именами и номерами...
Отдаю тебя всем соблазнам,
Встречам легким, веселым, праздным,
И печальным горячим встречам
В час, когда защититься нечем.
***
Всё мудро устроено в мире, –
И то, что замужем ты,
И то, что в твоей квартире
Стоят на столе цветы.
И то, что, придя с работы,
Твой муж находит уют,
И то, что эти заботы
Встречаться нам не дают.
Но если при редкой встрече
Ты мне кивнешь на ходу,
Я эти глаза и плечи
В глубокую память кладу.
Я счастлив. И нет мне дела,
Что меж нами преграды одни...
Как бы ты мне надоела,
Если бы не они!
***
Н.Ж.
Их было много – золотистых ливней.
Тебя ломали страстные струи,
Но с каждым днем глядели всё наивней
Глаза ошеломленные твои.
Я шел на них! И падал под ударом!
(Господь, глаза ее умилосердь!)
Так тянутся к автомобильным фарам,
Несущим ослепительную смерть.
Я шел на них! А ветер плыл гигантом
И оставлял на мокрых тучах шрам,
И в сумерках бродячим музыкантом
Ходила осень по пустым дворам.
Я знал, что поздно! Знал, что ставка бита,
Что счастье изменяет игроку!
Но я бросался счастью под копыта,
Чтобы остановить на всем скаку!
И знал: его уже не остановишь!
Мелькнет! Ударит! Рухну! Наповал!
Из всех небесных, всех земных сокровищ
Я только глаз твоих не целовал.
***
Топчемся, чужую грязь меся.
Тошно под луною человеку.
Отвязаться бы от всех и вся!
С темного моста да прямо в реку!
Гибнет осень от кровопотерь,
Улица пустынна и безлиства.
И не всё ли мне равно теперь –
Грех или не грех самоубийство,
Если жизнь тут больше ни при чем,
Если всё равно себя разрушу,
Если всё равно параличом
Мне давно уже разбило душу.
***
Так же звезды барахтались в озере,
Был и месяц – такой же точь-в-точь.
Разметала последние козыри
Перед нами любовная ночь.
Если б знать, что дано нам выгореть,
Что любовь уплывет на плоту,
Что у дома простая изгородь
Проведет между нами черту,
Что дорога разлук неминуема,
Что она уже рядом легла.
Я убил бы тебя поцелуями,
Я бы сжег наше детство дотла.
***
Спичка – девочке с косичками,
Спичка – женщине шальной.
Сердце – коробок со спичками –
Разошелся по одной.
Израсходовался дочиста,
Разлетелся задарма.
Так что, если очень хочется,
Разжигай меня сама.
***
Что стоишь ты в стороне?
Что ты смотришь в сторону?
Обо всем поведай мне,
Всё разделим поровну...
Знать, последняя весна
И тебя состарила...
Вот уже и седина
По вискам ударила.
Как тебя я уводил,
От людей выкрадывал –
Ветерок не находил,
Месяц не подглядывал!..
Что стоишь ты в стороне?
Что ты смотришь в сторону?
Обо всем поведай мне,
Всё разделим поровну...
***
У вас в глазах то робость,
То озорство, то страсть.
У вас глаза как пропасть,
Где так легко пропасть.
Они у вас туманны,
И чуть блестят они.
У вас глаза – капканы,
Ловушки, западни.
Там вспыхивает шатко,
Там прячется, скользя,
Решимость и оглядка –
И можно, и нельзя,
Открытость и рисовка,
Отчаянье и блажь, –
Глаза как маскировка,
Глаза как камуфляж,
Как лунных два осколка,
Как дымных два цветка,
И целятся недолго,
И бьют наверняка.
Они у вас бездонней
Всех омутов и рек,
У вас глаза – погоня,
У вас глаза – побег.
И собственному сердцу
Я говорил не раз,
Что мне не отвертеться
От ваших дымных глаз.
В них темный ветер риска,
В них сам себе я снюсь.
Когда-нибудь я низко
Над ними поклонюсь.
***
Опять кругом слезливая зима.
От непрестанно гаснущих снежинок
Стоят, как маслом вытерты, дома,
Как будто ряд переводных картинок.
На западе – разваренный крахмал
С вишневой растекающейся пеной.
Мне кажется, что Бога замещал
Какой-то пейзажист третьестепенный.
Я с головой почти что в шубу влез,
В калошах, в шапке, с шарфом до колена...
Не пушкинский пророк, не сын небес,
Бряцающий на лире вдохновенно,
А очень неуклюжий человек, –
Весьма несовершенное творенье, –
Шагающий неловко через снег
В очередное сверхстолпотворенье.
У каждого есть множество обид.
Любой из нас – проситель с челобитной.
И, может быть, всех громче говорит
Тот, кто на свете самый беззащитный.
***
Мы с тобой о чем-то разговариваем.
За окном осенний вечер тих.
За окном – огромнейший аквариум,
Сколько кружит рыбок золотых.
Кажется, еще одно мгновение –
И уйдем мы в воду с головой...
До краев вся улица осенняя
Налита тяжелой синевой.
Целый день виденья необычные
Неотступно ломятся в окно,
А напротив – домики кирпичные
Глубже опускаются на дно.
Может быть, мы где-то в тихой заводи –
Люди, и деревья, и дома.
Протянулась далеко на западе
Водорослей красных бахрома.
А у дома зарослью коралловой
Куст качнулся по ветру чуть-чуть,
И фонарь медузою опаловой
Выпустил светящуюся муть.
Мы теперь особенно медлительны,
Точно важно плаваем в воде,
А такой прохлады удивительной
На земле не отыскать нигде.
Кое-как стихи мои набросаны –
Путаница беспокойных слов...
Я опять попался в сети осени:
У нее всегда такой улов.