Настроение сейчас - Обычное

Двести шестнадцатый день рожденья.

С тех пор как Таламаска села им на хвост, в жизни вампиров многое изменилось. Арман, переехал жить к Мариусу, прихватив с собой Сибил и Бенджи. Маарет и Мекаре, скрылись из виду окончательно. А Лестат, Луи, Дэвид и Меррик успели побывать во многих странах. Теперь же остановились в России. Дэвиду показалось, что в этой стране достаточно мест, где можно отлично устроиться и не привлекать лишнего внимания. Не в целях безопасности, а просто из – за того, что постоянное нахождение вместе стало, как это случается с бессмертными, тяготить их - они разошлись по разным городам. Дэвид устроился в Питере, Меррик подалась по Золотому Кольцу. А Луи и Лестат решили сторониться мегаполисов и поселились в загородном коттедже одного не безызвестного города.
Когда они расходились, Луи почему – то сразу увязался за Лестатом. Он вообще стал его тенью. После неудавшегося самоубийства с ним творились странные вещи. Сначала всё было вроде как ничего, потом он увлёкся радио. Он заткнул уши наушниками мр3 – плеера и уже больше ничего, кроме многочисленных голосов смертных и музыки не слышал. Он окончательно потерял связь с миром. Лестат узнавал о его присутствии и о приближении только по едва слышным отзвукам сердца и мелодий из крошечных динамиков. А потом началось самое жуткое, когда бы ни вернулся Лестат с прогулки, Луи сидел перед телевизором или перед компьютером. На бледном лице плясали зайчики синего цвета, глаза горели какой – то невыразимой тоской. Он пересматривал все новинки кинематографа и пролазил почти всю сеть Интернета. И, на удивление, бросил читать. Меррик он просто перестал замечать, Дэвид сам к нему не приближался, зная, что толку не добьётся. Только Лестат мог пробудить в нём способность говорить. Они ходили вместе на охоту, и иногда Луи делал вслух заметки о том, как всё изменилось, как глупо звучит современная музыка, что вот где – то снова война. Лестат ничего не отвечал, просто согласно кивал, и они шли дальше. Странно, но это молчаливое единение с Луи его не раздражало и не вызывало отторжения. Ему, наоборот, казалось, что лучше нет ничего в мире.
Чаще всего их можно было застать сидящих рядом, молча. Луи лежал либо у него на коленях, либо удобно устраивался рядом. Они слушали то радио Луи, то тишину. Все занавески в комнатах были плотно задёрнуты, чтобы с утра ни один луч не пробился к ним. Они засыпали на день прямо там, где были перед рассветом. И в тот день было так же.
Лестат смотрел в потолок, лёжа на огромной кровати, и только краешком сознания касаясь звуков гипнотичного голоса какого – то русскоязычного певца. Луи лежал рядом на боку, накручивая на палец завитки его волос. Скоро должно было взойти солнце, и они устраивались поудобней для спячки, подобной смерти. Лестат разговаривал с (вы не поверите) Арманом. В его голове звучал его шелестящий голос.
« Мастер, предлагает вам приехать к нам»
«Не стоит сейчас сниматься с места. Таламаска ещё не успокоилась, кто знает, что они предпримут, если мы засветимся у вас».
« Как знаешь. Как Луи?»
Лестат повернул голову в сторону спутника. Спокойный, всем довольный Луи продолжал играть его волосами, губы шевелятся, повторяя за певцом слова на пока ещё не очень знакомом языке.
« Как всегда, отлично».
« Может, у него то же, что и у тебя. Мастер говорит, что это может быть шок от смены его сил. Ведь он был таким слабым, а потом ты дал ему своей крови, и теперь он навсегда заперт в этом теле. И ни умереть и никакой надежды на искупление».
« Ха. Думаю, эти бредни уже давно его не занимают. Хотя, может он и вправду привыкает. В конце концов, он же не отказывается есть, не отказываеться жить, не впадает в транс, просто молчит и слушает мир в своё удовольствие».
