[525x698]
Сальвадор Дали: гений, анатомирующий действительность

«Сальвадор, Сальвадор! Иди ужинать!» – во весь голос с крыльца надрывалась донья Фелипа Доменеч. Но мальчик, казалось, не слышал матери, он всецело был поглощен видом заходящего солнца. «Сальвадор, да отвлекись ты, наконец, ужин остынет!» – еще более настойчиво звала свое неугомонное чадо донья Доменеч.
Но десятилетний Сальвадор Фелипе Хасинто Дали продолжал впитывать краски уходящего дня.

До мозга костей он проникался пейзажами Порт-Льигате, наслаждался светом и отрешенностью северного каталонского городка. Свинцовое море, садики, цветущие миндалем и яркими апельсиновыми деревьями, вдохновляли его и настраивали на творческую работу мысли. «Там я научился гранить и оттачивать свой ум, чтобы он стал острым, как секира. Там кровь была кровью и мед – медом…» – позже скажет Дали о Порт-Льигате.
Нет, пожалуй, сегодня он не будет закатывать привычных скандалов и истерик. Есть вещи поинтересней. Вот, например, это раскрасневшееся солнце. Мальчик словно примеривается, с какой бы стороны подступиться к пейзажу, под каким углом приложить скальпель своего воображения, чтобы потом безжалостно обнажить ранимую мякоть сочащейся жизни, продавить творческим напором глянцевую кожу бездушных предметов. Или же наоборот скрыть от проникающих взоров что-то зыбкое и неуловимое, вывернув предмет наизнанку.
Но Сальвадора сурово окликает отец. С ним шутки плохи, и мальчуган, насупившись, не спеша, бредет на веранду.
«Сынок, ты выглядишь усталым, – вскидывает руки мать, – а ведь знать себе сидишь весь день на берегу». Разве могла женщина подозревать, какую гору работы перелопатил мозг юного гения. «Думаю, мне ничем не легче было родиться, чем Творцу – создать Вселенную. По крайней мере, он потом отдыхал, а на меня обрушились все краски мира…» – слова Сальвадора уже в более зрелом возрасте. Но с самого детства он твердо осознавал свою функцию спасителя искусства от процветания посредственности и пустоты. Не зря имя Сальвадор на испанском означает «спаситель».
Сальвадору едва исполнилось четыре года, а его любимыми игрушками уже стали кисть и холст. Первые опыты с живописью были несколько робкими и неумелыми, но старание прослеживалось уже тогда.
Талант гения рвется наружу. Карандаш мотивации заточен, теперь только успевай подставлять холсты, которые со временем начнут превращаться в произведения искусства. Юному художнику родители даже выделили специальную комнату для рисования. Нетрудно догадаться, что в ней Дали проводил все 25 часов в сутки, ведь время, как считал сам начинающий мастер, можно растянуть и анатомировать.
Вот Дали уже пятнадцать лет, и с ним, прежде всего из-за характера, начинают случаться первые неприятности. Исключение из монашеской школы за непотребное поведение пошло честолюбивому юноше только на пользу. Он успешно сдает все экзамены и поступает в институт (так в Испании называли школу, дающую законченное среднее образование). Теперь его путь лежит в Мадридскую Художественную академию. Однако и здесь характер снова ставит яркую кляксу на пока еще чистом репутационном листе. В 1923 году за нарушение дисциплины Дали на год отстраняется от занятий в академии. Юноша не теряет времени даром и близко знакомится с творениями великого гения кубизма Пабло Пикассо, а также испанского мастера Веласкеса. Последний был для Дали больше чем учителем. «Когда меня спрашивают: «Что нового?», я отвечаю: «Веласкес! И ныне и присно».

Я не сюрреалист, я – сюрреализм
К моменту выпуска из академии Дали уже вовсю творит. Он писал в духе академизма, голландского и испанского реализма, футуризма, кубизма и реализма послевоенного времени. Но основным его призванием станет сюрреализм.
Проявляет Дали интерес и к психологическим теориям Зигмунда Фрейда. Ведь последний исследует такие близкие Сальвадору страхи и фантазии через символические образы.
Именно поэтому картины и рисунки Дали так богаты безудержными фантасмагориями, в которых самым противоестественным ситуациям и сочетаниям предметов придана видимая достоверность и убедительность («Пылающий жираф», «Постоянство памяти»).
Создается впечатление, что Дали своими произведениями анонсирует историю современного искусства, ведь «бежать впереди Истории гораздо интереснее, чем описывать ее». Более того, Дали уверенно заявляет: «Различие между мной и сюрреалистами в том, что я и есть Сюрреализм».

И, конечно же, это искусство должно служить людям и после ухода мастера из земной жизни. Для этого в 1974 году Дали создаст театр-музей. Здание возведут на обугленных развалинах Главного театра города Фигерас – второй малой родины Дали.

