Глава 1.

POV Tom

- Поверить не могу, что ты уезжаешь! Мы ведь приехали сюда только пару часов назад! Даже Георг ещё трезвый, не говоря о тебе, - Билл возмущенно смотрел на меня и размахивал руками, видимо пытаясь показать своей активной жестикуляцией, что если я отсюда уйду, то это будет очень плохой поступок с моей стороны.
- Билл, я…
- Том! Хотя бы о группе подумай. Ну какой смысл присутствовать на афтепати, если нас только трое. Мы должны быть все вместе. Ты прикинь, если на фото нас будет только трое! Ты ведь потом от журналистов не отвяжешься, почему тебя не было там! Опять раздуют какую-нибудь байку о том, что кто-то, - Билл многозначительно приподнял брови, - набухался в хлам и ушел с фанаткой до отеля.
Эх, Билли, не могу я остаться. Очень хочу, но не могу. Если бы ты уделял побольше внимания кому-нибудь ещё кроме себя, а в этой ситуации «побольше внимания» - мне, то сразу бы понял что…
- Это всё из-за неё, да? – Билл упер руки в бока и чуть прищурил глаза.
Что?
- О ком ты? – у меня перехватило дыхание. Получается он всё-таки заметил, наверно даже точно знает…
- О Николь! – Билл сказал это таким тоном, будто другого варианта ответа и быть не могло. Почему-то мне становится обидно.
Не знает.
- Нет, это не из-за неё, Билл! В самом деле, не буду же я уходить с вечеринки, если она тоже ушла? Я просто устал и хочу до…в отель. – И я ему не вру. Я действительно устал. Порой я удивляюсь Биллу, когда он всегда такой... живой. Даже почти сутки без сна на него не влияют. Как будто только что из spa-салона. Церемония вручения наград была утомительной и мне радость от получения статуэтки как-то не придает сил, чтобы пропиарить группу на этом вечере.
В этот момент к нам на диван подсел Дэвид со стаканом пина колады в руках. Только его и не хватало.
- Ребята, я уже поговорил с Густавом и Георгом. Сейчас вместе едем в отель и собираем вещи, а оттуда на концерт.
- Концерт? – не будь я таким уставшим, то посмеялся бы над офигевшим лицом Билла, который смотрел на продюсера, как на невменяемого, - в расписании же написано, что он будет послезавтра. Или я чего попутал? – он выглядел очень недовольным.
- Проблемы с расписанием и возможными изменениями я вам говорил ещё неделю назад. Так вот решили. Я сам узнал об этом только пару часов назад. Сейчас пытался как-то поправить положение, но…
- Но что? – Билл видимо попытался принять угрожающую позу, выпрямившись, даже чуть выгнув спину и уперев руки в колени. При всём своем хорошем отношении к брату, теперь даже я не мог не признать, что, во-первых, в таком положении его стало не отличить от девчонки, а, во-вторых, вид у него был скорее соблазняющий, но уж никак не угрожающий. Наверно многие проблемы Билла возникали как раз из-за его неумения точно выразить свои желания, как-то всё наоборот у него получается. – Ты хоть понимаешь что мы просто не в состоянии выступить завтра? Том, вот, вообще уже и на диване сидеть не может, - ух ты, братик, какая забота.
- Билл, - Дэвид успокаивающе улыбнулся, - отоспитесь в автобусе. В конце концов, до следующего города ехать 6 часов, да и перед саундчеком время ещё будет. Успеете…
- Да, конечно!.. А ещё я успею сгонять до Марса и обратно за пару часов. Не смеши мои тапочки, - Дэвид удивленно вскинул брови. Билл отродясь тапочек не носил и, пожалуй, не собиралась заниматься этим в ближайшем будущем. И сейчас он сидел босиком, вытянув свои длинные ноги, а сапоги куда-то закинул. Мда, если Йост не шутит, а он не шутит, то завтра нам придется полтора часа скакать на сцене. Не уверен, что Наташа справится на этот раз со своей работой загримировать нас так, чтобы не было видно следов полутора суток без сна.
- Короче так, чем раньше отсюда уходите, тем больше вам времени будет на отдых, - Дэвид поставил уже полупустой стакан на столик и встал с белого кожаного дивана. – И вы как знаете, а я иду на выход, – и он, "как это ни странно", ушел.
- «И вы как знаете», - повторил с сарказмом его слова Билл, - да нифига мы конечно не знаем. Все уже давно всё знают за нас. Черт. – Он потянулся за сапогами, которые ранее зафутболил под диван, - жду не дождусь нашего отпуска.
- Его все ждут, - задумчиво сказал я.
- И не дождутся! – Билл надел таки сапоги. – С такими темпами я умру от недосыпа раньше, чем мы успеем заказать билеты на Мальдивы.
Мы пошли к стеклянным дверям, ведущим на выход. Я решил не раздражать Билла ещё больше и не говорить, что подобный исход тоже можно было счесть за отпуск. Только более продолжительный. Как я забочусь о нервах братишки. Кто скажет, что я бесчувственный бабник, не думающий ни о ком кроме себя, тому разрешаю бросить в меня камень. Впрочем, представив себе длиннющую очередь желающих сделать это, я отрекаюсь от этой идеи.

Глава 2.

