Ну вот и холода, и осень близко,
Потянутся на отдых стаи птичьи,
Потянутся за жёлтым тёплым диском,
Минуя все кордоны пограничьи.

Смотрю им вслед с надеждой и упрёком,
С надеждой, что увидимся весною,
С упрёком потому, что одиноко,
А птицы не берут меня с собою.

Но я им всё заранее прощаю,
И я покой их стаи не нарушу.
Один есть способ, и его я знаю:
Я посылаю вместе с ними душу.

Пускай летит, не делая промашки,
На месте вожака большого клина
На землю, где живёт моя Наташка,
Вынашивая дочку или сына.

Пускай расскажет о моей печали
Какими-нибудь птичьими словами,
О том, что нет на свете большей дали,
Чем та, что развернулась между нами.

О том, как я увлёкся сигаретой,
Чего греха таить, коль было дело.
Меняется кассета за кассетой,
А я пытаюсь гладить неумело.

О том, что в кошельке сквозняк гуляет
И в холодильнике совсем не густо,
О том, как вечерами я страдаю,
О том, как по утрам бывает грустно.

Наташенька, услышав птичий голос,
Ты знай, что я душой вокруг летаю,
Целую каждый пальчик, каждый волос
И каждый след дыханьем согреваю.

О том, что я дождинке и в росинке,
И в воздухе, который ты вдыхаешь.
И в яблочке, и в ягодке-малинке,
И в тех мечтах, которыми мечтаешь.

О том, что я лишь время убиваю
И жду, когда рассыпется стена,
С тобою рядом душу повстречаю
И сделаю, что делала она.

Ну вот и улетела стая птичья,
Пусть мчится высоко и далеко
И крикнет, над тобою пролетая,
Как одному живется нелегко.

Александр Алёхин.
5. 08. 1993