Это цитата сообщения Хоуэлл Оригинальное сообщение

12 Мая, 2012 г.| Сказка (пока без названия)

[показать]
В краю, где облака встречаются с землёй, чтобы перевозить к солнцу зажигателей фонарей, жила была девушка с рыжими волосами. В её туманных глазах отблески звёзд зеленили серую морскую воду, а на щеках сияли россыпи звёзд-веснушек.
С приходом густых синеватых сумерек, в которых тонули и соседние фонарики, и кусты черёмухи, и высокие макушки сухощавых сосен, она распускала свои косы и расчёсывала длинные волосы, пока те не начинали лучиться апельсиновым, теплым светом. Она никогда не обращалась к зажигателям фонарей и не покупала у них солнечного света – внутреннего тепла ей было достаточно, чтобы зажигать огоньки в собственном доме. Девушка видела из окошка даже вязанки дров под крышей дальнего навеса. Особенно красив был её фонарик во время холодных осенних дождей, когда бесцветные дождинки сверкали алмазами, попадая в заливающий лужайку солнцеподобный ореол. Она жила у самого подножия Туманных гор одна, если, конечно, не считать вальяжного кота – такого же рыжего как её веснушки. Коты, к счастью, обычно не обижаются, если их не считают. Для этого они достаточно самодостаточны.

Тёплыми летними вечерами она уходила в горы и долго карабкалась по обвитым душистой зеленью склонам, подставляя ласковому солнцу свои чудесные волосы. Солнце улыбалось мягко и любяще, и награждало её щёки ласковыми отеческими поцелуями, дорисовывая на звёздном небе её лица всё новые и новые светила. Обычно в горах она собирала ягоды и травы, изредка находила в хитросплетениях дорожек и удивительные подарки, которые подбрасывали ей горные духи – цветные камешки, лунно светившиеся в полумраке, деревянный гребень для волос, в котором застыли огнём три крупные янтарные бусины, травяные браслеты из цветов, которые обычно росли в самой чаще, куда забираться в одиночку было опасно… Она привыкла доверять подсказкам и намёкам лесных божеств и совсем не боялась дорожек, которые обходили стороной все прочие жители Солнечных городов, раскинутых по всему Драконьему хребту. Говорили о таких дорожках недоброе, будто они заводят доверчивого растяпу в самые опасные места и пропадают в буреломах, не давая возможности выбраться… Но рыжеволосая не боялась, для этого она была слишком занята.

В один из душных августовских дней она по обыкновению вышла из фонарика с пустой корзинкой, повязанной длинной лиловой лентой, обхватившей её округлое плечо. Сегодня ей хотелось забраться глубже, чем обычно – лето уходило всё стремительней, стрелки яблочных часов на комоде указывали уже на скорые сентябрьские листопады и затяжные дожди. Не мучаясь дурными предчувствиями, она вступила в кружевную тень листвы и доверилась горным шепоткам, которые во множестве обитали возле её дома. Сначала дорожка была светлой и лёгкой, но вместе с тем, как она всё круче задирала нос к вершинам, на пути её лёгким туфелькам попадалось всё больше острых камней. Трав и ягод было видимо-невидимо, потому она почти не задумывалась о том куда – и откуда – бредёт. Очнулась девушка лишь тогда, когда внезапно вскинувшиеся глаза её уткнулись в сплошные буреломы и камни. Возле ног шумел чётками камешков лесной ручей. Из пещеры, влажным тёмным ртом дышавшей холодом, доносилось редкое, скупое капанье горных слёз. Она оторопело замерла, прислушиваясь к зелёному шуму высоких деревьев. Птицы здесь пели почти неслышно, а вот разговоры деревьев казались куда более смелыми, чем обычно. Любому, даже тому, кто читал об этом лишь в книгах, стало бы ясно, что она оказалось в самой глубине пригорной сельвы. Дорожка пропала – куда не гляди одни только обломки веток да замшелые стволы. Будто и не было её, словно с неба рыжеволосая упала к этому неизвестному ручью. А день клонился к вечеру, солнцу девушка была здесь не видна за лопухами листьев, и оно ничего не знало о приключившейся с ней беде. Когда наступили сумерки, и стало ясно, что пути назад найти уже не получится, она остановилась там же у ручья, переводя дыхание. Делать было нечего…

