А кто отец?
Автор: Leta
Бета: Klodia
Пейринг: ??/СС
Рейтинг: R
Жанр: стеб
Саммари: Снейп оказался в интересном положении.
Предупреждения: слэш, полнейшее АУ, совершеннейшее ООС, страшнейший бред, к тому же MPREG. Можете считать, что вас предупредили
Скандал разразился совершенно неожиданно. Ничто не предвещало беды, просто в одно солнечное сентябрьское утро во время завтрака в Большом Зале профессор Северус Снейп внезапно почувствовал себя плохо. Несчастный едва успел выскочить из-за стола, как его вывернуло на изнанку.
Факт сам по себе очень необычный именно тем, что случилось сие неприглядное происшествие не с кем-нибудь, а с лучшим зельеваром Англии. Никто никогда не видел Снейпа больным. Если профессор и чувствовал когда-нибудь недомогание, то свидетелей тому не бывало, тем более в таком количестве.
Поэтому, пока вокруг неожиданно заболевшего суетились другие профессора, ученики даже привстали на своих местах, чтобы навсегда запечатлеть в памяти столь необычное зрелище.
Бледный до синевы Снейп отчаянно отбивался от пяти предложенных одновременно чашечек чая, от трех стаканов воды, от четырех – тыквенного сока и от одной лимонной дольки. Порывисто выпрямившись и прорвавшись через кордон благожелательно настроенных коллег, профессор окинул всех присутствующих убийственным взглядом, оправил мантию и, взметнув пыль на полу подолом, гордо удалился в безопасные подземелья.
Настойчивая мадам Помфри преследовала его почти до самой двери кабинета зельеварения, но проскользнуть за ним в гостиную ей не удалось. Самые любопытные, следившие за отступлением профессора, стали свидетелями того, как он развернулся к колдомедику и рассерженно зашипел на женщину, помахивая палочкой. Позже некоторые впечатлительные натуры клялись, что Снейп владеет змеиным языком, и именно на нем угрожал Помфри «Авадой».
Оставшийся день профессор был крайне раздражителен, срывал свое настроение на всех, кто подворачивался под руку: Гриффиндор лишился почти двухсот баллов, Невилл после урока заикался до самого вечера, а во сне будил соседей по комнате громкими испуганными вскриками. И даже слизеринцы по широкой дуге старались обойти декана после случая, когда Малфой заботливо поинтересовался причиной плохого самочувствия профессора и предложил свою посильную помощь. Порыв Снейп не оценил, и до обеда по старинному замку, скрываясь по темным углам, шарахаясь от каждого резкого звука, прятался белый пушистый хорек. До тех пор, пока на него не наткнулась профессор МакГонагалл, которая и вернула слизеринцу истинный облик.
Следующим утром картина повторилась. Снейп вошел в Большой Зал, хмуро посмотрел на преподавательский стол, присел у самого краешка, но едва поднес ко рту ложку с овсяной кашей, словно ошпаренный сорвался с места и… Верно, и не успел добежать до неприметной боковой двери, его снова скрутило.
И третье утро прошло по тому же сценарию. И четвертое. И пятое.
Загадочное явление никого не оставило равнодушным. Преподаватели сочувственно смотрели на Снейпа, отчего тот сильнее бледнел и реже появлялся вне пределов своего кабинета. Студенты строили предположения одно другого невероятней. Ходили слухи, что профессора пытались отравить. Другие утверждали, что Снейп сам решил отравиться. Третьи сходились во мнении, что Снейп по рассеянности попробовал зелье Лонгботтома.
Гриффиндорцы веселились и перемигивались, хаффлпаффцы сочувствовали и горестно вздыхали вслед профессору, ревенкловцы ужасались от мысли, что уроки зельеварения могут совсем отменить, слизеринцы хмуро переглядывались и устремляли взор на Малфоя, который выглядел подозрительно притихшим.
Надо ли говорить, что настроение самого Снейпа становилось хуже день ото дня? Характер его, и так не подпадающий под категорию «ангельский», стремительно приближался к отметке «абсолютно невыносимый».
