Было бы нелепо утверждать, что я помню все, что было. Нет? память меня не подводит, я могу вспомнить очень много. Но когда смотришь в прошлое, память цепляет только самые яркие картины того, что было. И наверно, лучше было бы вспоминать по календарю, хронике, с другими участниками событий, но и того, что есть много...

Однажды ко мне на прием пробилась вдова старого друга президента:
- Перед его смерти Вы пообещали ему сделать из его дочери светскую даму.
- Обещал. Что вы хотите? Что нужно для нее?
- Она хочет стать звездой на телевидении.
На следующей день у меня была встреча с владельцами одного из телеканалов. Я попросил для себя персонально час времени в прайм-тайм. С большим удовольствием мне его выдали. Я послал главу своего аппарата — к девушке.
- Используй по максимуму. Время не ограничено. Отказать мне они не могут.
У девушки оказался изворотливый мозг, но плохой вкус. Она обменяла мой подарок на два часа в более позднее время, раскрутила молодежную программу, потом выгодно продала.

Но это не моя проблема, светской дамой она стала. А что до напрочь потерянной репутации — так она в этом действительно ничего не понимает.

Олег вбросил этот случай в прессу, чтобы просить президента о чем-нибудь подобном в следующий раз никто не решился.

В Санкт-Петербург приехал британский премьер-министр. Они с женой изъявили желание пойти в оперу. Так как премьер был с супругой, по протоколу сопровождать меня должна была жена президента.
Признаться не люблю оперу, ничего в ней не понимаю. Но это не наказуемо, если не гордиться этим. После дежурных приветствий я заснул в ложе. Там было темно, и никто меня не видел. Но очевидно, контроль за лицом был потерян, потому что в бок мне впился локоть жены, и я услышал шипение: «Проснись, дурак! Всех запалишь!»
Мы с ней никогда не общались наедине, напрямую. Понимаю, что ей было тяжело переживать отсутствие настоящего президента, его смерть, анонимную могилу, и мое постоянное присутствие. Но сочувствие и поддержку с ее стороны я ощущал.

Был интересный случай, когда меня позвала семья бывшего президента. Президент уже был стар, немощен, но ум его угасал медленней, чем тело. Меня поразило то же самое актерское свечение, «сияние» по Станиславскому, которое излучалось вокруг него.
Действительно, чтобы пробраться на самые верх в сложных политических играх надо быть хорошим актером. Именно актером.
Он, бесспорно, знал о моей роли. Даже находясь на обочине политичсекой жизни он по прежнему сохранял контроль над основными персонажами того театра, который оставил на Новый год 2000-го года.
- Я хочу обращаться к вам, как к президенту, - огорошил меня он.
- Не знаю, как долго вы сможете исполнять эту важную роль, но... - тут он начал свою знаменитую паузу, пристально глядя мне в глаза, - вы постарайтесь. Выжмите из себя все, как сделал я когда-то. Поймите, что удовольствие это сомнительное, справиться с этой ролью способен далеко не каждый, а точней, - пауза, глаза прояснились, он глянул на меня, и в них неожиданно оказался совсем другой человек, - никто. Да...
Преемника у вас, как у меня не получится. А если получится, то все станет совсем тяжело... нестерпимо. Не отдавайте власть! Как только вы перестанете быть — они ее растащат. Разворуют, бляди, - вдруг выругался он. - Они делают из вас маску, потеряли страх... Народ и так обманут, обворован, не опускайте руки.
Он с усилием наклонился, схватил и сжал мою руку: - не верьте никому, особенно тем, в ком нуждаетесь. Они опутают вас, обманут, выпотрошат и выбросят. А вы — не просто лицо. Вы должны быть волей и разумом. Они вам не дадут, если вы останетесь просто им. Не будьте тупым красавчиком, вы умный, не верьте никому, кроме себя.
Он грустно посмотрел мне в глаза, сжал ладонь, но вдруг в глазах его вспыхнул огонек и он усмехнулся- Сталина на них нет. Идите и никому ничего не говорите.


Тот вечер я проводил в своем кабинете в Кремле. Ну, как в своем. В кабинете, который я все больше ощущал «своим». Встретился с несколькими послами и министрами.

Мой стол был шедевром, который меня восхищал. Темно коричневый дуб, который по словам секретарей служил еще императорам, покрытый несколькими слоями лака, с чугунной оградкой по краям, чтобы с него не падали документы. Сидя, я мог дотянуться до его краев, а привстав — до углов, словно стол был сделан специально под меня.
Влюбляясь в свое рабочее место, я все больше влюблялся в свой рабочий стол, воспринимая это место и эту роль все больше моими, я начинал полностью отождествлять себя с ролью. Вечером мне захотелось посмотреть новости и я включил огромный телевизор, стоявший в противоположном конце моего большого кабинета.

Этот телевизор был огромным, как сам кабинет. Мне редко приходилось им пользоваться, У меня никогда не хватало времени. Но если статус позволяет пользоваться красивыми и дорогими игрушками — пусть лучше они есть, чем их нет...

Внезапно я остолбенел. Президент России прибыл с визитом во Вьетнам. В аэропорту меня встречали премьер страны и дипломаты. Во Вьетнаме я не был ни разу. Вспотев, я всматривался в телевизор. Это был не я, это был не монтаж, это и не был настоящий президент.
Когда ты знаешь свою роль — ты можешь понимать ее тончайшие нюансы. Походка, манеры, голос — были практически моими. Но так как это был не я, то мне бросалась в глаза походка, которая была бодрей, чем изображал я, он поджимал скулы, когда щурился, у него отличались интонации, были несколько другими ушные раковины... Он был очень похож, это был я, но словно и не совсем. Когда ты спишь по пять часов в день, ты не можешь быть уверен ни в чем. Я выключил телевизор.

Это было катастрофой.
Стол, кабинет, стены оставались со мной, но я словно оказался чужим для этого кабинета. Панически я включил телевизор снова, переключил каналы, убрал звук... в этой ситуации было важней всего не показывать вида. Я был президентом, но президентом не был. Я чувствовал себя актером, игроком и свидетелем в какой-то новой пьесе. Я был выбит из роли. Мир оказался намного больше и шире. И я был не готов к тому, что какие-то режиссеры ввели в мою пьесу новые роли и новых актеров. Мне следовало собраться с мыслями, чтобы продолжать играть.

Во-первых, это мог быть дублер. Такой же, как я сам. Если бы я не справлялся, кто-то мог подготовить такого же актера, как был я сам.

Окончание второй кассеты.

На кассете было написано от руки:
Пациент получил тройную порцию преппарата А.
Воспоминания отслежены.
Аппарат целевой коррекции мозга провел работу по участкам коры головного мозга.
Пациент перемещен в стационар.
Хранить вечно.
Совершенно секретно.