POV Tom

- Мы должны поехать в клуб! – одергивает меня Билл, решительно глядя мне в глаза, - Ну смотри, зачем тебе оставаться в отеле? Ведь мы тогда так и не отпраздновали награду!.. Надо уметь ценить время. - Кто бы говорил. - Представь, вдруг мы больше никогда, никогда не получим награду! Никогда!
Он вкладывает в свой голос максимум трагизма и откидывает голову назад. Потом опять смотрит на меня.
- Ладно. Мы, наверное, все-таки ещё будем номинированы. Но это всё равно будет уже не так! Понимаешь... И чувства от победы будут уже не те. И не важно, что сейчас нам уже восемнадцать лет. Мы всё ещё дети. Незамутненные, невинные, имеющие все шансы попасть в рай... У нас детские забавы... - он смотрит на меня щенячьими глазками и мило улыбается. Вспомнил про самолетик Джамби, что ли? Он несет чушь. Он несет чушь и сам это понимает. Мы не дети. Во всяком случае - мы не невинны. И если мне где-то и уготовано место после смерти, то точно не в раю.
- Дети!.. - я возмущенно вскакиваю с постели и подхожу к окну.
Прижавшись лбом к холодному стеклу, я думаю о том, что ждет меня завтра. Раньше я не беспокоился на эту тему. Но теперь... Все по-другому. Если я останусь... А комната Наташи через пару номеров от моей. Поможет ли это вечеринка мне забыться? Быть может. Стоит ли мне оставаться здесь, имея в качестве оправдания жалкую возможность увидеть Наташу и перспективу того, что она примет мои чувства к ней? Быть может.
- А что скажем Дэвиду? - сдаюсь, белый флаг мне в руки!..
- Да он нам по гроб теперь обязан за тот раз, с незапланированным концертом!.. - Билл вскакивает и выбегает за дверь с улыбкой на лице. Переодеваться побежал, наверно. Я даже не успеваю удивиться: в дверной проем выглядывает блондинистая макушка, и Густав зловещим голосом произносит:
- Я ищу Тома Каулитца! - он влетает в комнату и с размаху садится на кровать, - Я тебя не узнаю что-то, - произносит он, - Ты ведь Том?.. Том, который всегда готов оторваться в хорошей компании с хорошенькими девочками? Который никогда не грузиться по поводу расставания с красоткой на утро, потому что секс на одну ночь – это то, что надо?
- Ты только что прочитал ещё один журнал с нашим интервью? – с теми интервью, где нам велено четко показывать грань между романтикой и развратом. Между мной и Биллом. Журналы и газеты с нашими интервью всегда можно найти в номере у Дэвида или Наташи. Наташа…
...Надо отдать должное находчивости Билла – гипертрофированная совесть Дэвида дала нам возможность свалить в клуб и "развлекаться на полную катушку”.

* * *

Нашел, в чьем обществе забываться… И Георг хорош... "У меня есть потрясающий план".
Если бы я знал, что это за потрясающий план, я бы никогда не пошел сюда сегодня и плевать мне было бы на уговоры, что без меня им будет скучно.
Если бы я знал, что этот потрясающий план состоит в том, что бы набухаться в хлам до беспамятства, а потом «…», я бы бросил пить и перестал бы ходить на всякие вечеринки, и вообще куда либо, кроме концертного зала и своего номера в отеле…
Если бы я знал…
Но я не знал. Поэтому сейчас методично отпиваю глоток за глотком из бутылки. Почти пустая бутылка красного вина.
Звезда. Контур. В нём ещё одна звездочка. И что в этом такого? У многих есть татуировки в форме звезды. По-моему это не заслуживает такого уж большого внимания. Ничего оригинального. Звезда. Хм… и кто захочет повторить подобное?
Билл тем временем открыл балконную дверь и, одернув футболку, вернулся в своё кресло. Взял в руку уже полупустую бутылку вина и сделал очередной глоток. Ну надо же, бутылка - полупустая. А я оказывается пессимист. Хотя возможно я так подумал, потому что… Бред. Мысли слишком пьяные для того, чтобы помимо начала, додумать ещё и конец фразы… Взгляд выхватывает из полумрака только отдельные фрагменты. Кепка. Её я скинул как только зашел в комнату. Надо бы не забыть её взять, когда пойду к себе в номер. А то потом… Густав (хм, он что – отдельный фрагмент? Похоже всё ещё не так плохо, как я думал) сидит на полу. Он вино, кажется, вообще не пил. Пришел просто за компанию, напиваться до потери пульса он не собирался в отличие от… Георг наверное спит. Ну, вряд ли человек может не спать, при этом лежа на ковре и пуская слюни на свою собственную куртку, которую подложил вместо подушки под голову… Что-то он быстро отключился, выпил всего пару бокалов. В отличие от нас с Биллом, Георг хотел сохранить какие-то этические нормы и не пить из бутылки. А потому не поленился позвонить на ресепшен. Но, как оказалось, в его нормы не входит пункт: «Поставить пустой бокал на столик». Вместо этого: «Храпеть на полу рядом с разлитым вином из упавшего бокала». О, в этот момент мой пьяный взгляд выхватывает из темноты этот самый бокал. Ну надо же…
- Я пойду, возьму ещё что-нибудь из бара, - Билл встает на ноги и походкой «от стенки к стенке» идет в соседнюю комнату, где находится этот самый мини-бар.
- Том! – Густав смотрит на меня. Я не вижу, но чувствую. – Может, хватит уже вгонять себя в депрессию из-за какой-то гримерши?
Я резко отрываю взгляд от бутылки и перевожу его на Густава. Неужели он знает? Надежда, промелькнувшая на дне моего сознания ужасна, как хочется, чтобы всё это прекратилось. Чтобы я больше не ощущал этого жгущего лопатки и ребра клейма. Клеймо выжгло мое собственное сердце. На моей собственной диафрагме, которая сжимается каждый раз, стоит только вспомнить о Наташе... Но откуда Шеффер узнал?.. Ведь даже Билл... Или Билл тоже... Знает... Просто притворялся… Раньше…
Голова начинает неумолимо болеть. Страх, стыд, горечь поражения и безнадежность... Безнадежность. Безнадежность!
Не хватало ещё заплакать.
Хуже.
Я задыхаюсь.
От накопившихся эмоций, которые, передумав стать слезами, скопились комком у меня в горле и душат, душат, душат. К тому же ещё и это вино. Я перестаю осознавать происходящее вокруг. Обеспокоенное лицо Георга мелькает на заднем фоне, перед глазами мелькают разноцветные точки, это притом, что в комнате полумрак. Наконец слезы прорываются наружу и я реву с каким-то мазохистским удовольствием. Но слез всё равно не так много. Но всё же я слишком моного думаю о том, что, мол, когда все это закончиться, мол, почему эта боль не уходит, мол, почему я должен чувствовать это именно к Наташе, мол, чем я все это заслужил, мол, какого черта я реву, так все и должно быть. И мол, счастья все равно нет... И не будет... И не надо реветь. Но не могу остановиться. Мысли давят на голову изнутри.
Звук разбившегося стекла.
Я чувствую удар ладонью по лицу.
И всё-таки останавливаюсь.
Распахиваю глаза. Передо мной Билл. Вино из разбитой бутылка, которую он выронил, растекается по полу и впитывается в край ковра.