Сплетни, слухи, предположения, догадки бурлили в школе, занимая юные умы гораздо сильнее уроков и домашних заданий. Кто-то предприимчивый организовал тотализатор и принимал ставки. Естественно, имя свое предприниматель оставил в тайне, справедливо опасаясь мести Северуса Снейпа за нездоровый интерес к его личной жизни.
Но через неделю с момента, когда профессор первый раз почувствовал себя нехорошо, школа буквально взорвалась. Уставший искать диагноз непонятной болезни, Снейп все же наведался к мадам Помфри. Проведя полное обследование, женщина налила два бокала успокоительного зелья, один отдав зельевару, а из второго отхлебнув лично, она поделилась с профессором результатами.
В тоненькой папочке с грифом «Совершенно секретно» эти же результаты были переданы директору школы магии и волшебства Хогвартс – Альбусу Дамблдору. Успокоившись только после того, как трясущимися руками вытряхнул себе на ладонь около десяти лимонных долек, закинул в рот и разжевал, директор по большому секрету посвятил в тайну своего заместителя – профессора МакГонагалл. Та, прижимая руки к груди, рассказала своей подруге – мадам Хутч. К полудню новость знали все, не исключая первогодок и домашних питомцев.
Во время обеда Снейп подозрительно разглядывал сотни устремленных к нему глаз и ежился.
- Ты ведь никому не говорила, Поппи? – прошипел мужчина.
- Н-нет, - заикаясь, открестилась та, после чего с ноткой возмущения добавила: - Как ты мог подумать, Северус!
Немного успокоившись, Снейп приступил к обеду. Аккуратно нарезая отбивную на одинаковые кусочки, он старался не смотреть по сторонам, всей кожей ощущая на себе чужие взгляды. Тщательно пережевав мясо, он потянулся к бокалу с тыквенным соком, поднес ко рту и пригубил. В этот момент в зал ворвалась мадам Хутч, подлетела к преподавательскому столу и, остановившись за Снейпом, с размаху хлопнула его по спине.
- А кто отец, Северус?!
Северус подавился невинной на первый взгляд жидкостью, закашлялся, щедро расплескивая оную по окружающим, и, как-то испуганно втянув голову в плечи, развернулся к возмутительнице его душевного спокойствия.
- Отец кто, спрашиваю? – не унималась тренер по полетам. – Ты же должен знать, с кем ты это… ну… развлекся?
В зале повисла абсолютная тишина. Все разговоры смолкли, школьники прекратили жевать и максимально вытянули шеи в надежде не пропустить ни звука, коллеги отложили вилки в стороны и с затаенным страхом ждали реакции зельевара, Хутч, похабно улыбаясь, ждала ответа.
За несколько секунд на лице Снейпа отразился весь спектр эмоций от испуга и смущения до всепоглощающего гнева. Вскочив на ноги так резко, что опрокинул стул и сдвинул с места стол, под жалобный перезвон тарелок, бокалов и прочей столовой утвари профессор ураганом пронесся к выходу и с треском захлопнул за собой огромные дубовые створки двери. Сквозь наколдованные облака с потолка посыпалась штукатурка.
Пару секунд присутствующее потрясенно молчали, а потом все разом заговорили. Лишь один человек, периодически стирая с лица ухмылку, не принимал участия в обсуждении самой невероятной новости со времен возведения Хогвартса – беременности Северуса Снейпа.
Северус раненым зверем метался по своим комнатам. Скандал! Позор! Ужас! Вся школа в курсе его маленькой проблемки. И если с утра он надеялся, что как-то удастся все замять и скрыть от окружающих, то сейчас ему пришлось распрощаться с мечтой. Крамольная мысль о том, что можно по-тихому избавиться от нежеланного плода, умерла, так толком и не родившись. Волшебное сообщество крайне негативно относится к абортам. Магов на планете и так преступно мало, поэтому долг любого волшебника или волшебницы пополнить численность собратьев по магической силе. Сомневаться же в том, что школьники молчать не будут, и уже завтра новость станет достоянием общественности, не приходилось. Боже, а ну как новость дойдет до Темного Лорда? А она обязательно дойдет. Зря он так сорвался на младшем Малфое, теперь хорек точно известит папочку, скорее всего он уже сейчас строчит письмо родителю. А что знает Люциус, то известно и Лорду.