Вполне логично, что с ростом славы и популярности Дали его отношения с коллегами по цеху только ухудшались. Дошло даже до того, что последние стали вызывать Дали на ковер для выяснения отношений. Его обвиняли в том, что он демонстрирует профанацию искусства. Правда, увлекательных схваток, как правило, не получалось. В большинстве случаев Дали без боя сокрушал своих неприятелей.
Парижским вечером в одном из салонов собрался весь свет традиционного искусства, ревностные поборники которого планировали наглядно и аргументированно доказывать свои воззрения зарвавшемуся художнику. Однако спор вышел кратковременным, шумным и молчаливым одновременно. Дело в том, что для доказательства своих позиций консерваторы выставили на сцене множество классических картин и скульптур. Им не терпелось приступить к обличению наглого самозванца. Дали задерживался. «Испугался, не придет!» – решили знатоки и уже было намеревались насладиться победой, как раздался ужасный грохот и откуда-то сверху – а все происходило на первом этаже – стал спускаться на тросах живой бегемот! Гигантское животное достигло сцены и, естественно, порушило большую часть «экспонатов». Затем бегемот был поднят обратно, и только тогда на сцену вышел Сальвадор Дали. «Господа, вы просили веских аргументов, – с приятной улыбкой сказал он. – Я предоставил их! Взгляните, все ваше искусство растоптано».
От эксцентричных выходок мэтра порой страдали даже знаменитости. Достаточно вспомнить случай с Арамом Хачатуряном, который пришел по приглашению в роскошный особняк, принадлежавший Дали. Композитора проводили в залу и попросили подождать. Чтобы скоротать время, армянский композитор стал оглядывать выставленные на столе яства и разные античные диковины в самом зале. Он отщипнул виноград, потом перекусил чуть-чуть и выпил вина. Хозяина все не было. И вдруг на исходе второго часа ожидания со всех сторон грянула музыка. «Да это же мой «Танец с саблями»!» – пронеслось в сознании испуганного композитора. Но прийти в себя он так и не успел. Внезапно распахнулась дверь, и появился сам хозяин дома. Усы его воинственно топорщились. Дали скакал на швабре голышом, при этом грозно вращая саблей над головой. Обомлевший композитор вжался в угол, а художник под громыхание музыки прогарцевал мимо, к противоположной двери. После чего обе двери захлопнулись, появился дворецкий и сообщил, что аудиенция закончилась.
Непросто складывались и отношения с журналистами, от которых во многом зависела интенсивность мерцания огонька славы Дали. Однажды один наглый писака осмелился прочесть мэтру лекцию, суть которой заключалась в том, что успех Дали парадоксален. Он происходит оттого… что Сальвадор попросту не умеет рисовать. Дали слушал наглеца молча, при этом время от времени черкая в своем блокноте. Когда запал гостя иссяк, Дали предложил ему взглянуть на рисунок. Взгляду журналиста открылась статуя Венеры Милосской с пририсованной к ней головой самого журналиста! Сочетание получилось жуткое, но сходство – фотографическое: и со скульптурой, и с обвинителем. Причем все тени, полутени и прочие условия академического рисунка были соблюдены мастерски. «Теперь вы убедились, что я умею рисовать? – спросил Дали. – Тогда до свидания, сударь». В хорошем настроении художник отправился в свою мастерскую создавать очередной нереалистический шедевр.

Муза гения
Пока Дали занят очередной работой, перенесемся к его будущей музе Гале. Настоящее ее имя – Елена Дмитриевна Дьяконова. Она родилась в Казани и с детства впитала очарование Волги. Гала была приблизительно на десять лет старше Дали.
Она прошла не только университетский курс литературы, но и суровую школу санкт-петербургского пансиона благородных девиц.
Как это не парадоксально, но в высший свет ее вывели физические недуги. Есть сведения, что Гала еще в детстве была не просто болезненным чадом, но и страдала некой психической болезнью. В 1912 году, когда ей не было еще и двадцати, врачи поставили крайне неприятный диагноз – туберкулез и рекомендовали лечение в Швейцарии. Пребывание в этой стране оказалось для юной Лены Дьяконовой судьбоносным. Там, в санатории, она познакомилась с будущим мужем Полем Элюаром. В 1914 году Гала пошла на поправку, и ей пришлось ехать домой, в Россию. Разлука с Элюаром была тяжелым периодом в жизни Галы. Наконец, летом 1916 года она решается поехать в Париж. Правда, трудно точно сказать, ехала ли она в честные объятия французского романиста или хотела безоглядно отдаться распутному Парижу. Так или иначе в феврале 1917 года Гала уже стоит перед алтарем в белом свадебном платье. Но выяснилось, что хранить верность уроженка Казани была не способна. Очень скоро она увлекается немецким художником и скульптором Максом Эрнстом. Эта женщина была в состоянии вдохновлять страсти и разжигать творческие силы нескольких мужчин одновременно. Ее безмерное женское очарование заставляло мужчин восторгаться ею, посвящать стихи, писать ее портреты.
С них на нас смотрит сильное, решительное лицо с дьявольски горящими, глубоко посаженными темными глазами, маленьким ртом и высокими скулами. Ее глаза выражают решимость, уверенность и неповиновение. Она мечтала и вожделела близких, даже родственных, отношений с гениями, ведь оценивала людей по их эффективности в реальном мире и устраняла от себя тех, кто был посредственным. Как ты понимаешь, пути Галы и Дали просто не могли не пересечься.
Случилось это в 1929 году, когда художник переезжает в Париж. Сальвадор Дали, несмотря на свой врожденный эгоизм, всю жизнь создавал для себя кумиров – сначала это был Лорка, затем Бонюэль и, наконец, божественная Гала. «Я люблю Галу больше, чем отца, больше, чем мать, больше, чем Пикассо. И даже больше, чем деньги», – писал Дали.