Все жители Солнечных городов привыкли встречать ночь под защитой стен своих фонариков, вообразить иной её приход для них было так же страшно, как нам с тобой внезапный конец света, зашифрованный в холодной неизбежности судьбы. Рыжеволосой девушке нужно было где-то укрыться от чёрной прохлады и злых теней, тянувших к ней дрожащие пальцы, и она, собравшись с духом, решилась на то, чтобы переждать ночь в пещере. Шаг, ещё один… Она медленно, осторожно проходила в каменный зёв, опасливо слушая, как гулко отдаются её лёгкие шаги. Навстречу ей вырвалась стая летучих мышей, спешивших закружиться под звёздами, и она испуганно вскрикнула, когда их холодные кожистые крылья захлопали по лицу и рукам, которыми она пыталась укрыться. В пещере отчего-то пахло не влагой и затхлостью, а печным теплом и сухой травой. Как будто издалека доносился запах горелых брёвен и металлическая, влажная нотка разогретого добела железа. Выбравшись на самый сухой пятачок, девушка осторожно опустилась на белый песок и задумалась. Следовало решить, что делать дальше, ведь вероятность того, что завтра дорожка вернётся за ней, был… очень маленьким. Углубившись в мысли, она распустила свои косы и принялась расчёсывать их деревянным гребнем, которым заколола волосы поутру. Постепенно их пламя начало разгораться так же ярко, как и прежде, и пещера осветилась сначала дрожащим, а потом всё более и более ровным сиянием прядей.