А Хутч? Мерлин милосердный! Ведь эта сплетница постоянно общается с квиддичными тренерами со всего мира! Значит, одной Англией дело не ограничится.
Но самое страшное, самое отвратительное, и вообще самое-самое: заданный Хутч вопрос остался безответным не только для остальных, но и для самого Снейпа. Кто отец? Отец-то кто, спрашивается? Только сейчас он задумался над тем, что у ребенка возможен один родитель лишь в единственном случае – в ходе непорочного зачатия. Вряд ли святой дух навещал Снейпа ради такой цели. Значит… Значит… Значит, его кто-то поимел! Крупно поимел! Да с такими последствиями! А он не знает - кто!
Если бы это случилось не с ним, Северус бы посмеялся над бедолагой и сказал бы, что пить надо меньше. Но ведь он-то не пил! Вот уже месяца четыре не пил, во всяком случае, до беспамятства. Как он мог не заметить, что его банально трахнули? Такое возможно? Не-е-ет, кого угодно, но только не Снейпа. Абсурд!
Итак, надо просто успокоиться и восстановить в памяти события того дня, когда…
Северус замер. После оглашения новости он был до того шокирован, что забыл поинтересоваться у Поппи о сроке беременности. Дрожащей рукой зачерпнув дымолетного порошка, он бросил его в камин и направился в Больничное крыло.
- Мадам Помфри, - призвав все свое самообладание и хладнокровие, Северус прилагал массу усилий, чтобы не покраснеть и никак не выдать своего истинного душевного состояния.
Женщина от неожиданности подпрыгнула на месте и развернулась к посетителю.
- А, Северус, - выдохнула она. – Очень хорошо, что ты зашел, - и замолчала, не зная, с чего начать.
Вопросительно приподняв бровь, Снейп ждал продолжения. Женщина нервно прошлась по кабинету, затем подошла к полке с лекарствами и начала переставлять баночки с места на место. Снейп ждал. Помфри откуда-то извлекла платочек и принялась стирать пыль с огромного бутыля из-под успокоительного зелья. Затем, поправив прическу, она снова обернулась к профессору.
- Присядем, Северус, - предложила она, уже опускаясь на стул.
Ну что ж, в ногах правды нет, Северус принял предложение, усаживаясь напротив.
- Итак? – начал он, видя, что от Помфри иначе ничего не добьешься.
- Да. Итак… Северус, я тут собрала кое-какую литературу о мужской беременности, составила для тебя диету, распорядок дня… Ты же понимаешь, что теперь, когда ты… в положении… тебе придется кардинально изменить образ жизни, - она подняла глаза на мужчину. Тот молчал. Ни один мускул не дрогнул на лице, только глаза с каждым словом все больше темнели, хотя раньше она думала, что с черными глазами такое невозможно в принципе. Не встретив сопротивления, она воодушевилась и продолжила: - Спиртное тебе вредно, о курении можешь забыть, спать ты должен ложиться не позже десяти и вставать не раньше семи. Ночные прогулки по школе временно придется прекратить. Обязательно отведи время на послеобеденный сон. Чаще выходи на свежий воздух.
Снейп молча сопел, уговаривая себя, что «Авада» в стенах школы недопустима.
- Я бы порекомендовала тебе, Северус… ну, естественно, только на время беременности, отказаться от преподавания, или хотя бы отдать часть уроков кому-нибудь еще. Ты же знаешь, все эти взрывы на твоих уроках могут негативно отразиться на психике малыша, - женщина на секунду затаила дыхание, но реакции не дождалась. – Ну, и последнее. Я рекомендую тебе перебраться из подземелий куда-нибудь в более теплое и светлое помещение.
