Без названия
Автор Юмичика-отморозок
Дневник http://www.diary.ru/~mistermasochist/
Герои :Кредо ,Кири и Неро

Главная набережная города, мощеная белым камнем и мрамором, с одной стороны упиралась в доки, а с другой обрывалась в дикий песчаный пляж. Даже в самые жаркие месяцы туда не исходили толпы купальщиков, предпочитающие для этой цели более благопристойную часть берега южнее набережной. По этой белой полосе чистейшего рыхлого песка чаще гуляли любители наблюдать морской пейзаж, пребывая при этом в одетом состоянии. Туда и водил детей на прогулки юный рыцарь ордена. С его точки зрения, купальщики были отвратительны в своих мокрых рубахах, и Кирие точно ни к чему любоваться волосатыми ногами мужчин, ведущих себя на отдыхе так, будто вода пробуждает в них какие-то неведомые закрома инстинктов, передающихся от животных, не умеющих говорить, а только прыгать и реветь.
Впрочем, дети не больно-то страдали от отсутствия толп. Ему только приходилось иной раз покрикивать, когда Кирие, чересчур перенасыщенная солнцем и воздухом, бегала у самой кромки воды, подобрав платьице до колен и не обращая внимания на то, что свалившаяся с головы шляпка прыгает на плечах, держась на одних лентах.
- Кирие, поспокойнее! Не шлепай по воде в туфлях! - негромко одернул сестру Кредо, на всякий случай оглядываясь – не оценил ли кто его воспитательного усердия. Но пляж был совершенно пуст, и тогда его тонкие губы дрогнули, едва не став вдруг подобием улыбки. Кирие обернулась и, скорчив лукавую гримаску, одернула платье. Но тут же взвизгнула, когда вся оказалась в столбе поднявшихся из моря брызг, вызванных никем иным, как внезапно подкравшимся Неро, черпнувшим воду обеими руками.
- Неро! Не хулигань! – Кредо как можно суровее нахмурился и собрал лицо в недовольный пучок, что у него уже с малолетства получалось идеально. Мальчишка тоже с виду присмирел, но надолго его конечно не хватило. Обернувшись, он вдруг нагнулся и сунул обе руки в воду, что-то разгребая в песке и игнорируя спиной укоризненные взгляды их бдительного патрона. Когда же он наконец выпрямился, в руках его, вперемешку с песком и илом, что-то поблескивало. Кирие сунулась посмотреть и когда обернулась к брату, ее лицо было таким, что он прожевал и проглотил очередное наставление.
- Брат! Ракушка! Такая чудесная! Братик, можно я тоже поищу ракушки? Ну пожалуйста, я сниму туфли. Пожалуйста, пожалуйста!
- Кредо, ну пожааалуйста, тебе жалко? – присоединился к этим песнопениям Неро, махая ракушкой у себя над головой, будто это должно было убедить брата окончательно.
Вздохнув, он кивнул и, воспользовавшись тем, что детвора наперегонки кинулась выковыривать из берега столь сомнительные сокровища, все-таки улыбнулся, скупо и косовато, но сразу три вертикальные морщины, так рано проступившие на шестнадцатилетнем лбу, стали мельче и тоньше.
Каждый раз, как они вместе вышагивали по улицам Фортуны – он, вечно прямой как швабра и застегнутый на все пуговицы, Кирие в своем чистеньком платьице и Неро с каким-нибудь обязательным чернильным пятном на носу – он слышал, как городские кумушки, цветочницы и торговки переговаривались почти в полный голос, повторяя одно и тоже из раза в раз: «Бедные… бедные дети. Бедный паренек… Шутка ли, один с ребятишками»
Кредо был вынужден опускать голову, чтобы не видно было его перекошенного от досады лица. Он ничегошеньки не понимал – почему? Почему они бедные? На его взгляд, семью рыцаря ордена никак нельзя было считать в этом городе бедной. У его «ребятишек» всегда была целая обувь в отличие от многих, и сам он в безупречном мундире и никогда даже не торгуется на рынке, считая это излишним. Ну да, после смерти родителей пришлось отпустить кухарку, и первое время малышня тренировала силу воли, убеждая себя, что еда в исполнении старшего брата на вкус гораздо лучше, чем на вид, но теперь Кирие почти девять, и она сама вызвалась готовить. Кстати говоря, уже сейчас у нее получается лучше, чем у него, и даже привлекаемый ею к процессу Неро, неизбежно разбивающий пару-тройку тарелок, радовал усердием, лишь слегка помноженным на неуклюжесть.
