«Филипп – наивный и добрый»
Только, кажется, утихли страсти вокруг Филиппа Киркорова и истории с «розовой кофточкой», как буквально вчера Лучезарный снова удивил: журналистка компании НТВ обвиняет певца в том, что на ее вопрос «Пошто обидели директора казанской филармонии?» Киркоров сказал журналистке: «Пошла на х..! Я тебя задушу!», оттолкнул ее, после чего разбил камеру. Сам Киркоров оправдывается тем, что стал жертвой «провокации, способной вывести из себя любого». В общем, история повторяется.
И только, кажется, один человек на всем белом свете все еще верит в то, что Филипп – «белый и пушистый». В откровенном разговоре с «Газетой по-киевски» отец «грозы журналистов» – Бедрос Киркоров – постарался убедить нас в том, что с приходом популярности его сын ни капли не изменился.
– Бедрос, вы ведь, получается – «отец Короля». Филиппа-то нынче «Королем эстрады» кличут…
– И правильно делают. Я лично не вижу в мировом масштабе такого исполнителя, который три часа стоял бы на сцене, 10 раз переодевался, и на 30 песен исполнял с балетом 15 танцев. Майкл Джексон и Мадонна выступали от силы час-полтора. Так что пусть сначала попробует кто-то работать как Филипп, а потом претендует на звание Короля.
– Вы ведь сами певец. Зная эту «кухню», хотели ли вы, чтобы Филипп стал артистом? Или у него просто не было другого выбора?
– Я, честно говоря, не хотел – обычно дети, продолжающие дело родителей, хорошими артистами не становятся. Но Филипп с детских лет впитал в себя эстрадную жизнь: мы с женой брали его с собой на гастроли, он увлекался, слушал, а потом, естественно, сам захотел стать хорошим артистом. И стал, благодаря своему упорству. Я рад, что Филипп такой трудолюбивый и трудоспособный, поэтому и от своего коллектива требует того же.
– А в детстве он каким был?
– О-о, он был чудным ребенком! Спокойный, не скандальный, из школы ни одной двойки не принес. Мне даже трудно сказать, гуманитарий он был или больше склонялся к точным наукам – ему все давалось! За косички никого не дергал, не хулиганил… А когда из школы домой приходил, мы его и не слышали: садился делать уроки, потом шел в музыкальную школу заниматься по классу фортепиано…
Ну, разве что коньками увлекался и на каток ходил. А так он весь был нацелен на искусство: в школе в художественной самодеятельности участвовал – кстати, сперва хотел быть не певцом, а… фокусником. К нам в гости тогда часто приходил Эмиль Кио, вот Филипп и проникся. Это уже позже его на вокал потянуло.
– А о первой любви его вы что-то знали?
– (Смеется.) Нет, ничего не знаю, ничего не скажу.
– Да ладно, все ведь знают, что Филипп с детства был влюблен в Пугачеву. Как вы, кстати, восприняли весть об их свадьбе?
– А вот эта тема вообще закрыта, и не спрашивайте! Ну… нормально я воспринял – это была линия его жизни. Филипп был влюблен творчество Аллы с семи лет: как увидел ее на конкурсе «Золотой Орфей» – так и «попал». А потом встретил своего кумира в реальной жизни… Я в их отношения никогда не влезал – жили себе и жили. И вообще, в шоу-бизнесе все женятся по десять раз, и никого это не смущает. Больше ничего не скажу (посмеивается).
– Ладно, вернемся к юности Филиппа. В институт он с первого раза поступил?
– Вы знаете, Филипп ведь единственный в нашем Ждановском районе окончил школу с золотой медалью и мог пойти в любой институт без экзаменов. Но он подал документы сначала в ГИТИС, где категорически заявили, что у мальчика совершенно нет голоса.
– Переживал?
– Страшно! Но недолго: тут же пошел в Гнесинку на эстрадный факультет – и поступил! Как только он зашел, приемная комиссия сказала: «О!» Оказывается, они как раз искали певца с внешностью Сергея Захарова. А Филипп в юности был на него очень похож – те же глаза, прическа. Взяли без разговоров.
– А вы ему каким-то образом помогали делать первые шаги на эстрадной стезе?
– Нет, вообще никак. У него были разные пластинки, которые он прокручивал по 10 раз и пел под них, был личный опыт родителей – и все. Да и как я мог ему помочь? Особых связей на телевидении у меня не было… Он всего добился сам, и главное – нашел себя, свое лицо на эстраде.
– Вы помните его первое выступление на большой сцене?
