Она умерла в послединий час ночи, еще до того, ка начался рассвет. Она умирала трудно и мучительно, и никто уже не мог ей помочь. Она крепко сжимала мою руку, но уже не узнавала меня.

Кто-то когда-то сказал:

- Она умерла.

- Нет, - возразил я. - Она еще не умерла. Она еще крепко держит мою руку.

Свет. Невыносимо яркий свет. Люди. Врач. Я медленно разжимаю паьцы. И ее рука падает. Кровь. Искаженное удушьем лицо. Страдальчески застывшие глаза. Коричневые шелковистые волосы.

- Пат, - говорю я. - Пат!

И впервые ое не отвечает мне.

- Хочу остаться один, - говорю я.

- А не следовало бы сперва...- говорит кто-то.

- Нет,- отвечаю я. - Уходитею. не трогайте.

Потом я смыл с нее кровь. Я одеревенел. Я причесал ее. Она остывала. Я перенес ее в мою постель и накрыл одеялами. Я сидел возле нее и не мог ни о чем думать. Я сидел на стуле и смотрел на нее. Вошла собака и села рядом со мной. Я видел, как изменилось лицо Пат. Я не мог ничего делать. Только сидеть вот так опустошенно и глядеть на нее. Потом наступило утро, и ее уже не было.

Эрих Мария Ремарк