Начало - здесь: http://www.liveinternet.ru/users/carty/post242401965/

Харизматичный герой – только «инструмент» для создания интересной истории.

В Историю о присоединении Средней Азии к России вклинился рассказ о жизни генерала Черняева.
Истории про харизматиков бывают нужны,
чтобы сделать какой-то рассказ более интересным,
создать интригу, украсить повествование,

но харизмтичные герои «тянут одеяло» на себя,
привлекают к себе все внимание
и смещают акценты.
К тому же, симпатии к такому герою
мешают быть объективными
и делать «трезвые» выводы,
уместные и полезные в повседневной жизни.

И чтобы сделать по этой истории выводы,
приходится убрать из истории яркого героя
и оставить генерала в покое.

Потому завершим рассказ о доблестном генерале,
добавив к ранее сказанному,
что после отставки 1866 года
сын первого бердянского градоначальника
Михаил Григорьевич Черняев
женился на светской красавице
Антонине Александровне фон Вульферт.

Влюбился еще заочно,
увидев портрет у ее брата Густава,
своего сослуживца по Туркестану.
У них осталось пятеро детей:
Антонина, Александр, Вера,
близнецы Надя и Татьяна.
Еще двое близнецов, Михаил и Елизавета,
умерли в раннем детстве.

После своей второй отставки
из Высшего имперского Совета
в 1890-м году генерал с семьей переехал
в купленное поместье в деревне
Тубышки, Могилевской области,
где 4 августа 1898 года скончался
и был похоронен.
[225x169]

История объединения Империи и присоединения Средней Азии – это другая история.
В ней можно найти много героев и громких подвигов,
которые легко могли бы прибавить славы
для любой армии и любого народа.

Однако эти истории не дошли до нас.
А те редкие сведения, которые сохранились
в воспоминаниях их современников,
не имеют силу и «резонанса»,
на который опирается «костяк» российской исторической науки,
история государственного строительства и внешняя политика.

События второй половине 19-го века в Средней Азии
удивляют подвигами российской армии
и странной «легкостью», с которой к Империи присоединились
территории размером с половину нынешней Европы
и несколько миллионов человек.
[330x268]

Чем особенно удивляет сегодня поднятая из архивов история?

Не столько отсутствием памяти о целом пласте отечественной истории.
В нашей истории есть целые десятилетия,
о которых мы не знаем ничего, кроме имени царя,
вокруг которого придворные борзописцы
заплетали откровенно вымученные предположения.

Эта история удивляет тем, что через полтора века после нее, сегодня мы своими глазами видим обратный процесс:
Жители национальных окраин Империи, в том числе, той же Средней Азии – сегодня приезжают в центр современной России, и интегрируются в местную жизнь, как более живучие, приспособленные, сильные, работоспособные и успешные... оттесняя коренное население из прибыльного бизнеса, с лучших рабочих мест и территорий «традиционного обитания».
[350x232]

Что произошло за полтора века нашей совместной истории - ??
Почему одни стали сильнее, а другие – слабее?
Может быть, причина как раз и заключается в «странной избирательности» нашей исторической памяти, которая оказалась отдана на откуп политикам от науки, и выбросила «на обочину» не только миллионы человеческих судеб, но и объединяющие миллионы людей факты, которые делают народ сильнее и сплоченней?

Однако если история если чему-то действительно учит, то тому, что глупость, лень и жадность могут объяснить любой факт намного лучше любой Теории Заговора. А Историю присоединения Средней Азии к России – сложно воспринимать и потому, что мы можем в ней как в зеркале увидеть отражение собственной идентичности – историю формирования самой России, объединения русских провинций вокруг Петербургско-Московской метрополии…

Действительно, каким образом к России присоединялись огромные территории Поволжья, Урала, Сибири? Несколько десятилетий сама мысль об этом стыдливо умалчивалась – или рассматривалась, как посягательство выстраданную территориальную целостность. В современной истории практически не осталось документов о том, почему, когда и на каких условиях были присоединены к Империи территории одной шестой (седьмой, десятой или двадцатой) части мира?
[450x353]

Ведь те территории, которые оказались покорены русскими землепроходцами, начиная с Ермака (1570-е годы), уже через сто лет оказались на десятилетия отрезаны от «Метрополии» в результате церковного раскола, а еще через сто лет – Пугачевским бунтом (по определению Главного историка бессмысленным и беспощадным).
Где документы?
Где герои или ходя бы действующие лица?
Где логика?
[250x310]

Копание в сохранившихся свидетельствах и документах иногда вызывает вопрос о присутствии в русской истории странной тени пушкинской «Пиковой Дамы», последней свидетельницы некой секретной «Игры» или «Шутейных Соборов» Петра Великого, единственной сохранившейся свидетельницы неких секретов и тайн.
Копание в «наследии» этой «Старухи» может озолотить – или погубить любого «Германа», кто поддастся одержимости и захочет раскрыть узнать эту тайну, и обрести в чужом потерянном секрете – смысл своей жизни...
[350x243]

Умный теленок от двух маток сосет.

Копание в документах иногда приводит к странным выводам.
Как объяснить давние события – разумом и логикой?

Лев Гумилев описывая естественные реакции современного ему советского человека, предлагал рассмотреть тестовую ситуацию: Полупьяный дебошир посреди трамвая на повышенных тонах утверждает, что он совсем не пьян и «задирает» окружающих.