* * *

Ноги. Рядом с бокалом чьи-то ноги. Хех. Разумеется не только одни ноги, но и… Чёрт, как же мне… Какое-то тянущее чувство в районе желудка. И какой идиот сказал, что центром чувств является сердце? Я решительно встаю с пола. Ну, точнее пытаюсь сделать это решительно. Не получается.
Густав предоставив Биллу, как брату, разобраться со мной, ушел к себе в номер. Георг так и остался спать на ковре. Сейчас его не разбудить даже пушечным выстрелом...ему в лоб. Хотя с такой альтернативой он точно не проснется.
Брат зажег пару свечей на тумбочке и прикурив от них сигарету, устроился на краю кровати. Сквозняк через открытую балконную дверь раздувал легкие полупрозрачные шторы. Ну прям романтика. Валяющийся на полу Георг – не в счет. Вот только вместо сексуальной девушки – мой брат, а вместо крутого парня – заплаканный неуравновешенный псих. Или наоборот. Или это ещё больший бред, чем был до этого.
Билл берет бутылку в руки и я напряженно наблюдаю за крученым, как наша собственная судьба, острием штопора, медленно проникающим в пробку, за тем, как пробка медленно покидает горлышко. Наша судьба – это штопор? Хех, ну и сравнения у меня пошли. В таком случае пробки – это наши препятствия, которые нам нужно преодолеть, чтобы победить. Но штопор всё равно когда-нибудь затупиться. И что нам придется делать? Ну, наверно для начала не нужно сравнивать себя со штопором. Хм. И всё равно останется только выкинуть. Вслед за пробками.
- Будешь? – Билл смотрит на меня. Ну а на кого же ещё?
Я опираюсь руками о спинку кровати и пытаюсь подняться с пола и сесть на постель. В любом другом трезвом случае я сделал бы это без проблем, однако сейчас это напоминает борьбу альпиниста с Эверестом. Через минуту, запутавшись пару раз в джинсах и таки вскарабкавшись на кровать я сижу рядом с Биллом и беру из его рук бокал. При этом я касаюсь его пальцев. И замираю. Билл выжидательно смотрит на меня, когда же можно будет отпустить бокал в мои руки, а я обхватываю пальцами его запястье, наклоняюсь к бокалу и делаю глоток. Билл почему-то расслабляет руку. Ну вот, и его постельку не избежала учесть быть запачканной вином. Но никому в этой комнате нет до этого дела.
Я чувствую как сильно бьется пульс на его запястье.
«Не хочется отпускать».
Голос, внезапно возникший у меня в голове, напоминает мне голоса Густава и Георга вместе взятые. Пьянь ты, Каулитц... Вот уже и глюки. Пора бы и к врачу.
Но потом я перестаю обращать внимание и на это. Билл заключает меня объятия. И впервые за пару месяцев я чувствую себя хорошо. Слишком спокойно рядом с братом, чтобы о чем-то волноваться. Слишком уютно рядом с Биллом, чтобы думать о ком-то ещё.

Глава 3.

POV Tom

Это одна большая глупость. Это очень запутанный и сложный сон. По крайней мере, я не намерен считать это реальностью, когда наконец протрезвею. Просто сон. Правда, не самый лучший, но надо отдать должное, не самый худший. Бредовый. Эти мгновения застыли в наших глазах, хотя данное прилагательное вряд ли применимо к сочетанию брата со мной. Сейчас его глаза - лишь отражение моих собственных, равно, как и мои - отражение его глаз, даром, что цвет у них одинаковый. Хотя какое мне дело до цвета, когда зрачок близнеца возбужденно расширен, когда он отогнал несопротивляющуюся радужную оболочку к самому краю и почти столкнул в пропасть... То же происходит и со мной... Поэтому я знаю о брате всё, даже не глядя на него…
Его губы, коснувшиеся кончиков моих пальцев, заставляют меня очнуться. Я не поднимаю на него взгляд, но меня бросает в дрожь. Я улыбаюсь. Какого черта, нет, ну какого черта я улыбаюсь?..
Бокал уже как пару минут выпал из его рук, но Билл не спешит отрываться от меня. И я не спешу. Странное чувство. Сейчас я явно не идентифицирую его, как человека, с которым состою в родственных связях, с которым живу бок о бок столько лет, но...
- Братик... – почти цинично зовет он меня, из-за чего суть слова пропадает и отступает куда-то на второй план. Почему-то я вновь не могу сдержать улыбку. Так же, как не могу сдержать подступающий сон.
Я отрываюсь от его теплых и удивительно мягких рук. Опять это странное чувство. Будто что-то отступило. Будто что-то померкло.
- Хочешь, я скажу тебе твое главное препятствие и проблему в трех словах? - усмехается он. Надо же, он ещё в состоянии произносить слова без запинки. И странно, не вижу его лица, но знаю, что он усмехается. Как всегда. Но почему моя реакция не такая, как всегда?.. Почему я боюсь?..
Докатился - никогда в жизни не боялся никого, а уж тем более брата, и вот теперь сижу перед ним, сжавшись в комок и не поднимая глаз. Может потому что знаю, что он скажет правду. Не хочу видеть его лицо, которое в этом полумраке можно принять за своё собственное. Не хочу смотреть правде в глаза. Я хочу запомнить тепло его рук. Зачем?.. Не знаю. Протрезвею - разберусь. Если сочту это реальностью, а не сном. Удивительным сном. Сном о ночи, когда воспоминания о Наташе не причиняли мне боли.
Я помню о ней. И это самое ужасное: каждую минуту, каждую секунду я предаю, беззастенчиво и бессовестно предаю своих близких друзей, я предаю сам себя, я знаю, что мне надо уйти... Но разве я смогу уйти? Уйти, не дав надежды ни себе, ни Биллу. Кстати, о Билле... Скажет мою проблему в трех словах?..
- Говори, - разрешаю я (ура! ура! Я тоже могу говорить без запинок) и как-то инстинктивно подаюсь вперед.

