Моя первая, пожалуй, серьезная попытка написать полноценную книгу. Я посвящаю ее тем немногим, тем единственным, и тем самым важным людям, которые были, есть и будут в моей жизни. Всем тем, кому открылась часть меня и кто открылся мне. Неважно где и с кем вы сейчас, где вы будите спустя годы. Каждый из нас, подобно главной героини этой истории, прячет частички своей души в тех, кто по-настоящему дорог, прячет эти частички на протяжении всей жизни. И нет большей степени доверия, чем та, когда ты доверяешь другому кусочек себя... Эту связь не могут разрушить ни расстояние, ни годы, ни ссоры, ни болезни, ни даже смерть. Помните, что пока живы ваши близкие- вы живы. Пока живы мои близкие, жива я.

" Я вся в вас"
Пролог.

Холодный октябрьский ветер ворвался в квартиру. Порывы воздуха, смешанные с каплями дождя, на миг оживили мрачную комнату. Дрогнула занавеска и вновь безжизненно повисла на оконном проеме. Слегка колыхнулась шифоновая юбка в центре зала. Дрожащими от холода тонкими болезненного оливкового цвета пальцами девушка поправила сползающий с плеч вязаный плед. Озябшая она подошла к окну и, перевесившись через карниз, на несколько секунд поджав под себя ноги, смотрела вниз, раскачиваясь на подоконнике. Легкая ткань юбки зашуршала по паркету. Время было позднее, во дворе через один горели фонари. Погода и темная безлунная ночь не располагали к прогулкам и, потому на улице было мистически пусто. Удовлетворившись увиденным, хозяйка квартиры жадно вдохнула холодный воздух и вернулась к стоящему в центре помещения столу. В комнате было темно и накурено. Бумаги, одежда, посуда, карандаши, книги, диски и прочие мелкие предметы в хаотическом порядке занимали все горизонтальные поверхности. Это создавало крайне двоякое ощущение : с одной стороны, в доме явно была жизнь, с другой, жизнь эта как будто не поддерживалась ничем извне и существовала по своим собственным законам. Повисшую тишину нарушил новый порыв ветра, сильнее прежнего. Со стола слетела стопка увесистых конвертов. Недовольно хмыкнув, девушка поспешила закрыть окно, а затем принялась аккуратно собирать разлетевшиеся бумаги. Восстановив белоснежную стопку писем, она с надеждой взглянула на часы. Час пятнадцать. Рано. Еще, пожалуй, рано. Из соседней комнаты слышалось мерное пыхтение включенного компьютера, время от времени прерываемое звуком входящих сообщений. Интервалы между сигналами становились все меньше, а люди, пишущие их, очевидно, все раздраженнее. Но девушка, будто вовсе не слышала зазывающий писк компьютера. Гипнотизируя взглядом электронные часы, она шепотом считала секунды.
Наконец на циферблате высветилось : час двадцать пять. Шифоновая юбка громко зашуршала, плед упал на пол. Девушка накинула кожаную куртку, наспех перебросила через плечо шарф, тут же извлеченный, из стоящей под столом, то ли кастрюли, то ли сковородки. Уже в коридоре, по-прежнему не включая свет, надевая правый ботинок, она негромко чертыхнулась и на одной ноге попрыгала обратно в комнату. Дрожащими руками сгребла все лежащие на столе конверты и опять устремилась к входной двери. Конверты бережно спрятала за пазуху, на левую ногу наспех нацепила второй ботинок. Защелка провернулась три раза, и в квартиру проник желто - медовый свет с лестничной клетки. Ключ никак не попадал в замочную скважину, оставляя короткие царапины на двери. Не желая больше терять время, хозяйка квартиры забросила ключ в карман, и даже не прикрывая входную дверь, побежала вниз по каменным ступенькам. Свет с лестничной площадки и ветер с дождевыми каплями из окна, пересеклись ровно в центре комнаты : на поверхности стола. В почти рассеянном желтом круге осенний воздух перелистывал страницы дневника, испещренные убористым женским почерком, нещадно поливая их октябрьским дождем. Строчки расплывались…
Из подъезда на улицу выскочил черный силуэт. Передвигаясь по двору своеобразным зигзагом, будто боясь попасть под свет от фонарей, он добрался до противоположный стороны. Город спал. На минуту девушка остановилась и оглянулась на дом, из которого так спешила сбежать. Забрав за ухо выбившиеся из неаккуратного хвоста прядки волос, она задрала голову и принялась считать окна, в которых еще горел свет, а значит, горела жизнь…. Один-два-три……шесть…. Вдруг совсем рядом, около ноги раздался жалобный писк. Маленький бездомный щенок смело потерся о ногу незнакомки и снова издал странный звук : что-то среднее между скулением и лаем.
-Привет….- озадачено полушепотом произнесла девушка, - Ты чей?
Ответа не последовало, само собой. Вместо этого щенок ухватился за край развевающейся на ветру юбки и настойчиво потянул в сторону подъезда, из которого не так давно выбежала её обладательница.
-Эй! Эй….- тонкие пальцы решительно дернули шифон в противоположную сторону.
Но собачонка оказалось настойчивой, и очевидно, воспринимала все действо как игру, этакое импровизированное перетягивание каната. Еще несколько секунд прошли в борьбе, наконец, раздался негромкий треск, и щенок отлетел от девушки, приземлившись на мокрый серый асфальт. В зубах малыш гордо держал свой трофей- шифоновый лоскут. « Афффф!» - довольно провозгласил пес, и кусочек ткани тут же выпал из пасти, опустившись в лужу. « Афф…»- два черных глаза жалобно уставились на незнакомку.
- Класс! Вот тупая ты псина! Что мне только с тобой делать? А?- девушка задумчиво разводит руками и садиться на корточки, поближе к крохотному существу. Щенок по-прежнему смотрит ей в глаза. Потом начинает поскуливать, трудно понять, то ли от страха перед ночной собеседницей, то ли от жалости к себе и потерянному трофею.
- Иди домой…- голос звучит неуверенно, в нем неожиданно чувствуются усталость и отреченность.
