Денек выдался на редкость поганый, что уж говорить. Прямо как черная полоса началась. Про такие еще говорят «просто не твой день»: из рук все просто валится, голова еле соображает.
С утра заморосил дождик, но моросил он только поначалу. Зонт брать не стал, и пока дошел до метро – в ботинках уже чувствовалась вода. Поругался вдрызг с девчонками на работе. Из-за графика дежурств на следующий месяц. Тупая, досадная мелочь, мог бы и уступить, тем более что посидеть пару раз в месяц два часа после работы, к тому же за отгул – ну совсем несложно. Наверное, просто зло сорвал, даже не знаю что на меня нашло.
Работа не клеилась, а время как назло тянулось медленнее некуда. Лучше бы ты в мои двадцать лет дарило такие длинные дни. Михалыч, начальник мой, наорал из-за сущих пустяков. Тоже мог бы сдержаться, вообще, крайне редко удается его довести. Но сегодня я был на коне - налепил опечаток в документах и попал под горячую руку.
В метро откровенно руки чесались поправить нос толстому козлу в пропахшей перегаром куртке, умудрившемуся-таки втиснуться в без того битком набитый вагон в последний момент. Костюм опять будет выглядеть как из задницы вынутый. Хорошо, хоть выходить на следующей - пропахнуть не успею. Черт меня дернул вообще сюда спуститься, есть же машина - два часа дольше ехать, зато в комфорте.
Дома меня ждал еще очередной маленький «приятный» сюрприз. На «десерт» дня выгорели сразу две лампочки – в коридоре и в комнате. Спасибо, остались еще на кухне и в ванной. Трепещите, смертные, тьма сгущается! Я улыбнулся себе в зеркало. Улыбочка вышла откровенно жалкая и вялая. «Ну и кого ты здесь пытаешься обмануть?» - ответило зеркало. Синяки под глазами, небритая рожа. Наверное, так я буду выглядеть через лет десять. Ладно, надо просто пережить это как страшный сон. Что-то я тебя, старик, совсем не узнаю – расклеился, на себя непохож стал, заморачиваешься непонятно из-за чего.
Желания что-то делать осталось осталось только на яичницу с сыром. Гляну почту, включу кино и все - спать! Но нет, в этот особенный день кто-то явно решил поиздеваться надо мной. Сегодня даже не прислали рекламу: в ящике лежало одно-единственное письмо – от нее.
На несколько мгновений я замер. Неприятный холодок пробежался где-то по позвоночнику, сердце застучало, задрожали руки. Сколько уже прошло? Около года, родная, как я пытаюсь тебя забыть. Я увез в подвал на дачу все, что хоть бы немножко напоминало о тебе. Поменял телефон, даже выбросил одежду, в которой ходил к тебе на свидания. Сколько времени я искал на дне бутылки ответ на вопрос: почему? Страшно вспомнить – остановился, когда перестал, просыпаясь, узнавать свой собственный дом. Больше я не дам тебе меня разрушать. Уходя – уходи, ведь так мы с тобой договорились.
Ты передаешь мне привет, тебе интересно, как у меня идут дела. Не хочешь причинять мне боль, и тут же вспоминаешь, как нам хорошо было вместе. Пишешь, что ни к кому больше до меня ты не испытывала таких чувств, и будешь помнить всегда мои стихи, все, что я для тебя сделал. Часто думаешь обо мне. Иногда тебе кажется, что теперь я тебя ненавижу, но точно знаешь, что я не способен ненавидеть.
Последние строчки читать было уже совсем тяжело. К горлу подступил колючий ком, который никак не удавалось проглотить. Глаза стали сырые. Пару минут я сидел, уткнувшись в собственные дрожащие ладони, пытаясь глубоким дыханием развеять мерзкую горечь в груди, пока она не пустила корни глубже. Что же ты делаешь?
Я выключил комп, нацепил джинсы, куртку и поплелся подышать на улицу. Нет, солнышко, я не могу тебе позволить меня разрушать. Я уже давно не курю, и жить с незамызганным от алкоголя сознанием мне нравится несравнимо больше. Денег у меня с собой ровно на банку пустого русского пива, чтобы сегодня заснуть, хотя и зарекался никогда не покупать больше эту дрянь. Воздух после дождя даже в этом огромном городе пахнет свежестью. Скамейка во дворе уже подсохла. Закат сегодня чистый – по теории завтра должен быть хороший день.
- Кого я вижу! Старик, привет тебе! – я повернул голову на голос. Передо мной стоял до боли знакомый улыбающийся мужчина лет на десять старше меня. Приятная ухоженная внешность, в меру выбрит . Со вкусом подобранная одежда, без выпендрежа и чего-то лишнего, подчеркивала его подтянутую фигуру. Мне стало немного стыдно – сам-то уже год, как спорт забросил. Искренняя и уверенная улыбка – даже глаза его улыбались – выдавала слегка искривленный зуб, как-будто подсказывая: «расслабься, мы все не идеальны». Таких людей не берет в возраст, даже в эн-десят лет черти в глазах у них пляшут с огнями. В руках прозрачный пакет с пятью бутылками давно забытого вкуса немецкого «Бринкхоффс Нуммер Айнс».