* * *

- Наташа и Густав.
Наташа. И. Густав.
Первое. Второе. Третье. Три слова.
"Твоя коллекция кепок". "Слишком большие штаны". "Плохой музыкальный вкус". "Слишком легко влюбляешься".
Что угодно, но "Наташа и Густав"...
- Почему?.. - спрашиваю я, хлопая ресницами. От удивления даже сон отошел на второй план. Правда такая неожиданная. Словно разгадка всегда была у меня под носом.
- Сам должен разобраться. – Снова усмехнулся, - быть может, из-за влюбленности в Наташу?
- Я её не люблю, - огрызаюсь я зачем-то.
Это не так. И я знаю это. И Билл это тоже знает. Только вот откуда? Неужели всё было так заметно? И один только я ни черта не видел!.. Но кого это интересует? Кого это может интересовать, когда Билл прав, тысячи раз прав, когда моя проблема – Наташа и Густав, именно так, и никакого унижающего мое достоинство "Плохой музыкальный вкус"!.. Какой бред... Кто мог меня заставить... Я сам... Я сам себя сломал.
- Может, хватит уже впадать в астрал время от времени? – я вздрагиваю и смотрю на него. Точнее на затылок, его лицо теряется (вот взяло и потерялось. Бывает и такое) где-то в темноте, ну и неважно, ну и пусть... Главное для меня - его руки. Я успел с ними подружиться, черт. Я бы даже продал им душу. Свою никчемную, бесполезную душу.
Он сидит, повернувшись лицом к столику со свечами и берет в руки одну из них. И только в этот момент я понимаю, что Билл просто пьян. Чертовски, почти мертвецки. Воск стекает по свече и приземляется на тыльную сторону его ладони. А он похоже даже не морщиться. Чего только не увидишь, оставшись после клуба у Каулитцев в номере!..
Я поднимаюсь, пропуская мимо ушей комментарии по поводу того, какие "прямые" и "уверенные" у меня движения, настолько уверенные, что я даже не могу удержаться, чтобы не опереться о самого брата. О его плечо. Я поднимаюсь и беру его за руку. Затем неуверенно подрагивающей (интересно, из-за пьянки или из-за самого Билла?..) рукой я вынимаю свечу из его ладони. Легкое движение моих губ - свеча гаснет. Даже удивительно, что воздух, выходящий из моего рта, не заставляет пламя вспыхнуть с утроенной силой и обжечь лицо брата с размазавшейся косметикой. Наверняка с размазавшейся. Хоть я его и не вижу. И отлично. И хорошо. И слава Богу.
Я отбрасываю свечу и с трудом держусь на ногах, черт!..
Я с интересом рассматриваю его руки. Я успел, да, я успел с ними подружиться... Пьяный бред.
Пьяный бред.
Я тяну его руку к своим губам и легко дотрагиваясь зубами до воска и его теплой кожи, освобождаю его из объятий мертвой свечи. Я не могу очнуться... Я сплевываю воск на пол. Наваждение.
Бред.
Пьяный бред.
Но как же хочется спать!..
Я тяну его за собой, тяну на постель, заставляю лечь. Я устраиваюсь рядом с ним и кладу голову ему на плечо, тыкаюсь лицом в его шею. Странный запах. Что-то запретное. Что-то, на чем висит табличка - нельзя. Что-то манящее. Странное - пожалуй, единственное верное определение.
Я не помню такого запаха даже у Билла, которого я считал своим братом. Хотя у того вообще прямо на лбу висела эта чертова табличка. Нельзя. Это неправильно, Том. Я не помню даже Билла. Какая глупость, лежа на его плече, я не помню Билла, к которому я всегда испытывал только братские чувства, пусть даже и очень сильные... Я не помню Наташу, которую я любил, я не помню Густава, который её любит, я не помню Георга, который мог бы... Полюбить...

Комната вокруг меня пропадает. Последний отголосок реальности – самый близкий и дорогой голос:
- Не спи, Том!..

* * *

POV Bill

Не действует. Он засыпает. Нагло засыпает, положив руку мне на живот и уткнувшись лицом мне в шею. Дожили: супер крутой гитарист мега популярной группы, - засыпает на плече у брата-близнеца, пьяный, как... Даже не знаю, как кто.
Я лениво перебираю его дрэды, а Том морщится во сне. Наверное, сниться кошмар. Интересно, что может быть кошмаром в представлении Тома Каулитца?..
Наверное, заваленный завершающий концерт большого мирового турне. Вот стоит такой несчастный Томми перед огромной толпой народа, и не может вспомнить нужные аккорды.
Впрочем, все это бред.
Он аккорды постоянно путает. А что, не надо было на сцены с похмельем выходить. А у нас такое постоянно.
А вдруг ему снится, как Густав делает предложение Наташе? А такое вполне возможно, кстати. Встает перед ней на одно колено и берет её за руку.
Впрочем, это еще больший бред.
Наверное, ему сниться, Дэвид разорвал с нами контракт и предложил подписать другой, только с более выгодными для нас условиями. Например, всё, что заработаем – всё наше.
Я встряхиваю головой.
Еще больший бред, чем два предыдущих.
- Билл... - его губы призывно распахиваются, потом он чуть сильнее зажмуривает глаза, будто от боли, и вновь затихает.
А?.. Но... Как?.. Почему?.. Кой черт?..
Его кошмар – это Я.
Приблизительно минуту, а то и две, мои мысли напоминают разрывающиеся нити. Ни одна из них не сформулирована, все рваные, с ободранными краями. Черт...
"Билл...", распахнутые губы и... Черт, черт, черт!
- Просыпайся! - зову я его. Бесполезно. И голос у меня неуверенный. «Билл». Шепот с отголоском желания, сорвавшийся с его губ. Любимых губ.
Я поворачиваю голову и смотрю в окно. Лунный свет падает в комнату и отбрасывает тени, отчего черты лица Тома стали чуть более заостренные. Красиво... Наша сказка. Черт, как же красиво!.. В этой жизни есть свой шарм. Я смотрю на брата. Ошметки разумных мыслей давно канули в лету. Теперь здесь только мое желание и мой спящий брат. Меня нелегко спугнуть, Томми!.. Особенно распахнутыми губами и моим именем.
И почему идея поцеловать его пришла мне в голову только сейчас?.. Когда это уже не имеет смысла... И отлично. И хорошо. И слава Богу.


Глава 4.

