Мне всё кажется, что это должна быть песня…

«…шоооушш,» - как можно шире постараюсь разинуть рот, насколько это будет возможно обездвиженному. А потом – «Прости».Прости, что не лежу сейчас в полной ванне крови, турбулентно смешавшейся с теплой водою. Что не стало проще, легче, удобнее, прости, что в случае меня не происходит так, как должно случаться. Мой взгляд не ловит полю сквозь солнечную дырочку в ярко-белом листе, приподнятом будто невзначай, нет, я посиневший не найден в гаражной петле, я не продолжу этой традиции, вернее, этого правдивого семейного таинства, прости, пока не готов... Я не уйду так быстро, чтобы можно было обеспокоиться фактом «Больше некого», по крайней мере, по моей воле этому не бывать. С горем пополам я попробую и дальше поплавать в этом болоте ненависти, привычно отрывая твоих метких, живучих пиявок, прости. Я терпила.

/Уже несколько лет за светом в моём окне живёт скотина, хоть последнее время подозреваю, что она была тут всё время./

Я насмотрелся на закрытые, освещенные, грязные, хлопающие и крошащиеся двери – их, будто бумажные обои, помазал вечным масляным пятном зачем-то приглашенный однажды поп, и они засасывают любой прислонившийся взгляд. Хорошо, что я привык их закрывать. Плохо, что себя до сих пор не умею – выучен опытом детства. Да, я прекрасно знаю, что задумывалась девочка…слушай, а, может, я вообще случайность, компромисс чьих-то страхов? И поэтому сейчас валяюсь в дальнем углу, как неизвестно, безвредный ли, боеприпас... Лежу и наблюдаю, потихоньку зарастая слоем пыли, прости, как гниют опоры, податливо превращаясь из лестницы в коврик, затем в поворот дверной ручки, потом в воздух, который можно и нужно пинать, не задумываясь…

Прости, это всё же не песня, чтоб её петь, а тем более посвящать, но я не против оставить здесь припев – как же я откажусь от тебя, если верю? Если каждый раз рублю себя при любом удобном случае. – повторять и повторять его, как мантру, помогать себе избавляться от бобыльства, эгоцентризма, глупости, ненадежности, точечного беспричинного неудовлетворения, злопамятства, вознесённого самолюбования…а, впрочем, разве можно вылечиться рядом с такими «учителями»?

Я гляжу вперед и по сторонам, я заранее знаю, что всё будет херово, а если вдруг не будет, то я собственными руками создам для развития опухоли все условия; я вижу то, что заслужил видеть вокруг и учусь у этого, прости. И с этим своим поднадоевшим шестибуквенным паразитом между зубов говорю, что ты не будешь единственной такой в своём роде – уже сейчас паростки всех возможных дерьмовостей до боли знакомого характера проявляются морщинами на лице и трещинами поверхности сердца… Казалось, твои неудачи и эгоизм, как торф под неимоверным давлением, затвердели и перешли на новую фазу, создав что-то такое сильное, что, кажется, невозможно пережить. Но…прости. Ты уже не будешь единственной хотя бы потому, что, кроме ненависти, во мне ничего не осталось…

И это, увы, не песня.