Я выжимаю из неё всё до последней капли, подстегивая себя, резко переходя в ускоренный ритм – насладиться, рвануть половину, а может, и весь кайф сразу... Я напираю и заслушиваюсь ответным стоном и ее шепотом «Мой...ммМой..», обливаюсь очередным сладким смешанным, нашим общим потом, говорю что-то невнятное в перерывах между учащенными вдохами и тут же припадаю губами к кромке любимого ушка – зацепиться...да, нужно срочно зацепиться, чтоб не улететь, или забрать её с собой в царство ароматов на основе счастья, где я иду, взаимно радуя каждую травинку, каждый...волосок на её теле дрожит сейчас, разрывая меня в неосторожных поцелуях и взглядах... И их невозможно остановить. Но это не больше, чем картинка – голова уже отлетела в самое болото страсти, единственное из всех, где рождаются цунами и по новым венам из-под ее ногтей на спине и шее возвращают кровь обратно в сердце... Насколько мы ближе...я не различаю, слившись воедино, только мокрые руки да влажная обивка, и запах, всюду её запах, который ласково стучится в рот, чтобы непременно быть съеденным.. В такт, в такт... На невесть откуда взявшейся струе меня уносит протыкать полумесяц...и вот... Возвращает, кружа мимо грозовых розовых туч и превысивших призраков, а они недоверчиво щурятся в моё довольное свечение... Пальцы указывают вниз, и тело само плывет за мнимой стрелкой... Лицо... А темно-синее небо давит прыщи звезд облачками, завидуя... Мокрые волосы... И кааак же долго настраивается фокус на каждом из глаз!..

Глаза остались раскрыты максимально широко, а губы сомкнуты , она сейчас вся такой стала и непонятно, почему... Ну ладно, очухаемся, пройдет – и по дороге в душ, я замечаю только легкий скат руки по разорванной подушке...

Вода лилась не спасительно, а холодно, так, что я буквально вылетел из душа прямо в стену напротив. Прошло четверть часа, а она лежала всё так же; всё так, что нагнетало пустую гордость. «Непорядок!» - мелькнуло в голове, и вот уже я, не теряя секунд, натягиваю на нее халат и уношу прямо к кипящему чайнику, на свет...

...Уже неделю август метает ветрами и необыкновенным зноем так, что от порыва из открытого окна она упала, как только я усадил её, отвлекшись на кофе... Я поднял её снова, но от налитого она отказалась молчанием, разбив кружку, даже когда я вставил её между полусогнутых пальцев, уговаривая взбодриться... Шелест, жара и свист, она ест меня огромными, как блюдца зрачками, а я емся, пристыжено улыбаясь и глотая, искренне силясь наконец-то прийти в себя.

 Окно трещит. Снова порыв и снова падение прямиком в кофейно-молочную лужу. «Обиделась?»... Вне себя от смущения, я подымаю её и вдруг неистово прорываюсь... Я начинаю с того, как люблю её стоны – слепые отголоски игривого голоса, меня волнует выбившаяся прядь разлегшаяся прямо перпендикулярно линии упёртого взгляда, что она наделена магией порабощать без слов и движений, как огонь или течение, что божественна, даже когда сидит здесь, на грязной узкой кухне панельного дома с отполированной временем мебелью, но трон ей пошел бы куда лучше... Я веду мизинцем по застывшей капельке пота от виска до острого подбородка и всё твержу, не уставая, о космическом удовольствии, красоте и ничтожестве, которое случайно возникло на её широком шоссе. Говорю, что небо ревнует, что я это видел лично, и о какой-то дурацкой статистике, смеясь прямо в широкий взгляд на меня всего... Я вспоминаю детали из прошлых месяцев, истекая росой от накативших ностальгий – и почти вижу её согласный кивок и шоколадный взгляд изнутри серых радужек – оболочек чего-то...

Шо-ко-лад, шо-ко-лад...поднимая её на стул после очередного прерывающего падения, не выпускаю этого слова из головы, а её лицо устремленное ко мне, как бы подталкивает мысли вперед... «Ах, да! У нас совсем не осталось шоколада!.. Конечно, схожу. Я мигом. - Встаю, одеваюсь за пять секунд и выскакиваю на лестницу. – Не заскучаешь, надеюсь...»

Выходя, я не перестаю удивляться силе притяжения и думать о том, насколько она хороша. И что даже если бы её слабое сердце не выдержало и внезапно остановилось, я всё равно дрочил на светлую память о Нас и застывшие образы в двустворчатой книге-мозге, что сохранятся еще на много-много лет... И, весело посвистывая, убегаю в ближайший киоск...