Но пес не двигается с места, даже ухом не ведет. « Домой! Домо-ой!» - прикрикивает она все строже. Никакого результата. Малыш неподвижен, так словно, приклеился к мокрому осеннему тротуару. Отмахнувшись рукой, девушка отворачивается от пса и поспешными шагами устремляется вглубь двора. Сердце бьется часто и чересчур сильно, каждый шаг сопровождается громким ударом. Этот звук, похожий на набат, на время оглушает её. Возможно поэтому и еще потому, что мыслями она где-то очень далеко, щенок, сорвавшийся с места и бегущий попятам, путаясь в струящейся ткани юбки, какое-то время остается абсолютно незамеченным.
Через пару минут эта несуразная парочка доходит до автопарковки. Там они останавливаются около вагончика сторожа. Щенок шмыгает под юбку и исчезает в полупрозрачных складках. Девушка чувствует его пыхтение на ноге, но не придает значения. Стучит в дверь сторожки. Через почти минуту та со скрипом и фырканьем открывается, в щель высовывается небритая сонная голова, глаза почти слеплены, рот резко искривляется и почти выплевывает: « Кто еще?»
- Место 25А. Старова
-Вот вы, Старова… - мужчина зевает,-…не правы. Спать ночью надо. А не кататься. Да и погода, знаете ли ….
- А что делать, если не спиться? – пожимает плечами девушка, - Вы меня впустите-то, и не засните, ради Бога, пока я выеду. Она просовывает в щель вагончика карточку.
Сторож машинально принимает ее, делает вид, что всматривается, хотя цифры и буквы плывут перед глазами: « Езжайте дамочка, аккуратно только».
Уверенным шагом Старова идет к парковочному месту А-25. Пес не отстает. Остановившись у машины, девушка недовольно дергает ногой, пытаясь отогнать что-то щекотящее ногу. Раздается жалобный звук и из-под юбки выскакивает старый знакомый. « Здрасте-приехали! Я же сказала тебе, иди домой! Ты зачем за мной ходишь?»- в ее голосе больше безысходности, чем злости. Пес лишь виновато опускает морду. « У тебя что, нет дома? Совсем никакого нет? Ты одиночка, да?»- эта догадка, по-видимому, выбивает девушку из равновесия. Помешкав с пару секунд, она бережно поднимает щенка нервно дрожащими руками : « Ты зря меня выбрал. Я не могу быть твоим другом, я не…»- собака обрывает её на полуслове, лизнув в щеку. « Никто не должен быть один, никто…Даже собака»- голос становится жестким, с нотками стали, - « И ты, ты тоже не должен, и я, и они…они все…». Глаза наполняются тоской, какой-то мертвой, неистребимой тоской. Но слез нет. Есть решительность. Пугающая решительность в глазах этой хрупкой, беззащитной, как щенок в её руках, девушки.
Пищит сигнализация. Хлопает дверь машины. Девушка кидает пса на заднее сидение : « Сиди тихо!», она заводит машину и ждет пока отпотевают стекла. Девушка уже точно знает, что делать с собакой. «Найдем мы тебе хозяина, но сначала придется немного покататься, хорошо?»- перегибается она через водительское кресло. «Афф!» - бодро соглашается попутчик. «Вот и славно».
Машина трогается с места и неторопливо подъезжает к вагончику сторожа. В небольшом окошке видно недовольное и сонное лицо ее обитателя. Шлагбаум поднимается и автомобиль беспрепятственно выезжает в ночной город. Дождь и не думает переставать, крупные капли атакуют каждый сантиметр осенней Москвы, дворники на лобовом стекле вступают в смертельную схватку со стихией, они явно не фавориты в этом поединке. Машина разгоняется и уже почти летит в чернеющую даль улиц.
Первая остановка - круглосуточный зоомагазин. Спасибо «городу больших возможностей»- проблем с ночными покупками здесь нет. Как только автомобиль тормозит, щенок невольно вжимается в к сидение. « Не боись- не продам»- подмигивает ему водитель в зеркале заднего вида. Девушка поспешно выходит из машины и исчезает в дверях магазина. Появляется спустя минут пятнадцать. В руках у нее покупки. В правой: большой прозрачный пакет. Внутри все необходимое: лежанка, две миски, несколько игрушек, повадок, три пакета собачьего корма, специального для щенков. В левой: ошейник из коричневой кожи. Она закидывает пакет на заднее сидение рядом с псом, который с нескрываемым любопытством принимается его обнюхивать. Но недолго он наслаждается ароматом обновок, цепкие пальцы вытаскивают собаку на воздух и обматывают кожаную полоску вокруг тоненькой шейки. « Так-то лучше!» - довольно заключает девушка, затем скептически оглядывает животное,- « Хотя видок у тебя явно не очень. Грязный, потрепанный… Тебе придется быть настоящим пупсом, чтобы на это махнули рукой, справишься?» Вместо ответа пес, снова лижет её в щеку. « Ну да, дружелюбия тебя не занимать». Она ставит щенка обратно на темно-синее сидение и садиться сама. Достает из бокового кармана куртки черную гелиевую ручку, которую всегда носит с собой. Что-то пишет прямо на новом ошейнике, закончив, прячет ручку обратно и пересаживается на водительское место.
Пока пес занят изучением приобретений, уже целиком забравшись в целлофановый пакет, они подъезжают к местному отделению почты. Центральный вход, разумеется, закрыт, на часах глубокая ночь. Но попасть внутрь никто и не рассчитывал. Почтовый ящик, висящий на стене, к счастью, всегда в свободном доступе. Большего и не надо. Быстро пробежав до козырька над крыльцом, девушка достала из-за пазухи стопку белых писем. На мгновение ее лицо исказила неожиданная гримаса боли... боли…. и чего-то еще почти неуловимого. Секунды тянутся, она все стоит в нерешительности. Потом начинает механически пропихивать конверты в щель ящика. Пальцы не слушаются, мнут идеальную белоснежную бумагу, мокрые от дождя, оставляют неровные пятна. Кажется, что каждый конверт стоит девушке нечеловеческих усилий, каких-то необъяснимых душевных мук. Это ведь всего лишь письма… Клочки бумаги.