- Ну я как знал. Мне знакомый подогнал пивка хорошего. Выбрасывай это пойло, как ты вообще это покупаешь? Я тебя не узнаю, вроде достаточно зарабатываешь, чтобы себя побаловать. – Он протянул мне одно пиво и достал ключи из кармана.
- Привет… - я в оторопелости смотрел на этого своего знакомого. Похоже, мы действительно уже очень давно не виделись – я никак не мог вспомнить его имя. – Слушай, не в обиду, я, видимо…
- Тааак. Ну здрасти, приехали! Забыл как меня зовут. Нет уж, старик, я тебе помогать не буду, сам напряжешься. Ты чего унылый-то такой?
- Да навалилось что-то всего. Вроде и мелочи, но у людей и похуже бывает - грех мне жаловаться.
- Дружище, конечно, в мировых масштабах твои проблемы – мелочи. Вот только каждый из нас – сам по себе целый мир. Бури и катастрофы, происходящие в нем, может, и незначительны с точки зрения чужих миров, но для твоей собственной вселенной могут быть губительны. И уж точно ты не предугадаешь, как это отразится на мире окружающих тебя людей. Не оценивай себя чужими весами. Так взрослые часто ненароком уводят своих детей с пути истинного, навязывая свои ценности, вместо того, чтобы помогать выработать свои. Конечно, жалеть себя несчастного и потом сдаться - тоже закончится фатально. Но, чтобы преодолеть трудности, сначала надо их просто принять такими, какие они есть. А если затолкать проблемы поглубже в подсознание, то они все равно вылезут рано или поздно.
И к горлу опять подкатил ком из старых проблем и забытой боли. Я разглядывал мелкие камушки у своих ног, все никак не решаясь начать. И странно, что мучительный вопрос о том, как же зовут моего приятеля, в тот момент меня уже не беспокоил. Опять выступили слезы, которые сдерживал столько времени. Стало ужасно не по себе – ну ты же мужик – посмотри кто сидит с тобой рядом. Такому как он женщины смотрят вслед с надеждой. И трудностей у него не бывает, только эта чертова улыбка, а ты расклеился как тряпка.
Но мой собеседник смотрел меня с терпеливым ожиданием, ничуть не осуждая. И в это мгновение меня словно прорвало, я выкладывал ему все как на духу. Все несказанные обиды, терзания и переживания, которые я все эти годы так тщательно заталкивал куда-то вглубь, отчаянно делал вид, что проблем этих не существует, и я живу дальше как ни в чем не бывало. Слова текли сами собой, а он сидел и участливо слушал не перебивая.
Даже не знаю, сколько прошло времени – второй Бринкхоффс у нас уже подошел к половине.
- Ты это слышишь? – спросил он меня. Я оглянулся вокруг, прислушиваясь.
Было уже довольно темно, хотя в половине окон моего дома еще горел свет. Разные звуки переплетались в то, что мы принимаем за голос города. Новости, чья-то ругань, детский плач. Но из всей этого активного шума, я наконец понял, но что он хотел обратить мое внимание.
Где-то на третьем этаже за желтой занавеской виднелся силуэт танцующей девушки, у нее играла какая-то приятная энергичная музычка. Девушка уже вошла в раж и отрывалась по полной программе. Во дворе, конечно, не так хорошо было слышно - она еще и подпевала. Фальшиво в некоторых местах, но голос задорный и, как ни странно, безумно приятный. Забыв обо всем на свете я смотрел на импровизированный концерт и неосознанно улыбался - завтра обязательно поеду на машине и тоже оторвусь под мой любимый диск.
- Я так люблю слушать город по вечерам! Знаешь, почему так приятно? Это и есть жизнь. Никакой наигранности – все от души, и это чувствуется. Это скрывает любые недостатки. Сейчас ей не нужно производить на кого-то впечатление, пытаться строить из себя неприступную стерву. Днем она совсем другой человек. Зайди мы сейчас к ней в гости – и это будет уже не то. Сейчас поет не она, сейчас поет ее душа, свободна от каких-либо оков, навязанных другими или самой собой.
В такие моменты, когда никому не нужно носить маски, я каждой клеточкой своего тела, каждую секунду, протекающего вокруг времени, сознаю, как прекрасна жизнь. Даже когда она приносит мне боль, я просто принимаю ее. Ведь я живой, я переживаю и радуюсь, я чувствую всю палитру красок этого мира. Попробуй, втяни в себя воздух и запомни этот вечерний аромат. Каждый новый день, с каждым новым его глотком ты уже будешь знать, что ты дышишь жизнью. Это будет твой первый маленький шаг. А завтра… завтра будет новый день!
Слушай, я хочу сделать тебе подарок. Могу устроить так, чтобы ты все забыл, или чтобы тебя больше никто никогда не расстроил.
Ну теперь я уже точно вспомнил, кто сидел рядом со мной.
- Знаешь, кажется, у меня уже есть все необходимое.
Я повернулся к нему, но как и ожидал, там уже никого не было. На скамейке стояла последняя бутылочка. Еще пару минут, провожая вечер, я покрутил ее в руках, разглядывая знакомую этикетку полностью на немецком. Эту в холодильник на выходные, и спать.
А завтра будет новый день!