Стул жалобно скрипнул, когда Северус вскочил и так же молча бросился к камину. На полпути он обернулся, вспомнив о цели визита.
- Срок! Какой у меня срок?! – прорычал он, направив на женщину волшебную палочку.
- Т-три не-недели и два дня, - пролепетала побледневшая медсестра.
- Отлично! – рявкнул Снейп и исчез в пламени камина.
- А так же не аппарировать и не перемещаться по каминной сети, - глядя в пространство, закончила наставления Помфри. Потом призвала бутыль с успокоительным и отхлебнула прямо из горлышка.
Да, Снейп обещает быть оч-чень беспокойным пациентом.
Оказавшись в своей гостиной, Северус рухнул на диван, закутался в плед по самую шею, затем призвал пузатый бокал и бутылку скотча. Не пить. Сейчас же! Схватив из пачки сигарету, Северус поднес ее к губам, прикурил и жадно затянулся. Не курить. Два раза! Да как она могла предположить, что из-за какой-то дурацкой… профессор с отвращением посмотрел на свой пока еще совершенно плоский живот… из-за этой маленькой проблемки он покинет обжитые комнаты, кстати, с любовью обставленные, и переедет куда-то еще?! Найти бы того урода, который способствовал возникновению «маленькой проблемки», и голову оторвать. Нет, лучше яйца. А потом голову. Или нет. Сначала ме-е-едленно отрезать ему… ну… все, потом это самое все затолкать ему же в задницу, потом можно начать выдергивать ногти, за ними – ноги-руки… Северус сладко потянулся и отхлебнул из бокала.
Ах да, сначала надо его найти. Итак, что мы имеем? Ну, кроме того, что поимели нас… Двадцать три дня. А что мы делали двадцать три дня назад? Ох, что только не делали. Первое – утренний чай с Альбусом. Были только он и директор. Снейп вздрогнул. Второе – собрание у Лорда. Из мужчин присутствовали: Малфой, МакНейр, Лестранж, Нотт, Крэбб, Гойл, ну и сам Лорд (Снейпа уже трясло). Неужели кто-то из них?.. Нет, нет и нет! А как загадочно улыбался Люциус после собрания? А как подмигнул Лорд, когда Северус собрался уходить? Ох, только не это. Боже, если ты есть, только не это!
Ну ладно, продолжим. После собрания Люциус пригласил его заглянуть в гости и обсудить одну найденную в фамильной библиотеке книгу по ядам. Древний фолиант оказался огромной редкостью, и на его поверхностное изучение ушло приблизительно два с половиной часа. Затем Северус вытребовал у хозяина имения разрешение для себя наведаться сюда еще несколько раз, чтобы изучить некоторые рецепты детальнее, и Люциус как-то подозрительно быстро согласился. Неужели?.. Нет!
После он отправился на встречу Ордена Феникса. В штабе на тот момент находились: опять же Альбус, Люпин, Кингсли, Моуди, близнецы Уизли и… Поттер. Альбус на такое не пошел бы. Точно не пошел бы. Зачем бы ему? Люпин… ну, разве только молодость вспомнил, но рядом с ним сидела Тонкс, так что и оборотень, хвала Мерлину, отпадает. Кингсли – стопроцентный натурал. Моуди… у Северуса свело челюсть от отвращения. Нет! Да у этого калеки уже и не встанет. Близнецы… эти ради хорошей шутки готовы на все. Даже обрюхатить бывшего профессора. Боже, а вдруг родится рыжий? Какой позор!
И еще Поттер. Нет! Этот вариант даже не рассматривается. Мальчишка слишком его ненавидит. Но и мстить так… Нет, Поттер – гриффиндорец до мозга костей. Скорее он вызвал бы Северуса на дуэль, но не так. К тому же, мальчишка куда-то ушел задолго до окончания совещания. Вероятно, отбыл к Уизли. Часам к восьми вечера все начали расходиться, Альбус вернулся в школу, Моуди с Кингсли – в аврорат, Тонкс утащила Люпина куда-то на свидание, Уизли тоже вроде ушли, а он вернулся в свои родные подземелья.