« Не верю в то, что тебе это ещё не надоело. Ты же любишь приключения, Лестат. А это его состояние продлится ещё, судя по всему, долго».
« Я его не оставлю, мы две сотни лет провели практически порознь. А сейчас я чувствую себя, словно на якоре. Считай, что я дал миру с его переживаниями выходной. Я в отпуске. Нет, мы - я и Луи в отпуске, отдыхаем от всего».
Сказал и тут же отрезал от себя Армана. И снов благословенная тишина, и дыхание Луи.
Неожиданно Луи как – то едва слышно спросил.
- Какое сегодня число?
Лестат удивился тому, что он не знает, на радио обзор новостей каждые полчаса. Потом всё равно ответил.
Зелёные глаза задумались.
- Завтра у меня день рожденья. Завтра ты придёшь за мной больным и сделаешь мне предложение, от которого я не смогу отказаться. Завтра ты кинешься на меня, насмерть поцелуешь и спросишь, пойду ли я с тобой. И я скажу «да». Почему вампиры не празднуют день рожденья?
Лестат был поражён таким заявлением. А ведь и вправду, черт знает сколько лет назад, он заметил его среди смрада чада таверн, за карточным столом, смелого, отчаявшегося, молодого и красивого... Раньше его как – то не волновало.
- А это имеет смысл? – пожал плечами блондин.
Луи улыбнулся той таинственной проникновенной улыбкой, что появилась у него недавно.
- Всё имеет смысл. Что бы ты подарил мне, если бы вампиры праздновали день рожденья!?
- Ну....
Ответить полностью он не успел оттого, как Луи улёгся к нему на грудь и закрыл веки. Через секунду Лестат почувствовал, что близится утро. И его спутник, всё-таки слабее, чем он и засыпает раньше. Он обнял Луи за плечи и зарылся пальцами в чёрные струи его волос. Он слышал, как сердце его создания остановилось до завтрашнего заката. Тяжесть опускала во тьму и его. И последнее, что он успел подумать, так это то, что ему кажется, что когда Луи засыпает рядом, от него исходит тепло. Такое, какое он никогда не излучал. Вспомнились слова из книги Луи, где он говорил, что его довела до омерзения первая ночь в одном гробу с ним. Почему же он сейчас спит всегда рядом, ещё и прижмется или обнимет, словно ребёнок.
Постойте, а Луи и есть его ребёнок. Самое постоянное дитя из всех. И вселенская тьма охватила и Великого Лестата.

Когда на следующий вечер Лестат открыл глаза, первое, что пришло ему на ум, это место, которое он посетил несколько месяцев назад, потом он вспомнил крошечную коробочку синего бархата, всё ещё валявшуюся где – то среди его одежды. Кажется, этой коробеньке уже за пятьдесят. То, что лежало там, утопая в складках блестящего шелка, он приобрел, когда бесцельно прогуливался по улицам Нового Орлеана. Тогда он ещё прибывал в том полукоматическом состоянии, из которого его выдрала выходка Луи. Как бы ему тогда не было всё равно, увидев вещицу среди прочего старья, он невольно приобрёл её. Слишком много эмоций и воспоминаний она в нём вызвала.
Луи ещё спал. Его твёрдая мраморная ладонь соскользнула с его плеча и покоилась на подушке около его уха, так что встать им придётся вместе. Сдвигать или перемещать Луи не хотелось. Оттого Лестат углубился в воспоминания.

Рабы были проще, и оттого более доступны. Поэтому, Лестат каждую ночь охотился именно на них. В его мыслях ещё не отбушевали эмоции после встречи с Мариусом, а главное после того, как тот его выгнал. В ушах ещё звучала его собственная музыка, а во сне являлся образ Акаши. Проблем было немеренно. Новый свет был ему в новинку, и ещё за плечами был слепой отец, оного, несмотря на всё презрение Лестата, приходилось содержать. В конце концов, ему было просто скучно.