Оливковые пальцы до боли сжимают руль. Глаза въедаются в дорогу. На заднем сидении нет ни пса, ни пакета с его скромными пожитками. Играет радио. Заслышав песню, она тянется рукой к приемнику, делает громче. Взгляд совсем пустой. Хотя нет, не пустой…Загнанный. Как будто спрятан внутри, глубже, чтоб никто не нашел. Пересохшие сиреневые губы приоткрыты… Она глухо подпевает исполнительнице. Кажется, что рот её неподвижен, а звук просачивается через узкую щель губ не благодаря ему, а вопреки…
Я ухожу, оставляя горы окурков,
Километры, дней, миллионы придурков,
Литры крови подаренной или потерянной,
Оставляю друзей тех, что на половину,
Себя на радиоволнах коротких и длинных,
Осчастливленных мною и обиженных мною.
Терзает ночь мои опухшие веки
Я ничего, ничего об этом не помню,
Моя любовь осталась в 20 веке…

И снова ночь, стрела, отравлена ядом,
Я никогда, никогда тебя не оставлю,
Ты полежи со мною не слышно рядом…
Я ухожу, оставляя причины для споров,
Мою смешную собаку,
Мой любимый город,
Недокуренный план,
Гигабайт фотографий…
Оставляю мечту, может, кто - то захочет,
Три тетрадей сомнений моим неровным почерком,
Деньги в банке,
И многих себе подобных…



Последний припев она не допевает. Раздается оглушительный удар.