В общем, Кредо вовсе не считал их бедными. А высказанные сомнения в том, что он с трудом управляется с воспитательными обязанностями, и вовсе его бесили. И Кирие, и Неро учились хорошо (если бы кое-кто в коротких штанишках еще не считал ворон и поприлежнее налегал на латынь), не говорили плохих слов, и на них по триста раз не нужно было рявкать, чтобы заправили кровати и помыли за ушами.
Тогда почему? Почему всякий намеревается сказать, как они бедны и несчастны? Смерть родителей – горе, но не катастрофа. Тот, кто жив – должен жить, а не вечно убиваться по мертвым – тем тоже не слишком-то приятно созерцать с небес, как потомки чахнут вместо того чтобы расти.
Потому он и ненавидел толпы, где каждый смотрел на них и желал видеть несчастье и уныние, забывая о том, что страшнее уныния нет греха.
Размышления прервались в ту секунду, как его едва не сбили с ног Неро и Кирие, примчавшиеся и вывалившие ему в обе руки по целой горсти грязных, опутанных водорослями раковин. Прямо в белые перчатки.
- Это я нашла, а это он, - Кирие для порядка уточнила каждую руку, затем с сожалением и завистью взглянула на добычу Неро, куда более обильную. – Но он жулил, потому что ему можно заходить в воду по колено.
- Я не жулил, я мужчина! – возразил страшно оскорбившийся мальчишка. Он уже вступил в ту пору возраста, когда намеки на короткие штаны начинают вызывать смутный протест. Правда, обида его улетучилась еще раньше конца фразы. Он украдкой покосился на Кирие, неровно зарозовел и якобы равнодушно поддел ногой песок. – Забирай мои тоже… зачем они мне?
Кредо смотрел, как грязная вода, стекающая с ракушек, впитывается в ткань перчаток, оставляя серые и зеленоватые пятна, и чувствовал себя богатым. Богаче его сейчас не было человека во всем городе. Нет, во всем мире.
- Отряхните их и пойдем домой. Неро, не клади в карманы! Вот, - он вынул из кармана носовой платок, куда были сложены все трофеи. – Кирие, обувайся скорей, у тебя ноги уже синие.
- Не синие! – она заторопилась, подбирая туфли и спешно натягивая гольфы. – Вода теплая.
- Как же, теплая… - проворчал он и посмотрел на руки Неро, покрытые гусиной кожей. Сняв изгаженные перчатки, Кредо сунул их в носовой платок к ракушкам (какая уже теперь разница?), вручил сверток младшенькому и протянул ему руку. Смущенно утерев нос, Неро слегка помедлил, но потом все же уцепился за его ладонь продрогшей ручонкой. Вторая рука, протянутая к Кирие, осталась свободной недолго – девочка едва успела застегнуть ремешки туфель, как тут же схватилась за его локоть, обняв его как канат, по которому собралась карабкаться.
- Кредо, а почему все вечно говорят, что мы несчастные? – вдруг спросил Неро, когда они уже почти вышли с пляжа. Рыцарь взглянул на его курносую физиономию – что ты будешь делать, даже в выходной день без учебы у него как-то туда мистическим образом попадают чернила! – и потом посмотрел вперед, призадумавшись. Ну что ж, раз даже до ребенка дошло…
- Да ну их к черту! – неожиданно разразился Кредо абсолютно непедагогичным объяснением. Кирие аж задохнулась от восторга. – Мы так играем, притворяемся. На самом деле мы счастливые, но все думают что нет. Зато не завидуют.
Кашлянув, он подобрался и снова вернул лицу привычное выражение, незаметно и заговорщически пожав обе маленькие чумазые лапы, спрятавшиеся в его ладонях.
- Все, Неро, хватит прыгать, ты не заяц. Кирие, не висни на руке – неприлично.