В католической церкви одного из кубинских городов изображение этого человека помещено среди ангельских сонмов, в другом храме, в Мексике, оно соседствует с личиной сатаны (сходная история произошла с Львом Толстым, чей портрет в небольшом православном храме в российской глубинке красуется среди грешников и языков адского пламени). Впрочем, Эрнесто Гевару по прозвищу Че (в Аргентине означающим нечто вроде «Эй, малый, чего тебе?») официально от церкви не отлучали, но и не канонизировали.
Святым он стал в народной молве после смерти, когда даже носки героя, согласно свидетельствам современников мывшегося крайне редко, стали выставлять (похоже, в буквальном смысле) в многочисленных мемориалах.
Жизнеописание главного соратника старика Фиделя, мужественного аскета и несгибаемого борца за свободу Латинской Америки – дело непростое. Трудно не удариться в крайности. У Пако Игнасио Тайбо II повествование получилось объективным, хотя и не без симпатии к мыслям и делам несостоявшегося аргентинского доктора, пример которого и ныне «воспаряет над неолибералистическими заблуждениями знати». Благо, под рукой у писателя – десятки документальных свидетельств и труды самого Че – письма, статьи, дневники, последний из которых боливийская военщина, без суда и следствия расправившись с автором, с истинно капиталистической сметкой продала заграничным издателям.
От читателя не ускользает, кажется, ни одна мелочь этой не долгой, но авантюрной жизни. Юношеский автостоп с целью подробнее изучить быт нищего континента. Самоубийственный рейд на Кубу на утлом суденышке, едва тут же не пошедшем ко дну, а в финале приведший к созданию свободного, неподконтрольного ни одной державе – в том числе и нашей – государства. Мучительная – нельзя сказать, что неудачная – попытка сменить квалификацию, став из революционера экономистом. Наконец, новые вылазки в самые отсталые, подавленные собственными и иноземными эксплуататорами страны – Конго, Боливию. Путешествия, во время которых бескорыстный романтик вынужден был вести непрестанную войну с равнодушием и спесью местных «левых», а гуманист – карать и убивать. А одновременно бороться не на жизнь, а на смерть с астмой, приступы которой преследовали Гевару с детства.
Измученный болезнью, сначала Че собирался лечить людей. Но вскоре убедился: прежде надо избавить от недуга общество, пораженное распрями и нищетой, на фоне которых 90% земных богатств распоряжается дальновидный дядюшка Сэм. Кстати, многочисленные примеры циничного, варварского вмешательства транснациональных корпораций США и ЦРУ в дела суверенных Аргентины и Гватемалы, Никарагуа и Боливии, Перу и до поры до времени той же Кубы, возможно, помогут иному отечественному интеллигенту либерального «разлива» задуматься: действительно ли между Кастро и Бушем стоит выбирать последнего?
Да, нередко этот худощавый пассионарий, не расстававшийся с ингалятором, автоматом и книгой, вел себя, как настоящий авантюрист, а иногда уподоблялся ребенку, вздумавшему забраться в космический корабль и махнуть как минимум на Марс. Да, этот весьма случайный друг Советского Союза на чем свет стоит распекал правительства европейских соцстран за отказ поставлять революционным движениям оружие и продовольствие безвозмездно. Обрушивался на самих революционеров из-за нежелания шагать единым строем к светлому будущему. Которое, впрочем, самому рисовалось смутно – не должно было быть ни сталинским, ни троцкистским, ни маоистским, ни уж точно подобным кокакольному западному раю, жирующему за счет ограбления и обмана миллиардов третьего мира. Гевару невозможно было купить высокой должностью и правом на бесчестие в виде спецпайка. «Просто х…ня, что ты поехал в Париж, а не в Африку», - распекал он товарища по борьбе, на пару дней не устоявшего перед ароматами французских буланжери.
Да, он был авантюристом, находившим прелесть в перебежках с явки на явку, маршбросках через джунгли без еды и лекарств, когда приходилось запивать собственной мочой червивую конину и тащить на себе раненных друзей. Но за драйвом безумного бегства от обыденности доктор Че видел возможность научить неграмотного боливийского кампесино читать, а молодую кубинку, запуганную полицейским режимом Батисты, гордо носить голову.
Он не сумел раздуть мировой пожар, возможно, именно потому, что больше жаждал мира, а не катастроф. Поэтому «нетерпимый» Гевара отстаивал право каждого высказать собственное мнение и никогда не расстреливал пленных. А его застрелил пьяный солдафон, которому раненный и задыхающийся от астмы пленник успел встретить так, как встретил своих палачей герой Этель Лилиан Войнич: «Успокойся, ты будешь убивать мужчину».
И все же на его совести этого нового мученика была, как минимум, одна невинная жертва. Когда-то, во время рейда партизан по Сьерра-Маэстре, командир велел прикончить привязавшегося к отряду щенка, опасаясь, что лай выдаст его людей преследователям. Когда на шею животного недели петлю, чтобы удушить, оно продолжало дружелюбно вилять хвостом. Мучила ли Че перед собственной гибелью «слезинка ребенка», способная, по мысли Достоевского, разрушить райскую гармонию? Рассказ Гевары «Убитый щенок» позволяет в это поверить.
Лично я за то, чтобы помнить все. И дивный новый мир, о котором мечтал кумир всех обращенных в рабство, но несломленных. И о «малых сих», которые всегда так некстати вертятся под ногами у народных кумиров…