POV Tom

Вашу ж мать, я когда-нибудь нормально высплюсь? Мелодия на мобильнике гремит почти в самое ухо, а вопрос остается риторическим. Я слепо шарю рукой возле подушки в поисках этого чертового раздражающего фактора. Выключаю будильник и, откинув одеяло, сажусь на постели. Боковым зрением замечаю, что на кровати рядом со мной кто-то лежит. Солнечные лучи ярко светят в окно, отчего глаза болят ещё больше, но я успеваю заметить обнаженную спину и…
…Я просыпаюсь.
Какой странный сон. Я просыпаюсь под эту же противную мелодию, откидываю одеяло и сажусь на постели. В комнате пусто. Солнечные лучи заливают помощение и яркий свет слепит глаза. Сонно моргаю и остатки смутных воспоминаний, окончательно теряются в воздухе. Я напрягаю память и пытаюсь восстановить хоть какие-то обрывки сна, но бесполезно. И в то же время кажется, что ещё немного, и смогу вспомнить всё. Прямо как, когда где-то звучит знакомая мелодия и поневоле начинаешь вспоминать исполнителя. Кажется имя вертится на кончике языка. Также и с этим сном. Видение ускользает, как только я понимаю, что уже проснулся. Это происходит уже на протяжении недели и за эти семь дней я успел изнервничаться так, как не нервничал за весь концертный тур. Всё потому, что ощущение какой-то недосказанности не покидает меня в течение всего дня.
Приняв душ, иду выбирать шмотки на сегодня. Так… Что за?.. Перерываю чемодан в поисках своей зеленой кепки и не могу её найти. Вот ведь святое дерьмо! Ну почему всё самое плохое случается как раз перед нашим отпуском? К черту… Беру первую попавшуюся под руку бейсболку и через несколько минут, уже при параде оглядываюсь на себя в зеркале и иду к выходу из номера. Но зеленую кепку надо найти! Может её Георг спрятал, чтобы потом загнать фанаткам на нехилые бабки?

* * *

Билла за столом не было, я оглянулся в его поисках и увидел, как он разговаривает по телефону возле окна, повернувшись ко мне спиной. Почему-то снова резко нахлынуло чувство неопределенности и мысли опять впали в астрал. И я вместе с ними. Только сейчас для внимательного изучения был не забытый салат, а спина Билла. Я смотрел на неё так пристально, как будто там должна появиться какая-нибудь табличка с надписью, которая поможет мне понять, что же такое случилось и отчего всю последнюю неделю я чувствую себя так…, мягко говоря, хреново.
Что случилось такого за прошедший месяц? Хотя мне кажется, что всё моё состояние недопонимание началось уже позже. Правда, какая к черту разница?
Замечаю, что всё чаще обращаюсь сам к себе с вопросами. Это надо прекращать, однако непрошеные мысли сами лезут в голову.

* * *

- Билл?! Что ты делаешь?! – я ошарашено смотрю на то, как мой брат, склонившись надо мной, тянет мою футболку вверх. Я лежу на постели, в комнате полумрак. Билл гладит меня холодными руками по животу. И сейчас он почему-то кажется мне совершенно другим человеком. Как, например, если бы я познакомился с ним только пару часов назад и вот сейчас он так…ко мне пристает. Это не кажется мне НЕ правильным. Присутствует только капля смущения. А ещё я понимаю, что, то, что сейчас происходит – не по-настоящему. Как много «НЕ». А раз это фальшивка, то скоро всё прекратится. От этого щиплет в носу, а силуэт Билла надо мной становится ещё более нечетким из-за грусти, только что скопившейся в моих глазах. Соленые капли скатываются по вискам, а вместе с ними уходит чувство стеснения. Билл всего лишь прикасается губами к моей щеке, а мне уже хочется реветь от безысходности того, что на самом деле такого никогда не будет. Я крепко обнимаю Билла, прижимая его к себе так сильно, как могу. Он изумленно выдыхает. Я не хочу его отпускать. Мы должны быть вместе. ТОЛЬКО мы. И никого между нами. Как сейчас. Только не отпускать. Тольконеотпускатьнеотпускатьнеотпускать…
Стук.
Открываю глаза. Руки сводит от боли. Солнце ярко светит в окно. И я один.

* * *

Вспышки фотокамер. Без этого никуда. И если раньше я раздражительно отмахивался от папарацци, то сейчас отношусь к этому вполне терпеливо. А может просто научился не замечать. Слишком уж это мелко. Любой человек, занимающийся искусством, вызывает у меня уважение. «Вы делаете музыку? Я уже Вас люблю!». Папарацци – это примитивное умение нажать на затвор и запечатлеть эпизод. Чаще – абсолютно ничего незначащий.
- Почему тебе нравится именно эта фотография? - я наклонился к Биллу и заправил за ухо черную прядь, чтобы видеть его лицо.
- В ней есть смысл, - Билл повернулся ко мне, своенравная прядка снова вылезла вперед.
- Ты считаешь, что искусство должно иметь какой-то смысл? – Я всегда противоречу сам себе, когда разговариваю с Биллом. Подсознательно пытаюсь сделать между нами разницу? Ложь во спасенье. Улыбаюсь ему, - ведь все давно смирились с мыслью, что в жизни его нет?
Особенно в нашей.
- Хэй, Том, не подначивай мне Билла на новую истерику. – Дэвид зашел к нам в гримерку. - Никто не хочет, что бы у него снова началась депрессия? – он сел в черное кожаное кресло.
- Брось! – Билл ухмыльнулся, - со мной всё в порядке. А если у кого тут и может начаться депрессия, так это у Тома. Кто тут просыпался три часа, пока я стучал в дверь? – эти слова были уже обращены ко мне. – Неужели некому было разбудить тебя утренним сексом? Куда подевались многочисленные подружки? Ах да, их же и не было, а мой братик всего лишь маленький лжец. – В его голосе определенно звучит злость. В последнее время я его всё меньше стал понимать без слов.
- Билл, ты…
- Да отвали ты от меня, Том! – Билл вскочил с дивана и быстрым шагом вышел за дверь.
- Ну, что я говорил. – Дэвид пожал плечами. – Поздравляю тебя.
- Черт, Дэйв, ну почему постоянно я виноват? В смысле, почему вы постоянно меня во всем вините? Я…
- Ты ещё такой ребенок. – Йост устало покачал головой. - Все потому, что ты постоянно задаешь этот вопрос. Сам знаешь, какие дети почемучки. Люди взрослые так не спрашивают…
Это объяснение Дэйва прочно застряло у меня в голове. Тогда я просто не нашелся что ему сказать в ответ. Хотя… Да и не было с его стороны вопроса. Так тогда к чему…
Ладно, сейчас главное – прояснить сложившуюся ситуацию с Биллом. Странно, раньше я всегда его чувствовал. А теперь… будто он от меня закрылся. Кстати, вполне может быть. Я всегда был за него. Билл всегда первым подавал какую-нибудь сногсшибательную идею. Не то что бы мне такого в голову не приходило, просто моей задачей всегда было помочь Биллу достичь желаемого. Во всем поддержать. И когда он отстаивал сюжет последнего клипа против мнения продюсеров, и когда дать концерт при половине раскупленных билетах, и когда поехать с шоу в Израиль. Когда начал красится ещё в школе. Даже не всем девчонкам родители позволяли в 12 лет красить глаза черным карандашом. А тут…

Преподаватель отказалась начинать урок, пока Билл не смоет с себя косметику.
- Каулитц, - запричитала она, - Ты понимаешь, что делаешь?! Так не положено! Это непозволительно. В нашей школе такого позора никогда не было!
- Значит, будет, - спокойно ответил Билл. Потом учительница отправила его к директору, а в дневнике поставила заметку о вызове родителей в школу. Опять. А я пошел вместе с Биллом к директору. Снова.