- Немец или прибалт вызовут милицию,
- Славянин постарается вступить в вербальный контакт, взовет к совести,
- Кавказец почувствует себя «задетым за живое» и пойдет на конфликт,
- Татарин отвернется, пойдет к дверям и выйдет на ближайшей остановке.

Наш менталитет исторически вырос на пересечении нескольких культурных традиций, почему мы выбираем что-то одно - и стараемся следовать только этим взглядам??
[350x235]

Любому человеку свойственно заимствовать взгляды у «своих» пренебрегать чужими, как менее для него естественными и полезными. Но когда человек растет на пересечении нескольких культур и принимает, как нормальные, несколько взглядов на мир, он может понимать и примерять на себя разные «естественные реакции», даже если те опираются на разные социальные и национальные «традиции».

Если речь идет о пересечении культур, то объем неизменного «своего» уменьшается. А «Своего» в широком смысле – расширяется до размеров мира. Человек вбирает то, что считает лучшим из разных культур и открыт к культурному и социальному экспорту «близких» моделей поведения. Чужое хорошее принимается добровольно. За «свое» хорошее – человек держится, чужое «хорошее» заимствуется подсознательно. При том, разумеется, не всегда соединение разных культур передаст ребенку лучшие черты. Культурные метисы – это не только опыт, но и затраты на самоопределение: кто же есть «Я».
[350x226]

Когда человек растет на пересечении нескольких культур,
например, христианства, ислама, атеизма –
он учится сразу под разными углами зрения воспринимать чужое мнение.
Он относится, как к «своим», минимум, к трем различным культурам. С детства, даже рассказывая анекдот, ему приходится учитывать этнический и социальный состав слушателей: русская среда диктует свое, национальная – свое, атеистическое окружение свое.
Обычному историку этого делать не нужно.

Историк, как современный городской человек не замечает дворников у себя во дворе. Но восточный человек назовет, по крайней мере, их имена. Когда твою машину за городом остановят два нетрезвых кавказца, немец, скорее всего, подумает плохое, но, к примеру, кавказец поймет это как нормальное предложение вместе выпить...

У кого выбор больше? Там, где у нормального историка приемлемым считается один взгляд, которым он смотрит на мир, у современного человека может оказаться три-четыре. И это происходит не из-за смены этноса или рождения метисов, а в ходе современной жизни и активного социального общения.

Это есть у каждого. Возможно, у национальных, культурных, региональных и социальных «метисов» – в большей степени.

Трудности перевода.

Хороший переводчик, когда не хватает языка, должен быстро объяснить мысль своими словами. Образы западных языков – это конкретно и динамично. Они связаны с конкретной задачей, ее решением, апеллируют стратегией: цель, вот направление, еще задача, вот решение, новая проблема, вот виновный… Западный человек всегда идет по линии, и в его истории должны быть завязка, сюжет и вывод. Но жизнь не объясняет, что есть, а чего – нет, и в мутной среде – западное сознание рефлексирует, и ускоренно амортизируется.

Образы восточных историй – это всегда немного «рассказ не по существу», а события и притчи «вокруг» проблем, направления, задач. Часто высший шик мастерства рассказчика на Востоке – это убедить слушателя в том, что нет границы между вымыслом – и реальностью.

Человек, который вырос на сказках Шахеризады – иначе воспринимает жизнь. Чужие истории и вымышленные образы – вторгаются в реальность и иногда управляют ей. Проблемы существующего порядка вещей – сложно объяснить в образах, не выходящих за пределы поседневности. Ведь непонятное – проще объяснить сверх-естественным, чем разложить по полочкам. Восточный человек не будет делать резонанса из отсутствия конкретности, успеха или неудачи события. Его жизнь не оскудеет событиями и перспективами. Он уже движется к своей цели и если и свернет, то вовсе не сразу.

Восточный человек слышит разные мнения, но не отвлекается на них, занят своим делом, приближаясь к своему пути по мелочам, пока число этих мелочей – само не выведет его на новую Дорогу. В его рассказе бесконечные «встроенные» истории – это фон, ежедневная рутина, красота Божьего промысла, передача эмоций. Восточное мышление снижает рассказанную историю – до очередного вывода, а глобальные проблемы – до красивой притчи. Потому что, какой бы ни была История, это было в прошлом, а жизнь продолжается…
Словом, когда в «восточных образах» есть что сказать, проще дать высказаться, чем оборачиваться на ворчание…

Английский философ Бертран Рассел однажды написал:
«Философия должна изучаться не ради точных ответов,
Эти ответы не известны, а ради самих вопросов.
Вопросы умножают интеллект и воображение, сбавляя самоуверенность,
которая служит преградой уму и его рассуждениям».

Легенды о трех походах.

Современный сербский писатель Милорад Павич в романе «Хазарский словарь» описал распад Империи хазар в соответствии с христианскими, мусульманскими и иудейскими источниками – и поставил перед читателем загадку.

В соответствии с историческими свидетельствами, у читателя возникали вопросы:
какая вера все-таки победила (?)
и кому можно верить (?),
были ли на самом деле «эти хазары» (?),
а если были, то что с ними стало (?).
Или нужно принять «компромиссный вариант»,
что люди того времени еще не делали различия между тем,
вокруг чего сегодня ломается много копий и свистят пули…

В российской истории - есть удивительно похожая история,
которая ставит подобные вопросы по истории России.

Продолжение - следует
http://www.liveinternet.ru/users/carty/post258402149/