В колонках играет - TOOL - 10,000 Days (2006)

Тоже старый сон, один из тех ярких, достойных рассказа.
Только концовка была совсем другой, во сне все закончилось плохо :(
Как всегда, все рассказанное я видел собственными глазами.

Это началось в обычный московский вечер, время, когда сумерки начинают сгущаться, а город только оправляется от дневной дремы и разгорается разноцветными огнями вывесок и уличных фонарей. Время, когда вдоволь наработавшись и набегавшись по кабинетам, можно отдохнуть после тяжелого дня и провести пару часиков в каком-нибудь дешевом кафе в окружении приятной музычки, молчаливого телевизора, за кружечкой-другой освежающего ароматного пива.
Тогда-то и сидел я за одиноким столиком в баре, отдыхая от очередного скучного дня, окутанный беспрестанным галдежом вечно спорящих между собой людей, уставившись в ящик, на симпатичных "вешалок" из недавнего показа чьей-то коллекции. Чувствовал я себя слегка неуютно, странное ощущение: вроде бы все идет как должно, но все равно чувствуется какое-то напряжение в воздухе. Я взглянул на окружающих и взгляд тут же остановился на паре "быковатых" ребят, изрядно принявших, с бесом в глазах, начинающих уже прикрикивать друг на друга. "Сейчас начнется..." - понял я, допил остатки со дна кружки, оставил денег и неспешно двинулся из бара, на ходу одевая куртку.
Солнце еще не зашло до конца, вечер терять совсем не хотелось, и я решил направиться в парка поблизости. Вроде бы избежал никому не нужной потасовки, но чувство того, что я не в своей тарелке осталось. Я подумал, что наверное я чего-то не заметил и начал перебирать весь день в поисках сам не зная каких деталей. В плеере играла любимая музыка, я начал понемногу расслабляться.
Все-таки какой вечер! И ведь приспичило каким-то жалким недоумкам портить мне хорошее настроение, которое в последние дни меня так редко посещает.
Я ходил по аллеям, рассматривал деревья и первые звезды, которые появлялись на вечернем небе. Народу было мало, и все опечаленные... и почему я никогда раньше не замечал этого? Наверное, потому что сам такой хмурый всегда. А сейчас улыбаюсь, смотрю вроде как свысока на мирские проблемы, слушаю музыку... Тут рука непроизвольно потянулась к уху, но наушника на месте не было. Меня бросило в жар от осознания того, что плеера моего со мной нет. Музыка играла в моей голове! Испуг начинал расти, и сердце отчаянно сжималось в груди, а музыка становилась все громче. Я схватился за голову и упал на колени, но ничего не помогало. Теперь она меня отнюдь не радовала, а наоборот, вселяла панику.
А затем она исчезла также внезапно, как и появилась. Я оглянулся: народу уже почти не было, стало очень темно. Меня трясло, сам не знаю отчего, но, собравшись силами, я направился к дому.
Ночью я боялся, что это повторится, но, как ни странно, все прошло тихо.

Следующий день прошел как и все предыдущие, но вчерашнее происшествие не выходило из головы. Так не должно быть.
Вечером я решил сходить ко врачу. Сто лет там не появлялся... Когда она меня увидела, глаза ее округлились. Она внимала с напряжением, когда я закончил, лишь посмотрела на меня холодным взглядом и сказала, что не занимается такими делами, и в спешном порядке написала что-то на бумажке, отдала мне и буквально вытолкала меня за дверь. Я стоял в коридоре поликлиники и смотрел ей вслед, а она даже не обернулась. Лишь когда ее шаги стихли, я взглянул на записку. Все что там было, это адрес. Я пошутил про себя: получить адресок от пожилой дамы - это сильно. Но на следующий вечер решил отправиться туда.