Конечно здорово, когда мальчики мечтали о своей группе, сочиняли песни и старались выглядеть подстать своему внутреннему миру. Но, ведь не всем суждено стать рок-звездами. Не всем позволено и в 20-25 лет выглядеть так, как хочешь. Подростки взрослеют и приходится менять драные джинсы и толстовки на деловые костюмы, а тусовки и концерты заменяют командировки и внеплановый рабочий день. Мечтают все, но не всем мечтам суждено сбыться.
Если что-то хочешь – сделай это. Жизнь слишком коротка, что бы в чем-то себе отказывать.
Да только кто же знал, что через несколько лет мы с братом будем далеки друг от друга, сидя на одном диване. И что я буду бояться прикоснуться к нему.
Почему-то… Черт!

Глава 5

"Простой человек никогда не сможет выдать совершенную ложь. Само притворство его изобличит: Подобно короткому одеялу: натянет на ноги - голова открыта, подтянет к голове - ноги выглядывают: Человек изобретает хитроумные выдумки, чтобы укрыть истину, не замечая, что именно эти выдумки обнажают злую правду. Но, с другой стороны, жгучая правда разрушает всё, ничего не созидая. Что же остаётся простым людям? Нам остаётся помалкивать да поглядывать. Именно это нам и стаётся - молчать да глядеть".
Амос Оз - "Мой Михаэль"
POV Tom

Всё началось с криков в студии.
- Все, черт бы их побрал, хотят внимания. Да что ж это такое?! Я в бешенстве, ужасе и приподнятом состоянии духа одновременно! Твою мать, сколько уродов везде! Откуда такие берутся? Вот черт, а? – Билл носился по комнате из угла в угол, при этом мельком поглядывая на монитор ноутбука. Хотя скорее это было не от любопытства, а только для того, что найти вдохновение для новой порции ругательств. - Люди хотят внимания! Сука все поголовно! И что? Ну они там что-то пишут… Убогое отвратное, типа " и слезы с глаз ее текли"… Ладно - это типа самовыражение…
Густав и Георг сидели на диванах и казалось каждый находится в своем отдельном мире. А может просто не хотели вмешиваться, дабы не разозлить Билла ещё больше. На экране ноутбука была открыта страница американского чарта, где их группа занимала тридцатое место. Билл прослушал песни групп, которые занимали места рядом с ними и…:
- Так вот. Ну ладно написал ерунду, ладно убери её и пусть лежит и никому никогда не говори что написал такое. НО НЕТ! ОНИ КЛАДУТ ЭТО ДЕРЬМО В ИНТЕРНЕТ! НА ВСЕОБЩЕЕ ОБОЗРЕНИЕ! ГДЕ ТАКОЙ ЧЕЛОВЕК, КАК Я И КТО УГОДНО МОЖЕТ НАТОЛКНУТЬСЯ НА ЭТОТ БРЕД И ПОТОМ ВСЮ ЖИЗНЬ СТИХИ НЕНАВИДЕТЬ! Ненавидеть эту гребаную псевдофилософию и всякую фигню с претензией на "вселенскую истину"… За это просто хочется в глаз дать вилкой! А что, очень удобно! Один удар - четыре дырки…
Я сидел и слушал, пытаясь найти в его словах какой-то подтекст. Честно говоря, у меня это не получалось. Может это потому что никаких «между строк» нет и не было? Но Билл ведет себя сегодня очень странно. Он не выглядит настоящим. Так он мог бы себя вести, если бы рядом стояли операторы и снимали все происходящее на камеру. Нет, Билл честен даже на камеру, но это его поведение, как игра на публику. Такое чувство, что он пытается что-то скрыть. Ведь ему всегда было всё равно, с кем наравне мы находимся. Ему плевать на тех, кто нас копирует или следует по проторенной нами дороге. Билл? Почему сейчас, когда это так необходимо, я не могу тебя понять? И я ненавижу себя за это.
- Возникает логичный вопрос - а какого черта меня все это волнует? Что хотят, то и пишут, ведь логично же вполне, нэ? Моя писанина тоже может кого-то раздражает. А я не могу этого объяснить. Возможно дело в том, что я идиот. Черт его знает… Но одно я знаю точно! I CAN BUT YOU CAN’T!
По его взгляду на монитор было понятно, что последние слова были обращены к исполнителям в чарте.
- Билл, слушай, - Густав поднял на него глаза, - а на сегодняшнем интервью ты тоже будешь это говорить?
- Густав! – Я предостерегающе посмотрел на него, но Билл не проявил ни малейшего внимания. Он продолжал стоять напротив стола и невидяще смотреть на ноутбук.
- Георг, - Густав кивнул в сторону двери, - пошли…
Я проводил их взглядом и хотел было повернуться к Биллу, но тут почувствовал горячие ладони на своих плечах. По телу пробежала легкая волна дрожи. Впервые, за это долгое время я остался с ним наедине:
- Билл…
- Том, - брат сел рядом со мной, я развернулся и он обнял меня, - мне они надоели.
- Кто? – на автомате спросил я, хотя мысли плыли в совершенно другую сторону.
- Да почти все, - Билл отстранился от меня и пожал плечами. – Как думаешь, у меня получается сочинять тексты для песен?
- Билл, - я осторожно посмотрел на него, не хотелось бы новой вспышки гнева, - мы записали уже два альбома, а ты только сейчас спохватился. В чем смысл?
- А нет смысла, - Билл согласно кивнул, - так же как и в моих текстах. Кажется я начинаю внимать нашим критикам и приходить к выводу, что всё только из-за внешних данных.
На меня накатила волна возмущения.
Во-первых, смысл в твоих текстах есть. А во-вторых, - тут я уже смотрел на него спокойно, - у тебя красивый голос. У некоторых голоса вообще практически нет. И красивой внешности тоже. Зато есть энергетика, с помощью которой они захватывают огромные концертные залы. У тебя – есть и энергетика, и голос. Но для популярности и внешность оочь важна. Никуда от этого не денешься. Народ слушает глазами. Это так. И, Билл? Может, хватит уже принижать себя, чтобы потом другие сказали тебе, что это не так?
Не люблю, когда люди устраивают трагедии на пустом месте. Особенно когда - даже им самим - в жизни вполне хватает реальных проблем. Эта неизбывная тяга к жесточайшему моральному мазохизму мне непонятна. И крайне неприятна. Исключение составляет только Билл. Да и то, не всегда. Вот как сейчас.
- Том? – Билл обнял меня за талию, и уткнувшись носом мне в шею, пробубнил, - извини меня пожалуйста.
- За что? – близость брата сбивала с мыслей. Я вообще давно не касался его наедине. Казалось что-то изменилось, все предположения, которые я строил в догадках, почему мы с братом стали так далеки друг от друга, вдруг рухнули в одно мгновенье. Осталась только щемящая нежность где-то в груди. А ещё желание никогда больше не отпускать Билла. Я чуть крепче прижал его к себе, но тут он выставил руки вперед и отодвинулся к противоположному краю дивана. Опять?..
- Сам не знаю, - мой младший братик мне улыбнулся, - но..ты меня простишь? – он сделал виноватое лицо.
- Билл..я… Да не за что мне тебя прощать… - Я был в недоумении от его слов, встал с дивана и хотел было подойти к нему, но…
- Но ведь за что-то же ты на меня обиделся! – Билл нетерпеливо посмотрел на меня, - иначе почему эти последние месяцы ты вел себя со мной, как совершенно чужой человек?
- На себя посмотрел бы! – я в возмущении легонько толкнул Билла в плечо. Это прикосновение… Словно меня встряхнули изо всех сил и наши братские чувства снова выстроились в нужном порядке. Снова вдруг стало легко с ним говорить. Снова передо мной был прежний Билл.
- Я смотрю! – Билл улыбнулся. Как же всё-таки хорошо, что всё, как раньше. Он так давно мне не улыбался. Билл вообще давно не оказывал каких-либо знаков внимания именно мне. – И.., Том… - он молча встал рядом со мной и взял мои руки в свои, внимательно глядя мне в глаза, пытаясь с помощью этого зрительного контакта передать свои чувства…
- Я тебя тоже, Билл.
И улыбнулся ему в ответ.

