В колонках играет - Avril??
Настроение сейчас - preбилан party))

рассказ про то, как...

Друзья звонили, им отвечал автоответчик: "извините, я умерла" , но они оставляли сообщения, что я срочно нужна в великой компании, им не хватает полководца. Им скучно без моих великих идей и без моих тупых шуток. Им скучно без моего загробного хохота, без моих злобных планов. Они бы поддержали любой мой замысел, будь то прогулка по кладбищу под абсент или посиделки в Старине Пирате и издевки над соседями по столику или стеб над самими собой, где-нибудь на берегу замершей Москва-реки. Сегодня я этого не хочу. Не хочу никого, даже саму себя.
Даже Смерть должна оставаться наедине с собой, со своими мыслями.
Сижу на подоконнике, открытое окно, горячий глинтвейн. Я в тонкой сорочке, черной, полупрозрачной, расшитой золотыми и алыми нитками. Сегодня на мне самый лучший макияж. Для самой себя, для того, чтобы чувствовать себя самой красивой во всех мирах. Не надену корону, не возьму в руки оружие. В руках только бокал с глинтвейном, тонкие сигареты с ванильным запахом, открытое окно в зиму и 13-й этаж. Зима. Холод, иней, россыпь искрящихся, полупрозрачных редких снежинок, что сияют серебром в свете одинокого фонаря. Я уже не чувствую своего тела от холода, а глинтвейн в бокале покрывается тонкой корочкой льда. По квартире гремит мощная клубная музыка. Я, конечно, сомневаюсь, что в клубе такую музыку крутят, но для меня это совершенно не важно. Не важно все. Даже истлевшая до половины сигарета. Пепел держится на ней каким-то чудом, слегка кривясь к белому пластиковому подоконнику. Наверное, он тоже заледенел.
-Ты замерзнешь
Слышу я приятный, легкий, ласковый голос. Женский. Напевный. Хорошо поставленный. Но не могу повернуть головы в сторону говорящей. Она в комнате. А я на подоконнике этой комнаты. Это же так далеко!!!
-Ты умираешь
Опять говорит голос. Я слышу, как шуршит платье. Похоже, это шелк. Замороженный шелк, он даже скрипит. И я представляю свою гостью. Высокая, худая, с белыми, как бумага волосами. С белыми глазами, с белой кожей. И платье на ней белое, изо льда, поверх платья полушубок из пушистого, богатого снежка. Нет, я хочу ее увидеть! Она прекрасна! Она идеальна, она
Но голова не поворачивается. Шея стала каменной, приросла к плечам, как литая. Наверное, моя гостья права. Я обледенела. Но ведь есть еще огонек, где-то внутри, глубоко, в самой груди. Он горит жарче тысячи солнц, он способен растопить любые льды. Но только не меня и только не сейчас.
Гостья подходит ближе, я вижу белые локоны волос (надо же, я не ошиблась), вижу бледную кожу ее идеального, тонкого лица. На голове у нее белая корона, сотканная из ледяных кристаллов и снежинок. Они ничем не скреплены, они держаться сами по себе, испуская холодный, белый свет. Гостья улыбается мне своими глазами ресницы тоже белые.
-Я могу тебе помочь. Мы ведь с тобой подруги, братья по разуму и оружию. Мы обе без сердца и обе умираем.
"Это еще не довод " - думаю я, и гостья ловит мои мысли.
-Не довод? А что же тогда может быть доводом? То, что Смерть, по идее, не может умереть?!
"Ты тоже скоро исчезнешь, Снежная Королева" - думаю я опять. Говорить не получается губы не слушаются.
-Еще только начало февраля. Мне властвовать два месяца! Но и я тоже умру. И снова возрожусь в конце ноября. Я приду, я обязательно приду. А там, откуда я прихожу, вообще не бывает тепла.
"Там, откуда я, тоже не бывает Жизни - парирую я ее слова- Но мне не умереть здесь, я не могу умирать, я не умею. Я сама Смерть. Ты понимаешь?! Даже к тебе прихожу именно я. Так зачем же ты пришла? Уходи, красавица, уходи, я вне твоей власти"
Королева садиться рядом. Подоконник под ней жалобно треснул от холода, покрылся наледью. Она в богатом белом платье. Такого наряда не бывало ни у одного, даже самого богатого, правителя этого мира. А в моей груди теплиться еще тепло, пульсирует, то угасая, то вновь разгораясь. Ах, как же красива ты, Снежная Королева! Ах, как жаль, что нет у тебя сердца! И как жаль, что не с тобой я связала жизнь, а с огненной, рыжей красавицей Осенью.
-Я могу тебе помочь. Я могу отогреть тебя. Иначе ты умрешь. Поверь мне, ты тоже можешь умереть. Конечно, иначе, чем смертные, гораздо иначе
"Попробуй" - обрываю я ее. На белом лице Снежной Королевы проступает улыбка белых губ. Она, верно, решила, что это просьба о помощи. Но нет внутри меня все ощутимее нарастает жар, вливаясь в ледяные чести тела, вливаясь, возвращает к Жизни Смерть. Вот такой каламбур. Но Королева касается моего виска своей морозной, ледяной, колкой, неимоверно замороженной (нет такого слова на языке смертных) ладонью. И зря
Снежная королева поняла, что пришла не к той. Бедная моя красавица, милая моя Зима! Зачем ты пришла ко мне, когда февраль только начался?! Ты ведь знала, что тебе не властвовать вечно в этих землях, милая ты забыла, что именно в феврале ты слабеешь. Что мир изменился, что сейчас зима никого не пугает. Смертные могут колдовать. Медленно, веками, но могут. Они изгонят тебя. И даже твой замок, далеко, далеко на севере, растает. Конечно, Лето за тебя отомстит, сжигая смертных своей не милостью, но тебя уже не суждено будет вернуть
Все это Королева поняла. Пальцы ее прекрасной руки растаяли, лишь коснувшись меня. А потом она начала таять вся. От руки, как зараза, как яд, потянулось к ней все мое тепло, вся моя сила. Я уже могла двигаться, я уже отогрелась. И даже глинтвейн в бокале вновь стал горячим.
Королева закричала. Этот крик оборвался, когда ее прекрасное лицо растаяло, полилось прозрачной водой по подоконнику. Осталась только корона изо льда и снежинок, сияющая белым светом. Я сошла с подоконника и подошла к телефону.
Набрала номер.
-Привет, Нефрит. Ты звонил? Да. Вы где? В Старине Пирате ? Конечно, я сейчас буду. Зима кончилась! За это надо выпить!