По адресу оказалось старое кирпичное здание, по виду и не скажешь, что больница. Засохшие деревья вокруг, осыпавшаяся местами краска на кладке - да таких домов сотни в Москве. Но этот был особенный, веяло от него холодом и древностью что ли.
Я зашел внутрь. Так и есть - унылые зеленые стены, редкие врачи в масках, появляющиеся тут и там. Никто не обращает на меня внимания, стою и не знаю, куда идти. Единственное, что меня поразило, это грязь. Если это больница, почему она такая грязная? Около дальней стены коридора сидели люди, прямо на полу. Хотя даже не люди - тени. Худые, немытые, с безучастным взглядом. Кто лежит стонет, а кого трясет. Вокруг непонятный мусор, лужи какой-то слизи. Что за клиника, приют бомжей что ли?
Так и смотрел, пока один из врачей не взглянул на меня. Он подошел, снял маску и приветливо, без злобы спросил, чем он моет помочь.
- Добрый вечер, - сказал я и протянул бумажку.
- Да, это мы, - улыбнулся он и показал рукой на одну из дверей. - Пойдем.
- А... - начал я и кинул взгляд в сторону "больных".
- А, это. Да не волнуйтесь, это только приемная, тут полно всякого сброда, основные помещения находятся внизу, под землей.
Он проводил меня в свой кабинет. Тот оказался на удивление опрятным и прибранным, не в пример его халату, замызганным такой же дрянью, как и в коридоре вперемешку с кровью.
- Ох, простите, - извинился он без всякого сарказма, снял халат и улыбнулся. - Работа, знаете ли, такая. Так что вы говорите там у вас?
Я в подробностях описал то, что произошло два дня назад.
- Хм, и кто вас сюда послал... то есть направил?
Я ответил.
- Странно, я бы мог подумать, что это переутомление или еще чего, это у вас в первый раз?
- Ну, в общем, да.
- А случалось ли замечать за собой что-то странное? Ну, другого рода проявления: приступы гипертрофированной чувствительности, видения, может быть необычные сны.
- Видений нет, а сны мне снятся каждый день.
- Что за сны?
- Ну бывают сны глупые, я даже не помню часто о чем они. А из тех, которые помню, чаще бывают сны про темноту.
- А поподробнее?
- Ну вот, например, когда я был маленький, очень часто, на протяжении нескольких лет, повторялись сны, как в моей комнате дома выключен свет, и, когда я прохожу мимо нее, меня начинает туда затягивать.
- И вы поддавались?
- Это было очень страшно, бывали случаи, когда я еле вырывался. И один раз меня затянуло туда насовсем. Там лежала Луна. Кстати, после этого я перестал бояться темноты.
- А потом, в более позднем возрасте?
- Ну тоже снилась тьма, но другая, не враждебная, а скорее наоборот.
- Нда... А вы сильный человек. Несколько лет противостоять зову. Надеюсь, ваш врач не права, хотя она редко ошибается, у нее, знаете ли, дар чувствовать таких.
- Каких?
- Не буду вам пока говорить, вы скоро сами поймете. Странно, как вы раньше к нам не попали. Один-единственный случай слуховой галлюцинации за столько лет! Вы очень сильный человек, может еще есть надежда.