– Ну конечно – это был вечер «Московские окна», устроенный Борисом Бруновым. Мы с его мамой, помню, очень волновались… Но сын нас не подвел. А потом был первый масштабный концерт на ТВ «Шире круг», где он исполнял песню Донче Русева «Лето». Тогда еще одна из его болгарских бабушек посмотрела эту передачу и заявила: «Филипп будет большим артистом!» Вот с тех пор он стал постепенно набирать обороты.
– Как вы считаете, с приходом популярности его характер изменился?
– Нет, что вы! Ну, в работе – да, он очень строгий и требовательный к себе и к другим. А так...
– А как же все эти скандалы, когда он требовал, например, лимузин к трапу самолета?
– Ну, бывало просто, что организаторы не выполняли контракт. Филипп ведь немаленький человек – у него рост 2 метра! У него очень длинные ноги, поэтому в маленькие авто он просто не вмещается. А ему подавали, к примеру, «Волгу», хотя он просил большую машину – вот он и возмущался. А журналисты рады написать – мол, скандальная звезда…
Сейчас уже все знают, что просит Филипп, и если все выполняется, то проблем никаких и не бывает. А вообще, Филипп и сейчас такой же наивный и добрый, как раньше. Вы же видите – он и молодым помогает. Взять вашу Ани Лорак хотя бы, которая на «Евровидении» заняла второе место… Я бы ей, конечно, первое дал.
– За что Филипп так любит «Евровидение»?
– Думаю, для него это своеобразный азарт. А мне вот «Евровидение» не нравится. Это вообще не конкурс, а так возможность себя показать. Я в свое время знаете в каких конкурсах участвовал? Вот стоишь ты за тюлевым занавесом и поешь, а жюри не знает ни твоего имени, ни твоей страны – только номер. Вот это был конкурс – никакой предвзятости! Давно это было, в Париже…
– Вы вообще с ностальгией вспоминаете прежние времена?
– Да, честно говоря, что там было хорошего? В советское время не было возможности раскрыться, я еще помню времена, когда микрофон запрещалось брать в руки – стояла просто огромная тяжелая тарелка и стойка, и все. Девочек-певиц, у которых платье было выше коленок или со слишком большим декольте, нещадно «зарубали» – все ведь решал худсовет, определял, может ли этот артист давать сольный концерт или нет. И решал часто несправедливо…
– Вам доставалось?
– О-о, еще как! Я ведь был первым, кто в Союзе стал петь под фонограмму, ну, оркестровую… Помню, программу с моим участием делал Леонид Осипович Утесов – ее с трудом приняли в Министерстве культуры, а когда приняли, администраторы все равно не давали концерты, говорили: «А никто не поверит, что ты поешь вживую». «Пробить» программу удалось с большим трудом.
– И как же?
– В этом мне, сам того не зная, помог итальянский певец Клаудио Вилла. Он в 64-м приехал в СССР на гастроли и давал концерт в московском Театре оперетты. Я на том концерте присутствовал. Помню, открылся занавес – и все онемели: ни рояля, ни другого какого инструмента – ничего! Конферансье объявил певца. Тот вышел и начал петь. И первые минуты многие ошеломленно думали, что и поет он под фонограмму.
Но потом он – певец голосистый – показал такую мощь, что все поняли: голос настоящий. Ну и мне с тех пор стало полегче. И именно благодаря этой фонограмме я объехал весь Советский Сою. А ведь часто приходилось выступать на площадках, где не было ни фортепиано, ничего – на складах, в селах, на Братской ГЭС, Красноярской турбинной станции, в школах, больницах, все тюрьмы сибирские объехал… В цехах фабрик выступал – на швейной фабрике, например, просто ставили на машинку колонку – и я в обеденный перерыв давал 30-минутный концерт.
– Хорошо, наверное, зарабатывали?
– Да какое там – пел для целого стадиона, а получал 10 руб. 50 коп. – «среднюю ставку». А нынешние артисты сами диктуют, сколько они будут получать, за какие деньги будут петь, за какие нет... Хотя сейчас кризис, многие хорошие артисты сидят без работы.
– Но Филиппу-то это не грозит?
– Нет, слава Богу, у него все хорошо: залы полные, везде аншлаги, на гастролях ни один концерт не отменился.
– А о чем он сейчас переживает?
– А чего ему переживать? Все, вроде, хорошо. Хотя… Вы у него самого спросите. Мне он все равно о плохом никогда не скажет.
– Не доверяет?
– Нет, просто не хочет тревожить. А вообще у нас отношения, конечно, близкие. В детстве было все наоборот – тогда он был маминым сынком – мама его жалела, баловала… А сейчас мамы уже нет, и он во всем советуется со мной, показывает записи… На гастролях мы всегда вместе, я был с ним и в Америке, и в Канаде, и где только мы не были.
Хотя вряд ли я могу ему чем-то серьезно помочь. Мы просто держимся друг друга…
Автор: Виктория АРОНОВА
