Улица смахивает на разжеванный и выплюнутый счастливый билет из вчера, светло-коричнево и зеркально затекает в глаза и закрепляется, ввинчивая саморезы событий в выбранную цветовую гамму. Сегодня мало глаголов и прилагательных, но зато полным-полно деепричастий и наречий. Куда бы ни держался путь, он будет омрачен.

Да. Самое неприкрытое уродство лучше всего появляется в любимую погоду под позванивающее в мозг «хаха» из области локтя. Приятная постболь от самого себя. От того «себя», который на многое способен, а не от плетущегося вперед туловища… Лица вокруг будто специально свернуты набекрень, схематично выдавлены в куске искусанного большими челюстями (чтоб голова вместилась) воска и наспех раскрашены гуашью без белила.  Может, это смог, смысл бестолкового пути с сумками-гирями по разные стороны позвоночника, реакция на меня? Может, от-зеркал-ивание?...

Свинцовые капли отстучали утром, сейчас они, как подвешенные на разноячеистой трехмерной сетке из лески, бьются в тело с каждым шагом, оставляя вмятинки и токсичные мыслишки... Я сам себя хлещу свинцом. Идя мимо мясополиэтиленовых полей, слабоалкогольных родников, беспроигрышных лотерей с джекпотом «Лох», бетонных змей, ползущих вдоль дорог в бесконечность или ноль… В нос попадает нитка гнили, швом стянувшая дизельный выхлоп стального пса с битком блох; голова теряется в порыве ненависти_на_секунду, мозг сокращается синхронно с сердцем, под 110 ударов в минуту.

Внутренности хотят хоть бы одну пропаханную борозду в наспех выбеленном небе (к чему готовились? К приезду генерала, что ли?), хоть одну неточность, что уведет в глубину, хоть один взгляд, даже из лужи вверх, который бы разрядом сгенерировал сбой... Транс, будто вечно отталкиваюсь от пирса, но ни эффекта, ни возвращения. Мысли – представления о Ничём… Похоже, у всех вокруг та же история о книге с пустыми страницами, которую надо обязательно прочитать и повторить, Ничего не меняя. Или о двух взаимоопровергающих правилах, что нужно беспрекословно соблюдать, иначе – чужак. Глупец.

А на дороге, прямо по центру, чуть поодаль от фарша раздавленной собаки, лежит пластиковое сердце, бьется, выбрасывая на асфальт цементно-серую кровь(?). Вертится *все-таки вертится(с)* и…изуродованное черными волокнами и трещинами, наконец-то останавливается под желтой маршруткой, развозящей декорации в офисы, манекены – в торговые центры, товары – на базары… Резиновый шлёп – и блин, изрыгнув прощальный пузырь, сливается с сырым покрытием.

…С горизонта стартуют ракеты, открывая в литом небе идеально круглые голубые люки. Они без боеголовок, взлетают просто от привычки их запускать. Ведь все взорванное – тут. В убежденной за тебя, меня и вас дымке, скрывающей ровные углы насупленных балконами десятиэтажек.