Через полчаса к нему заглянула МакГонагалл и позвала на небольшую вечеринку по поводу помолвки Трелони с каким-то заезжим предсказателем, Северус даже не удосужился запомнить его имя. Такой же шарлатан, как и сама профессор прорицания. Итак, на вечеринке он провел не больше получаса, профессор сбежал бы раньше, но Альбус был бы недоволен. Целых полчаса рядом находились Хагрид, Альбус, Флитвик, Биннс и Филч.
В девять вечера Снейп вовсю наслаждался тишиной и одиночеством в своей гостиной, сидел у камина, потягивал дорогое вино и читал. В десять принял душ и лег спать. За ночь он ни разу не проснулся, снов не видел, и утром поднялся в отличном настроении, отдохнувший и посвежевший.
Вот оно! Разве «отдохнувший, посвежевший и в хорошем настроении» - его нормальное состояние? Уже в то утро Северуса должен был насторожить этот факт. Если бы он только мог представить, что хорошее настроение – результат хорошего траха, то…
Стоп. А с чего он взял, что трах был хорошим? Ладно, не суть важно. Будем думать, что ему понравилось, а то совсем уж обидно… Главное - когда, в какой промежуток времени и с кем. А тот злополучный день, как дни «до» и «после» мужчина помнил до мельчайших подробностей. И мог поклясться в этом на своей настольной книге «Яды, противоядий для которых не существует».
Ну, в самом деле, не от святого же духа он теперь в столь пикантном положении, верно? Значит, было еще что-то. Что-то, чего Снейп не помнит. Не может вспомнить и, скорее всего, ему кто-то в этом помог. Но вот незадача, когда стираешь кому-то память, у этого человека в воспоминаниях будет пустое пятно, а он может свой день расписать по минутам. Нет там никаких пятен! К насущному вопросу «кто» прибавился не менее насущный «когда».
Не в силах больше выжать из памяти хоть что-то, Северус плотнее закутался в плед, вытянулся на диване и уснул.
В Хогвартсе тем же днем произошло еще одно, доселе невиданное, событие – Северус Снейп не явился на свой вечерний урок у семикурсников гриффиндор-слизерин. Профессор проспал.
Шли дни, школу не переставало лихорадить, вопрос отцовства обсуждался весьма бурно, и даже появление в пределах слышимости Снейпа уже не могло заставить студентов испуганно заткнуться, разве что – чуть-чуть понизить голос. Да и сам профессор не переставал повергать своих учеников в шок. Начать хотя бы с того, что Снейп практически полностью прекратил снимать баллы с факультетов, на дом задавал очень мало, почти отказался от практической части уроков и давал в основном только теорию. Если кто-то в те редкие дни, когда доходило до приготовления зелий, ошибался, Снейп молча устранял последствия ошибки и выставлял всех из кабинета.
Эйфорию гриффиндорцев словами описать невозможно. Скажем только, что в центре гриффиндорской гостиной прочно обосновалась копилка в виде розового поросенка размером с молодого и полного сил слона. Идея принадлежала Рону, как объяснил рыжий, все они просто обязаны скинуться и на эти деньги поставить памятник неизвестному за его героический подвиг. Ведь ему не только удалось трахнуть Снейпа – что само по себе достойно ордена, как и воспевания его могучей потенции («Ну, это же Снейп! Вот скажи честно, Нэв, у тебя бы на него встал?»), но его поступок привел к таким изменениям в характере ненавистного преподавателя. Невилл с благоговейным выражением на лице выслушал хвалебную речь в адрес героя, пожелавшего остаться инкогнито, и пожертвовал всеми карманными деньгами в сумме семи галеонов. Да и сам Рон расщедрился, выгреб все, что было в карманах и, не пересчитывая, засыпал в копилку. Гермиона недовольно косилась на друга, но молчала. Гарри смеялся, глядя на выстроившуюся к поросенку очередь от мала до велика, и даже поддержал начинание друга галеоном. Дин ржал, подкалывая Гермиону тем, что как раз ее акции еще никогда не поддерживались единым порывом школьников. Колин носился вокруг с фотоаппаратом и снимал, желая увековечить момент, а Симус предложил позже перенести копилку в Большой Зал, предположив, что если объяснить идею остальным факультетам, то хватит не только на памятник, но и на мемориальную табличку из чистого золота над главным входом в школу.