Он провел меня к лифту, мы сели и поехали вниз. Когда мы вышли, помещение оказалось полной противоположностью того, что я наблюдал наверху - чистое, белое и ярко освещенное. Мы пошли по коридору металлических дверей к круглыми окнами из бронированного стекла. Доктор подвел меня к одной из дверей и я заглянул внутрь.
То, что я увидел, вызвало у меня смешанное чувство страха и омерзения. На заполненном кровавым месивом полу сидело существо, видимо, раньше бывшее мужчиной, обрюзгшее и опухшее, покрытое слизью. Мутными глазами оно смотрело куда-то в сторону двери, но не на нас, тяжело дышало, и через приоткрытый воспаленный рот стекала слюна. Вокруг него лежали рваные куски мяса и существо иногда брало их и запихивало себе в рот. Я стоял, не в силах выдавить из себя хоть слово, молчание прервал голос доктора.
- Это один из классических случаев. Да и держим мы его не в надежде вылечить, а скорее для изучения. Лет сорок уже сидит голубчик, и долго еще просидит. Долголетие - это вроде побочного эффекта. - сказал он и усмехнулся.
- Это... отвратительно!
- Да, наверное. У всех по разному проявляется. Сотрудники к нему боятся заходить, еду кидаем сверху.
- Что это?
- В средневековье это называли одержимостью, да мы и не придумали ничего нового. Прогнозировать ее очень сложно, видимые признаки проявляются только на окончательной стадии. Вот и приходится доверяться людям с даром, вроде вашего терапевта, тогда есть надежда.
- Так значит... А можно...?
- Исцелиться? Можно. Но я говорил - у всех по-разному. Один одержимый из Нью-Йорка распял себя под карнизом какой-то высотки. Никто не знает, как он туда забрался. Его нашли спустя несколько недель, изнеможенного, похожего на тень, но, тем не менее, с чувством победителя в глазах. Позже он стал основателем нашей клиники.
Мы уже много лет сотрудничаем с церковью, они предоставляют нам книги и другую помощь. Но единого подхода так и не нашли. Однако, научились направлять многих, что называется, на путь истинный, хотя и среди них многие не доходят до конца.
Я был тем самым одержимым, таким же как вы, ничего не подозревающим. Я видел такие же сны. Обычно люди быстро поддаются, но я долго боролся с ними. Решение пришло ко мне как озарение, и я исцелился, хотя и не полностью. Часть тьмы осталась во мне, но теперь я совладаю с ней и черпаю силы для исцеления других.
Но таких как вы я еще не встречал, я не чувствую у вас одержимости, но налицо все признаки. Вы очень сильный, даже сильнее меня. Поэтому, к сожалению, я ничем не могу вам помочь, только советом: боритесь! Боритесь или окажетесь там же, где и все эти несчастные. Хотите покажу вам остальных?
- Нет.

Путь домой казался неимоверно долгим. Людей на улице не было, или я просто перестал их замечать в тумане собственных размышлений. Страх прошел, осталась только обреченность. Я шел и молился, но Господь не слышал меня. Да Он редко слушает, я должен справиться сам.
Посреди ночи я вскочил на кровати, задыхаясь. Перед глазами стояли образы из больницы. Я быстро оделся. На столе лежал серебряный раскладной ножик. Схватив его, я выбежал из дома и побежал в церковь неподалеку.
Несмотря на полночь, двери были открыты, но тогда меня это не удивляло. Я буквально влетел в здание, внутри не было никого. Отыскав глазами образ Его, я упал на колени и слезы проступили на моих измученных глазах. И тут я обратил взор на свои руки: под побледневшей кожей проступали вены, но не синеватые, а черные. Я спешно скинул куртку и задрал рукава. Черные жилы тянулись вверх по руке, уходя дальше по телу. Я скинул толстовку и оглядел себя - они повсюду, толстые, черные и отвратительные, а самое главное - внутри меня. Я нащупал ножик, достал его и полоснул себя по руке. Кровь даже не выступила, как будто ее и не было во мне. Я залез пальцами под кожу, схватился на скользкие нити вен и потянул их наружу. Сначала они поддавались, а затем одна из них надорвалась и затянулась обратно. Вытянув часть, я продолжал резать себя и доставать их дальше. Делать это становилось все труднее, руки стали скользкими, вены начали прятаться куда-то вглубь. Падая на пол, они извивались как в судорогах.
Затем я дотянулся до своего сердца, опутанного целой сетью этой нечисти и сорвал остатки на пол.

Очнулся я дома. Полежав немного я вспомнил события прошлой ночи. Встав с постели я подошел к зеркалу посмотреть не приснилось ли мне это. И увидел белые полоски шрамов на руках, груди и животе. Я начал высматривать остатки черной паутины на своем теле, но к счастью так ничего и не нашел. Лишь слегка покалывало сердце. Чувство тревоги спало, и в комнату ворвались первые лучи солнца, приятно лаская и согревая. Я вздохнул с облегчением и начал собираться.
Идя по улицам утреннего города, еще большей частью спящего, я смотрел на людей. И странное дело: в толпе я начал замечать редких людей с небольшими черными прожилками на лице и руках, как были у меня, только не такие ужасные. И мне стало их очень жаль, ведь они еще не видят и не знают.