* * *
- Так странно без неё, - Билл не совсем внятно произнес эту фразу, водя языком во рту. – Как будто чего-то не хватает.
- Так оно и есть, - Дэвид усмехнулся.
- Ты не понимаешь! – Билл возмущенно посмотрел на Про, - я имею виду, что…
- Ещё б он тебя понимал, - Георг присел на стул возле кровати Билла, - у него же такого никогда не было.
- Вот именно! – По брату было видно, что он еле сдерживался, говоря таким тихим тоном, чтобы не сильно раздражать голосовые связки, - она неотъемлемая часть моей жизни с двенадцати лет. И делал я её именно для себя, а не потому, что это было круто и не как у всех.
- Потом, после операции – снова сделаешь, - Густав пожал плечами.
- Ну конечно, - саркастично произнес Йост, - тогда Биллу придется две недели опять ходит молча…
- Так он и так после операции три недели должен будет голос восстанавливать. Как разница-то? – я наконец-таки тоже высказал свое мнение.
- Кстати, точно! – Георг кивнул и хлопнул Билла по плечу.
- Но…
- Мне плевать, - Билл перебил Дэвида, - для меня это не пустяки. Она должна у меня быть. И никаких других вариантов тут не существует!
В комнату вошел врач и Билл тут же умолк.
- Так, прошу всех на выход.
Густав с Георгом поднялись со стульев, Билл вопросительно посмотрел на Про. Тот обреченно вздохнул и махнул рукой.
- Делай, что хочешь, - и вышел вслед за остальными ребятами.
А штанга, снятая с языка, продолжала одиноко поблескивать на прикроватной тумбочке.

* * *
После разговора в студии я и Билл, вместе со всей остальной командой отправились на церемонию награждений. После того разговора, я всё никак не мог насытиться обществом Билла и использовал любую возможность, чтобы поговорить с ним наедине. Словно наверстывал упущенное за все эти долгие месяцы. Но одну деталь я никак не мог понять. Почему Билл вел себя так, будто я его за что-то наказывал? Или может он наказывал самого себя. Но только за что?
- Да не было никакого наказания! – я вздрогнул от неожиданности. – Никому я ничего не наказывал, а просто сказал сходить в соседнюю комнату, – это Дэвид что-то втолковывал Наташе, - там справа шкаф, который этой ерундой забит до отказа. Уж наверное там есть черная…
Наташа, устало закатив глаза, вышла.
- А что надо? – я вопросительно посмотрел на Йоста.
- У брата своего спрашивай, мне уже все это надоело, как будто мне больше заняться нечем, - Дэвид вытащил мобильник и нажав на вызов, ушел вслед за Наташей.
Билл сидел в кресле напротив зеркала. Он слушал музыку через наушники и время от времени водил языком по губам. Штанга стукалась о зубы. Я пододвинул ещё одно кресло и сел рядом с ним. Билл нажал на кнопку на айподе и повернулся ко мне.
- Блеск вкусный, - сказал он. На мой недоуменный взгляд, добавил, - у меня блеск на губах с клубничным вкусом. – И облизнулся ещё раз. – Правда он кажется уже закончился. Хочешь попробовать? – он протянул мне тюбик. Я молча взял блеск и повертел в руках. Там оставалась половина. Билл в ожидании смотрел на меня. Я открутил крышку и выдавил немного блеска на указательный палец. Было жарко и душно. Я встал со стула. Билл продолжал смотреть то на меня, то на свое отражение в зеркале. Я подошел к нему ближе, пальчиком провел по его губам, размазывая блеск, а Билл даже не шелохнулся.
Я ждал что он заговорит первым и в то же время хотел чтобы это молчание длилось дальше. Я стоял напротив него и мы соприкасались коленками. А потом я облизнул палец. И вправду, клубника.