Северус, конечно же, вовсе не последовал советам медсестры, как могло показаться. Нет. Просто его мысли занимало другое, не оставляя места для чего-то еще. С каждым днем он все больше отчаивался, не в силах вычислить отца его ребенка. Ложась спать, он думал об этом человеке. Просыпался с мыслями о нем же. Завтракал, обедал и ужинал, не обращая внимания на то, что ест, чем и пользовалась мадам Помфри, подсовывая зельевару все самое диетическое. На уроках его не покидала мысль, что он что-то упустил, что стоит только постараться, и он поймает ускользающую от него деталь. Разве в таких условиях можно было нормально работать? Да еще постоянные ухмылки Хутч, подмигивания Дамблдора, сочувственные взгляды МакГонагалл, сокрушенные вздохи Синистры, довольные морды гриффиндорцев и хмурые лица слизеринцев. А еще он постоянно ощущал на себе внимательный, изучающий взгляд в спину. Этот взгляд преследовал его везде, даже в собственных комнатах, но, резко оборачиваясь, Северус никого не находил. Может быть, на нервной почве его с особой тщательностью взлелеянная паранойя стала прогрессировать?
Видя, что своими силами он не справляется, Снейп обратился за помощью к Альбусу. Директор пожал плечами, развел руками, со словами:
- Прости, мой мальчик, я тоже теряюсь в догадках. Могу только посоветовать еще раз по крупицам просеять все воспоминания.
И вручил зельевару думоотвод. Мол, если смотреть со стороны, может и отыщешь какие-то нестыковки.
Дни для Северуса тянулись медленно, словно резиновые. Воспоминания он просматривал каждый день, во всех направлениях, выхватывая отдельные куски. Он уже выучил злополучный день наизусть – каждый жест любого, с кем встретился, каждую реплику, каждый взгляд. Но ничего подозрительного не обнаружил. Надежда найти второго родителя стремительно таяла. А вместе с ней таяло самообладание Снейпа.
Так прошел месяц. Северус теперь совсем редко выходил из комнат, еду заказывал прямо к себе, на уроках присутствовал только телесно, по ночам долго не мог уснуть, пялился в потолок и упивался жалостью к себе, вопрошая кого-то невидимого: «За что?».
За что ему все это? За что с ним обошлись подобным образом? Как можно было сделать с ним такое, а потом выбросить, словно ненужную вещь, оставив одного расхлебывать последствия? Ну да, он не был образцом для подражания. Да, порой он несдержан, груб, чересчур язвителен. Да, многие могли бы назвать его жестоким. Но ведь он человек. И, как всякий человек, имеет право на собственные слабости и ошибки. А может он так душой отдыхает? Да попробовал бы кто-нибудь пожить его жизнью, мало бы не показалось. Лучше бы этот кто-то просто посмеялся бы ему в лицо. И даже вариант: трахнул, а потом посмеялся ему в лицо, – был бы предпочтительнее. По крайней мере, он бы знал, кому мстить. И Северус вновь принимался придумывать новые пытки, которые применит к тому уроду, который посмел обойтись с ним так… А потом ему нестерпимо хотелось клубники… с пивом… с соленой рыбкой… желательно кусочком шоколада и… и да, огромный косок торта тоже бы не повредил. Мозг начинал бунтовать только при перечне желаемых продуктов, но желудку было плевать на их якобы несовместимость, и он продолжал требовать. Северус сходил с ума из-за этого расхождения во мнениях двух жизненно важных органов.