…тёмная тень, свернувшаяся огромным камнем в дальнем уголке пещеры, шевельнулась, когда свет коснулся её сомкнутых век. Длинные тёмные ресницы дракона дрогнули, и он удивлённо открыл глаза. В его лежбище внезапно заглянуло солнце? Он ведь скрывался от него столько лет, неужели светило и здесь ухитрилось отыскать его?
- Я не ждал гостей, кажется. Или я пригласил тебя и сам об этом забыл? – дракон был не очень-то церемонным с девушками, и говорить он начал неожиданно, ничуть не заботясь о том, испугается ли сидящая. Та и не испугалась, только слегка вздрогнула от неожиданности и немедленно подняла свои серо-зелёные глаза на его прищуренную, раздосадованную физиономию. Дракон был, пожалуй, немного потасканный. Когда-то блестящая чешуя его запылилась каменным сором, яркие, меняющие цвет под тон далёкого грозового неба глаза, погасли. Возможно, кто-то и попытался бы польстить ему, назвав его сейчас могучим или страшным, но девушка с рыжими волосами только зябко повела плечами. Укрепление чужих иллюзий не было её коньком. Этим обычно занимались пустозвонки-ласточки.
- Стало быть, ты тут живёшь? Не слышала об этом, иначе бы постучала прежде, чем войти. О драконах в моих краях никто не говорит уже много солнечных столетий.
- Ещё бы ты слышала обо мне... Если когда-то я и нагонял ужас и восхищение на здешних обитателей, то теперь от меня осталась только каменная окрошка и словестная принадлежность к небесным волнорезам. Много зим утекло…
Рыжая девушка подумала, что дракон больно уж меланхоличен для такого страшного создания. Уже вторая его реплика была настолько исполнена глубокой, вселенской тоской, что ей захотелось огреть его по носу веточкой репейника. В конце-концов, они ещё не знакомы, а он уже жалуется на судьбу!
- Думаю, я не помешаю тебе, если останусь тут на одну ночь. Места здесь довольно, - она решительно уселась поудобнее и спокойно посмотрела в тёмные зелёные глаза дракона. Тот прищурился.
- Не боишься, что сожгу тебя?
- Хотел бы – сжёг бы сразу. Зачем вступать в дискуссию с тем, кого хочешь уничтожить?
- И то верно. От одиночества я страдаю больше, чем от внезапного соседства, - он хмыкнул и тяжело кивнул большой, бугристой головой.
- Тебе одиноко? Что же не улетишь к своим сородичам? Кажется, все они давно отправились в Высшие утёсы Хребтов… Говорят, там у них лежбища, укрытия, небесные стаи.
- Я лишён права возвращаться к ним.
- Почему? – вопрос был совершенно бесхитростным. Дракону, вероятно, показалось, что он ещё и немного бестактный, и ящер обиженно выдохнул две струйки чуть тёплого пара, окутавшего руки девушки, проворно двигавшиеся с гребнем по волосам. Ответ, тем не менее, через пару минут молчания, всё же последовал.
- Я здесь один потому, что меня отправили умирать. Моё время пришло.
- О.
Они немного помолчали. Рыжеволосая украдкой разглядывала дракона через опущенные ресницы. Он прикрыл глаза, и длинные, почти человеческие ресницы бросали на ребристые чешуйки длинную, пушистую тень. Его бока грузно вздымались от каждого нового вдоха. От дракона тянуло теплом как от печки.
- Ты, наверное, очень многое пережил? – она пошла издалека.
- Не трудись, - дракон скептически фыркнул, - Я не от старости был на это обречён. От болезни. Драконы умирают долго, целые столетия.
- Столетия!
Они снова замолчали, и рыжеволосая даже прекратила причёсывать волосы, раздумывая о том, как это долго – умирать столетия. Не одно даже! Несколько.
- Неужели твою болезнь нельзя вылечить?
- А зачем? – легкомысленный дракон шевельнул изящным острым ухом – Такова судьба, её не избежать.
Ей захотелось огреть его по носу во второй раз. Мудрое, казалось бы, древнее создание, а говорит как ребёнок. Неизбежность судьбы… Всё можно изменить, было бы желание.
- Не верю я в это, - отрезала она, - Видимо, ты сам жить не хочешь.
- Почему? Хочу, конечно. Кто бы не хотел.
- И поэтому ты забился в щель пещеры, лежишь тут и ничего, ничегошеньки не делаешь? У тебя ведь столетия – сам сказал. Неужели ты не нашёл бы выхода? Ты ведь сильный, мудрый, крылатый. Полетел бы в Подсолнуховый Град, попросил бы помощи у мудрейших…
- Дела им нет до драконов. Никому нет дела до драконов.
- Ну вот, опять началось.
- Что?! – дракон возмущённо взвился. За последние десятки лет, почти уже сложившиеся в первую сотню, это был первый раз когда кто-то воспрепятствовал его уходу в печаль.
- Да ничего. Почему ты вместо того, чтобы подумать о том, как помочь себе только пустым тёмным мыслям предаешься? Впрочем, это не моё дело. Мы ведь даже не знакомы.
Ещё одна длительная, вязкая пауза. Дракон шевельнул хвостом, с хрустом прокатившимся по песку, разглядывая незнакомую и нежданную гостью.
- Знаешь, а я уже почти девяносто лет не видел солнца.
- Да ну! – она оживилась и снова глянула на него.
- Ну да, - дракон весело улыбнулся, и выглядело это на удивление гармонично и нестрашно, - Ты слегка похожа на него, если оно такое, каким я его помню.
- Нет уж. Солнце круглое, - покачала головой рыжеволосая и с прищуром посмотрела на дракона. Её полушутки почти никто из жителей солнечных фонариков не понимал. А он поймёт ли? Дракон хмыкнул и повернулся с бока на живот, глядя на неё в упор.
- Не уверен. В моё время оно было больше похоже на истаявшего сусального ангела.
Надо же, не только понял, но и увильнул как-то странно, уводя разговор куда-то к себе.
- А что такое ангел?
Дракон как-то особенно хитро улыбнулся.
- О, это злой дух. Проклинает каждого, кто не ратует за навязчивую добродетель.
Когда рыжеволосая смеялась, по стенам пещеры кружились яркие солнечные зайчики.