И вот, кружа по плантациям одной богатой семьи в поисках зазевавшихся негров, вампир услышал голоса спора. Два сильных молодых голоса, которые слух вампира уловил даже сквозь большое расстояние, разделявшее их. Судя по всему, доносились он из хозяйского дома. Забавы ради Лестат отправился туда. Его чутьё его не подвело. Звуки ссоры доносились с галереи. Попасть в дом Лестату не составило труда. Ни на секунду не задумываясь над тем, что ему тут надо, он устроился в тени и стал слушать. Оказалось, что двое братьев-плантаторов ругались. Один, судя по всему, священник, убеждал в чём – то худощавого молодого буржуа, но тщетно. Они кричали друг на друга, особенно агрессивен был старший брат по имени Луи, несмотря на его резкое отличие от крепкого голубоглазого брата; он бесновался, подобно загнанному в клетку животному. Швырял вещи в стену и хватался за голову. Его зелёные глаза сияли так, что это было заметно даже Лестату, невольно восхищавшемуся этим страстным порывистым молодым человеком. В конце концов, Поль (принятый Лестатом за священника) решил уйти. Бросив что – то высокопарно – духовное брату, он развернулся на каблуках и направился прочь. Выйдя на галерею, он распахнул окно и посмотрел в тёмные небеса. Отметив что – то шёпотом, он собрался спуститься по лестнице в дом, но Луи рванулся ему вслед и, схватив за запястье, сообщил, что они ещё не договорили. Поль вырвал руку, и отвернулся. В этот самый миг его глаза заметили Лестата, прислонившегося к стене, впрочем, тут же исчезшего из виду смертного. Голубые глаза удивлённо расширились, очевидно, Поль собирался сказать, что видел незнакомого гостя, но...
Если бы он не стоял на самом краю ступени, всё могло обернуться иначе. Но резкое движение вывело Поля из равновесия, и он кубарем полетел вниз по каменным ступеням. Когда через секунду тело застыло у подножья, вампир отчётливо уловил запах крови и смерти. В том, что бедняга Поль уже не встанет, он не сомневался. Луи в ужасе замер, схватившись за перила. Вряд ли он что – то видел в темноте, но тишина и отсутствие признаков жизни говорили сами за себя. К тому же, он шестым чувством почувствовал горе. Лестат понял, его дальнейшее присутствие не желательно. Несколько слуг видели и слышали шум спора и грохот падающего тела и уже бросились врассыпную по дому. Выйдя из покрова тени, вампир подкрался к Луи сзади и легонько приложил ему по затылку. В конце концов, когда парень очнется, подумает, что от ужаса свершившегося лишился чувств. И, вампир был уверен, всю жизнь будет винить себя в смерти брата. Ему повезёт, если его родственники поверят в случайность произошедшего. Впрочем, этот молодой человек был богатым плантатором, его не станут трогать. Присев напротив, Лестат внимательней всмотрелся в его лицо. Эти чёрные волосы и неуловимые характеристики лица напомнили ему Николя. В память ворвались непрошенные образы: скрипка, поляна ведьм, театр. Нет, это осталось там за горизонтом, а тут новый свет, другая жизнь, новая жизнь.
Луи застонал, но не очнулся. Жажда крови потихонечку просыпалась. Уж слишком всё сложилось удачно, молодой плантатор, без боя и преследования. Но Лестат поднялся. Нет, этот смертный нужен ему живым. Потом он убьёт его, попробует его креольскую кровь, но это потом.
Вампир обошёл распростёртое тело и напрявился к открытому окну. Поль действительно был мертв, об этом сообщил жуткий женский вопль, раздавшийся из дома. В доме началась нехорошая суета, кто–то поднимался на галерею. Вампир запрыгнул, было, на узкий подоконник, но под его сапог попалось что–то твердое, и это блеснуло на свету. Это был перстень, сорвавшийся с руки Поля, когда он вытаскивал пальцы из ладони Луи. Красивый изумруд, большой и искусно ограненный, такие делают на заказ, и его вряд ли можно с чем–то спутать. Но вампир не стал его даже поднимать. Потому что рассчитывал вернуться за гораздо большим сокровищем, без чувств лежавшим у него за спиной. Выпрыгнув из окна, он легко спланировал на влажную землю сада, прежде чем там собралась толпа слуг.