Я анатомирую случай
Вопрос о здоровом фоне произведений Дали и по сей день остается открытым. Ведь как определить ту грань, которая отделяет гениальность от безумия, красоту от уродства, изысканность стиля от пошлости? Выставки творений мастера пользуются популярностью и во Франции, и в США (в этих странах он прожил более двадцати лет), и, конечно же, в родной Испании.
Слава художника растет, Дали входит в моду. Правда, проверить, действительно ли его произведения понимали или это было слепое следование стилю, вряд ли удастся.
Дали при каждом удобном случае называет себя гением и законодателем мод.
«Особенность моей гениальности состоит в том, что она проистекает от ума. Именно от ума», – напишет в своем дневнике Сальвадор. И продолжит: «Сам я, когда пишу, не понимаю, какой смысл заключен в моей картине. Не подумайте, однако, что она лишена смысла! Просто он так глубок, так сложен, ненарочит и прихотлив, что ускользает от обычного логического восприятия».
Искусство Сальвадора не для слабонервных людей. В его произведениях широкое распространение получает так называемый метод «паранойи», когда видения объективируются и анатомированию предаются, пожалуй, самые привычные вещи, которые человек многократно наблюдает в течение дня. В итоге с течением времени мы попросту перестаем их замечать. Вещи превращаются в символы. Но только не у Дали. Взять хотя бы обычные часы. «Механизм изначально был моим личным врагом, а что до часов, то они были обречены растечься или вовсе не существовать».
В навязчиво иллюзионистической манере, призванной убедить зрителя в реальности бредового мира, Дали с изощренной фантазией совмещает объекты совершенно разнородные, сталкивает их друг с другом в противоестественных ситуациях. Запечатлевая мир снов и галлюцинаций, Дали создает такие образы, как расплавившиеся часы, телефон-аппарат с трубкой в виде лангуста, диван-губы, рояль, свисающий, словно драпировка.
Он не только рисует, но и создает многочисленные сюрреалистические объекты: жакет, обшитый стаканами, манекены у рояля и в такси, гипсовые муляжи, варварски раскрашенные или перетянутые веревками и, конечно же, часовые механизмы.
«Я совершенно нормален. А ненормален тот, кто не понимает моей живописи, тот, кому не интересно, который час на моих растекшихся циферблатах – они ведь показывают точное время».
А между тем время даже то, которое отпущено гениям, подходит к концу.

«Я до неприличия люблю жизнь»
Гала и Дали прожили вместе 53 года. К семидесяти годам Гала стала чувствовать некую потребность отдалиться от человека, с которым она прожила столько лет. По ее просьбе Дали в 1969 году купил замок, где она проводила много времени с молодыми людьми, тратя деньги, время от времени играя в рулетку. Постепенно отношения Дали и свободолюбивой Галы стали сходить на нет.
Гала умерла 10 июня 1982 года, ей было около 90 лет. В это же время и у Дали начались проблемы со здоровьем. Но даже в этих обстоятельствах художник пытается не снижать работоспособности. Он по-прежнему отличается причудливой манерой поведения, не забывает менять экстравагантные костюмы и фасон усов. В последние годы часто обращается к фотографии. Читает лекции, выпускает книги. Нетрудно догадаться, что все они посвящены самому Дали и его искусству.
«Я столько умею, что не могу допустить даже мысли о собственной смерти. Это было бы слишком нелепо. Нельзя разбазаривать богатство», – подбадривает себя великий художник.
Но старость брала верх над гениальным разумом. 30 августа 1984 года в доме Дали произошел пожар. Ожоги на теле художника охватывали 18% кожи.
К февралю 1985 года самочувствие Дали несколько наладилось, но уже в ноябре 1988 года его положили в клинику с диагнозом «сердечная недостаточность».
Сердце Сальвадора Дали остановилось 23 января 1989 года. Его тело забальзамировали, как он просил, и на протяжении недели он лежал в своем музее в Фигерасе. Тысячи людей приезжали, чтобы проститься с великим гением. Там же Дали и похоронили – в центре его музея, под ничем не обозначенной плитой.