Глава 6. Начало

Bill’s POV

Двигатель турбуса размеренно гудит. За окном мелькают ночные огни и если бы на столе была пара свечек, то это вполне можно было бы счесть за романтику. Особенно если б кто-нибудь сидел напротив. Но я здесь в одиночестве. Сижу на импровизированной кухне за столом, читаю журнал и пью кофе. Со стороны вполне могло показаться, что я страдаю бессонницей. Нет. Я ужасно хочу спать. Поэтому я пью кофе и пытаюсь не заснуть после полутора суток напряженной работы. Натыкаюсь взглядом на статью о нашей группе. Раньше всегда было так интересно читать о себе новости. В прямом смысле этого слова. Порой там такое выдумывали, что я в шоке несколько раз перечитывал текст, а потом судорожно вспоминал, может я такое действительно сказал? Упомянул? Намекнул? Дэвид, как самый знающий из всех нас об этих делах, говорил, что не надо читать это. А мы все вчетвером не могли остановиться. Так странно и одновременно круто видеть себя на обложке или просто на развороте журнала рядом со знаменитостями мирового масштаба. По крайне мере такие чувства были раньше. До того, как мир для меня сосредоточился на одном человеке. Сейчас это уже не приносит сильных эмоциональных переживаний. Теперь, когда я все это переосмыслил вдоль и поперек по сотне раз стало ясно – я обречен. Я никогда не вырвусь из этого сумасшедшего омута чувств и безумной любви. Мое отражение в реальности никогда не отпустит меня. Мне осталось только смириться с этим и постараться жить сделать всё, что бы он был счастлив. А в те мгновения, что его не будет рядом, мечтать о том, как было бы, если б мы с ним были вместе. С каждым разом я всё больше тону в запретности своих чувств. Дышать становится всё труднее. Быть может я скоро умру? Мне необходим хоть один глоток свежего воздуха. Как же я люблю тебя…
- Билл?
Том. Мой Том стоит напротив стола, заспанный, в одной футболке до колен и босиком. Дреды свободно падают на плечи. Мой милый Том.
Он присаживается рядом со мной на диван, прикасаясь ко мне плечом:
- Ты ведь хочешь спать. – Констатация факта. - Пойдем? – зевает и берет меня за руку. – Всё равно сейчас ничего не надумаешь. Хватит самому себе мозги компостировать. Лучше утром вместе активно посоображаем на свежую голову. Пойдем, Билл…
Я люблю тебя, Том.
- Пойдем лучше со мной на улицу? – эта непонятно откуда взявшаяся идея неожиданно пришла мне в голову, захватив полностью все мои мысли и напрочь вытеснив завтрашние планы. Шум движущегося автобуса вдруг резко стал ненавистен до тошноты, а от работающего кондиционера не было толку. Мне стало очень душно. Эта наша необходимость – время от времени жить в автобусе - стала непереносима. Больше так не могу. Ни от кого не спрятаться, все постоянно друг с другом толкаются. Только ночью можно урвать пару часов спокойного глазения в окно. К черту. Сейчас я хочу хотя бы несколько минут побыть на твердой земле и вдохнуть ночную прохладу напополам с твоим теплом.



- Бииил! Ты чего? Нам завтра с утра столько дел сделать надо, а…
- Пожалуйста. – Я умоляюще взглянул на брата. Он внимательно смотрел на меня пару мгновений, затем устало закатил глаза и вздохнул:
- Ладно, - Том улыбнулся. Я так и знал, что ты согласишься братишка. - Я пойду оденусь, а ты иди скажи Марку чтобы сказал по рации остальным автобусам, что мы делаем остановку. Только, Билл, ты понимаешь, что это ненадолго?
- Что ненадолго? – у меня вдруг перехватило дыхание.
- Остановка. Максимум минут 10. А то не успеем в Эссен. Хорошо бы ещё никто не проснулся… - Том поджал губы и мотнул головой. Ох уж мне эта его серьезность. Я встал с дивана. – Особенно Дэвид. Если проснется он, нам точно звиздец! Билл, ты уверен что…

* * *

- Как же круто!
Мы с Томом стояли под открытым небом вдвоем закутавшись в одно одеяло. До города было ещё несколько сотен километром. Мы остановились в безлюдной местности. Степь, звездное небо и трасса, освещаемая огоньками, уходящая вдаль. Только эту общую картинку я и успел запомнить. А ещё, как меня обнимал Том, держа одеяло вокруг нас. И как я обнимал его.
- Надеюсь меня не покусают комары. – Том недовольно повел плечами и поежился. – Все равно холодно.
- Даже так? – разочарованно протянул я и покрепче сомкнул кольцо рук вокруг него.
- Ну… - Том с улыбкой посмотрел на меня чуть вскинув голову. Наверное сейчас, когда он без кепки, четко видно, что он немного ниже меня. – Нет. Но всё равно, Билл… - Он уткнулся носом мне в шею и пробормотал, - Я знаю что ты тревожишься о чем-то. О чем, Билл? Или о ком? – он снова посмотрел мне в глаза.
А я решал, как мне ответить. Его близость так пьянила. Хотелось сбросить это одеяло, чтобы холод хоть как-то отрезвил меня. Волнующее чувство скопилось где-то в солнечном сплетении и лучами било по всему телу. Нельзя боятся.
- Я думаю о тебе.
Вот и всё. Я это сказал.
- Сейчас? Или ещё в автобусе?
Мда. Сказать-то это одно, а вот чтобы ещё и поняли, что именно ты имел виду, это куда сложнее.
- Всё время.
- Почему?
Гениальный вопрос, Томми.
- Потому что я тебя люблю.
- Я тоже люблю тебя. – Том поцеловал меня в щеку, а я пытался в срочном порядке придумать нужные слова. – Я всё понимаю. Мне тоже тяжело вдали от дома. Но ведь мы-то с тобой всегда рядом. Скоро отпуск, поедим к маме…
Я смогу дать тебе понять, КАК я тебя люблю, только когда поцелую тебя в губы. Хотя даже тогда это может не сказать тебе самого главного. Мы ведь всегда с тобой близки. Наверное только свидания, утренние поцелуи и секс – это то единственное, чего у нас нет с тобой. Всегда было четко определено, что мы с тобой будем вместе всё время, умрем в один день и всё такое. Тогда чего же хочу я? Чего я хочу?

информационное пространство для тех кто любит фотографию: http://prophotos.ru