Когда солнце скрылось за горизонтом окончательно, ресницы Луи дрогнули, и он начал возвращаться к жизни. Лестат пришёл в себя от воспоминаний, стоило ему только пошевелиться. Зелёные глаза заглянули в голубые и долго пристально там искали что–то нужное только им одним. Это было своеобразным « Добрым утром» или, точнее, «Добрым вечером» у них.
В какой – то момент Лестат порадовался тому, что его создание не может прочитать его души и не может говорить с ним. Конечно, связь между ними была, и она была сильнее, чем это можно представить. Сложно описать те ощущения, что испытывал Лестат, когда Луи жарился на солнце, лёжа в гробу. И уж тем паче, невозможно объяснить, почему он тогда всё-таки не дал ему завершить начатое. Он прислушивался сам и заставлял слушать Меррик и Дэвида, чтобы выяснить хочет ли Луи продолжать жить. Но ничего подобного он не услышал. Да и сам брюнет потом сказал ему, что не хотел продолжать жить и просил оставить его в покое и дать таки его духу свободу. Однако Лестат не хотел его терять, ни за какие блага на свете. Слишком долго и много он добивался Луи и его расположения, чтобы так просто потерять его. И, в конце концов, Луи принадлежал ему, его кровь его породила, и только лишь Лестат мог решить жить тому дальше или нет.
Луи неожиданно ощутимо укусил его за плечо. Лестат вздрогнул и вопросительно уставился на спутника.
Тот ничего не сказал просто демонстративно встал и, накинув куртку, вышел прочь. Хоть кровь Лестата и сделала его сильней вдвое, но он по-прежнему ходил на охоту каждую ночь и убивал по двое - по трое за ночь. Его жертвами, конечно, становились в основном ублюдки и прожжённые преступники, коих везде полно, но тот смак, с которым он насыщался пугал Лестата. Луи словно отыгрывался за все те годы, что он голодал, ел животных и за все те глупости (с точки зрения Лестата), творимые последние двести лет с лишним. Этого зеленоглазого красавца с наушниками в ушах видели в самых злачных местах города, в клубах, на дискотеках, в притонах. Люди тянулись к нему, как мотыльки на свет. Арман даже высказал предположение о проснувшемся у Луи даре гипнотизма. Но ничего такого не было, просто Луи вызывал у людей безграничное доверие и непреодолимое желание говорить с ним. Многие полупьяные дилеры наркотиков, сутенёры до последней секунды удивлялись тому, с каким « мировым пацаном» они свели знакомство, ни чуть не задумываясь о том, что может прятаться за очаровательной улыбкой человека, помогающего им дойти до машины или до дома.
Лестата сначала радовало то, что его дитя, наконец, одумалось. А потом он понял - с приобретением новых возможностей Луи, возможно, безвозвратно потерял ту человеческую жилку, бившуюся в нём с той самой ночи...

После смерти Поля, как и ожидал Лестат, молодой плантатор Луи потерял покой и сон. Его не оставляли мысли о своей виновности. И хоть напрямую ему никто обвинений не высказывал, его давили слухи и окружавшая его атмосфера общего сожаления. Лестат следил за ним каждую ночь и только диву давался, как быстро парень деградировал. Он начал беспробудно пить. Причём не у себя на плантациях, в тепле и безопасности, а в кабаках и притонах. Он играл в карты, отчаянно мухлюя, нарывался на драки, раздражал моряков. Вампир читал в его изумрудных глазах, затянутых пеленой приближавшегося безумия, желание поскорей покончить с этим миром и умереть. Лестат мысленно, из тени кабачного помещения, из–за густых ветвей деревьев, то и дело успокаивал его «подожди, ещё чуть – чуть и ты получишь то, чего просишь», но сам ни как не мог понять, почему сам-то всё тянет. Отец замучил его зудеть над ухом, да и дом де Пон дю Лак ему очень даже нравился, большой и уютный, но не в доме было дело. Однажды, Лестат уже собирался напасть на Луи, но по пути к нему примостилась какая – то проститутка, она увязалась следом, и пришлось бы избавиться и от неё, а Лестату было лень.