Сколько можно обсудить за одну короткую летнюю ночь? Сколько можно узнать о незнакомом и внезапном спутнике, в чьи глаза доводится заглянуть, может быть, только единожды? Зависит от того, насколько широка трещина между двумя говорящими. Если островки их сознания почти касаются друг друга густой, сочной травой, плавая так невозможно близко, что иногда кажется, что они могут продолжать друг за друга фразы, то одна ночь – это почти как одно из драконьих столетий. Она вполне может тянуться с эту крошечную вечность.

Наутро, когда угасли рыжие пряди девушки, и она снова собрала их в косы, дорожка вернулась к ручью как ни в чём не бывало. Пропетляла одну ночь по округе и пришла себе. Рыжеволосая, которой правдами и неправдами, но удалось вытянуть дракона на свежий, дышащий зеленью леса воздух, стояла возле её начала и чувствовала себя немного странно. Не было радости от заново обретённого пути в её родной и привычный фонарик к иногда слишком уж независимому коту…
… Рыжеволосая сидела, опираясь щекой о тёплый, шершавый бок дракона, который осторожно прикрыл её крыльями. Она глядела до тех пор, пока её не сманила дрёма, как дрожат его тёмные ресницы в свете её волос, и думала о чём-то ещё не определившимся, но удивительно тёплом. Более тёплом, чем его бугристые сонные веки, которые она украдкой поцеловала, когда дракон сам задремал, может быть, а может быть и таком же…

- Кажется, мне пора.
- Да. Наверное, - он недоверчиво косился на качающиеся высоко вверху макушки деревьев.
- А что будешь делать ты?
- Я… Вернусь обратно в пещеру, наверное.
- А может, всё-таки отправишься в Подсолнуховый град? Там найдутся те, кто захочет тебе помочь.
Дракон молчал, всё так же глядя вверх. Потом перевёл взгляд на неё – стоящую рядом – и прищурил свои – сейчас синевато-серые – глаза. Долго гляделся в её – серовато-зеленые – так же тихо и задумчиво. А потом кашлянул, опустил ресницы и, покосившись в сторону пещеры, тихо ответил:
- Знаешь, я понятия не имею, где этот Подсолнуховый град находится…
Рыжеволосая хотела было удивиться, сказать, что город ведь стоит уже лет семьсот и неужели он не слышал о нём хотя бы мельком, тем более, что там когда-то воспитывали драконьих наездников… Но промолчала.
- Хм… А я знаю.
- В самом деле? – он просто-таки просиял и с надеждой покосился на девушку, - Может быть, покажешь мне? Я попытал бы… счастья… Наверное.
Счастья он попытал бы… Она широко улыбнулась кому-то невидимому в листве, поднимая с земли так и лежавшую там со вчерашнего вечера корзину, скрывая эту улыбку от дракона, и, выпрямившись, важно кивнула.
- Да, думаю я смогу найти время на путешествие. Но сначала нам нужно спуститься в долину, я проведаю свой дом и соберу кое-что… Ты со мной или подождёшь здесь?
- С тобой… Куда же я теперь денусь. Ещё исчезнешь куда-нибудь… - ворчливо заявил дракон, переваливаясь с лапы на лапу.
Ей очень захотелось заверить его, что никуда не денется, но рыжеволосая снова промолчала. Нечего его обнадёживать! Не заслужил ещё.
- Нам туда. Вот по этой дорожке.
- Иду. Кстати, как тебя зовут?
- А это…


… уже совсем другая история.

Конец.


Сказка была написана "на ходу" в icq на добрый сон дорогому мне человеку 31 января 2012 г.