В одно прекрасное утро вдруг поймал себя на мысли, что не хочет никакой мести. Его устроит просто небольшой скандальчик, лишь бы этот человек потом не отказался от него, а самое главное, от ребенка. Растить малыша одному не особенно легко. Да и к бастардам относились не слишком благосклонно, хоть и не подвергали их гонениям. А раз от ребенка избавиться не удастся, Северус считал, что он просто обязан обеспечить ему достойное будущее. Думать о нем, как о своей плоти и крови, мужчина пока решительно не мог, слишком невероятной была ситуация.
Мы уже сказали, что утро было прекрасным? Оно таковым и являлось. Едва вернувшись с завтрака, на котором профессор присутствовал исключительно по настоянию Альбуса, но не решался прикоснуться к еде (черти бы побрали этот токсикоз), Северус обнаружил на своем столе письмо. Несколько секунд он с подозрением косился на него, затем, проверив на наличие враждебной магии и не обнаружив ничего криминального, распечатал. Глаза выхватили несколько строчек и застыли неподвижно, пялясь в пространство. Стоп. Еще раз. Перечитал.
Люциус! Гад! Сволочь! Убью! Нашелся! Ура! Э… Люциус?
«Дорогой Северус!
Прости, что так долго молчал, но отцом твоего ребенка являюсь я…»
Письмо было подписано Люциусом Малфоем, в нем блондин признавался, что давно положил глаз на Северуса и при их последней встрече не смог сдержаться. Еще Люциус просил прощения у зельевара, что сразу не хватило духу рассказать тому правду. А далее шли заверения, что он готов помочь и взять на себя ответственность.
Ну, Люциус! Ну, сука! Но ведь в конце концов признался, хочет помочь, значит, не все потеряно. Найдя ответ на вопрос «кто», осталось выяснить «когда».
Схватив чистый пергамент, Северус принялся строчить ответ блондину. Свою обиду, душевную боль и переживания пришлось затолкать поглубже, для них придет время позже. А сейчас он хотел все же отделаться от последних сомнений и узнать, при каких, собственно, обстоятельствах он залетел, и почему ничего о них не помнит. Писал в весьма прохладной манере, пусть Малфой не думает, что осчастливил Северуса своим признанием.
Запечатав конверт, Снейп поднялся и направился к выходу, желая скорее попасть в совятню, но его внимание привлек другой филин, прощемившийся в приоткрытое окно. В лапах птица держала свернутое в тугую трубочку письмо. Сетуя, что его отвлекают по пустякам, Снейп выхватил у пернатого свиток, сломал печать с родовым гербом Ноттов и пробежался взглядом по тексту… Посмотрел на письмо, адресованное Люциусу. Потом на послание от блондина, лежащее на столе. Снова на пергамент, присланный Ноттом… И осел на пол.
«Дорогой Северус!
Прости, что так долго молчал, но отцом твоего ребенка являюсь я…»
В том, что это почерк Нотта, он не сомневался.
Не зная, плакать ему или смеяться, Северус вернулся за стол, и сравнил оба письма. Совершенно идентичные, только почерк разный. Кто-то явно сошел с ума. Снейп давно знал, что обилие круциатусов негативно отражается на умственных способностях, но чтоб настолько? Может быть, пока он еще способен соображать хоть как-то, стоит заказать себе тепленькое местечко в Мунго?
К обеду на столе перед профессором лежали распечатанными уже двенадцать писем. С одинаковым текстом, но от разных отправителей. Знакомые имена хороводом кружились перед глазами: Малфой, Нотт, Лестранж, Крэбб, Гойл, Кингсли, Моуди, Тонкс (метаморф все же, как никак), Паркинсон (хотя в тот день его-то Снейп вообще не встречал), близнецы Уизли (ладно, эти шутку не упустят, но почему именно в этот день?), Флитвик (?), Хагрид (ээээ… ну, эта… профессор… тут такое дело… ну, в общем… я это), Забини (да и с ним он не виделся).
Но когда в окно, толкаясь, с громким возмущенным клекотом, влетели сразу две совы и, подравшись за первенство, вручили ему еще два письма – от Лорда и от Филча – Северус с благодарностью Богам медленно погрузился в бессознательное состояние.