Мы рассекаем друг друга мгновенно,
Нас - миллионы, и нам - по колено,
Мы курим при встрече, при встрече жмем руки,
Мы сушим тела, чтобы были упруги.
Мы только штанами метем по асфальту,
Нам юбки - измена, а платья - как спальник,

А я слушаю Тома Йорка, про самый уличный спирит,
И питерский дождь рассекаю колесами мотоцикла,
И если ты станешь взрослой,
И даже совсем не тоненькой,
Я буду любить тебя так же,
Как в наше первое лето.

Мы врем нашим мамам, отцов мы не знаем,
Мы кольца на самый большой надеваем,
Мы травим чернилами голые плечи,
Мы мереем силу ладоней - кто крепче.
Целуемся в четную - узкие губы.
Мы злимся, когда обзывают нас грубо.
Мы бьем без раздумий, с размаху и точно.
По-девичьи нежно, по-девичьи сочно.

А я слушаю Тома Йорка, про самый уличный спирит,
И питерский дождь рассекаю колесами мотоцикла,
И если ты станешь взрослой,
И даже совсем не тоненькой,
Я буду любить тебя так же,
Как в наше первое лето.

Мы любим орехи, мы белки с хвостами,
Мы скачем по клубам, и схема простая:
Сначала по пиву, потом - по танцполу,
И градус крепчает, дальнейшее скоро
И быстро случится в кино, в туалете,
На задних сидененьях, без света, на свете -
Для нас не проблема. Нас больше. Мы стая.
И нас по-иному уже не заставишь.

А я слушаю Тома Йорка, про самый уличный спирит,
И питерский дождь рассекаю колесами мотоцикла,
И если ты станешь взрослой,
И даже совсем не тоненькой,
Я буду любить тебя так же,
Как в наше первое лето.