В конце концов, всё это должно было рано или поздно кончиться. Однажды, когда Луи шатаясь и пьяно бормоча себе под нос, брёл домой, Лестат снова пошёл следом. Не дойдя до собственного жилища буквально два шага, он замертво свалился. Подойдя ближе, Лестат только укоризненно покачал головой. В бытность свою смертным он тоже напивался, но не так, чтобы потом падать на улице. А Луи было откровенно наплевать - он лежал на спине и ровно дышал, ни о чём не тревожась. Лестат встал рядом на одно колено и задумался. Вокруг не души, сопротивляться молодой человек тоже не будет, даже не поймёт ничего. Естественно, тащить эту, хоть и не очень тяжёлую тушку, до уютного дивана он не собирался. Но и оставлять его здесь, как-то не очень хотелось, кто знает, что с ним случится. Почему его так тянуло именно к этому смертному, он не знал. Раз за разом пересматривая свои приоритеты, он останавливался на его поразительном сходстве с Никола. Но потом, присмотревшись внимательней, отметил, что сходство только в цвете волос, и в паре черт лица. Но было ещё что–то такое, от чего при каждом разе у Лестата замирало сердце. В конце концов, ему было также одиноко, как и десять и пятьдесят лет назад. Ему нужно было найти себе нового спутника. Конечно, он не собирался рассказывать новому созданию никаких тайн. И хотелось, чтобы это дитя получилось слабее и оттого зависимей от него. Иначе же, оно опять сбежит от него, оставив только след воспоминаний, как это сделала Габриель. А этот Луи был прекрасным вариантом. Вместе с ним Лестат получит и дом, где можно поселить отца и финансы.
Пока Лестат размышлял, Луи приоткрыл зелёные глаза и посмотрел на него. Не то чтобы смертный удивился или испугался, но был, как обычно, зачарован необычной красотой бессмертного (одного из самых красивых бессмертных). Лестат ответил ему пристальным задумчивым взглядом. Голубые и зелёные глаза как своеобразное «здравствуй».
- Ты пришёл убить меня, да!
Вампир был поражён. Заглянув поглубже в душу Луи, он понял, что тот по-прежнему пьян и видит в нём ангела или нечто подобное. Этот молодой человек окончательно решил умереть и вряд ли его можно переубедить.
- Да. – Только и смог ответить Лестат, притянув к себе слабое послушное тело.
Луи был теплым, как и все смертные, мягким. Убрав волосы с его белоснежной красивой шеи, вампир на секунду замер. Уж как-то подозрительно всё просто получилось.
Когда клыки вонзились, Луи дернулся и ощутимо зажал длинными изящными пальцами руку вампира, державшую его за плечо. Горячий поток его крови размыл сознание Лестата по стенке видений. Вместе с этим потоком, согревавшим нутро вампира, в него вошли странные непонятные видения, как то было с Акашей. Он слышал заливистый детский смех и гомон непонятных птиц, видел игру пламени и холодную промозглость болот. Потом смех сменился на вопль, и его смяло непонятное чувство сухости во всех конечностях. Какие–то лица, и знакомые и нет, толпа, непонятные металлические конструкции, дикий скрежет, шёпот, глухое биение моря... Но громче всего один единственные голос «Спасибо».
Безумность всех этих образов настолько смутила Лестата, что он выпустил из рук совсем ослабевшее тело и откатился в сторону. Что это было, вампир не понял; Акаша показывала ему прошлое, а это было вовсе не мыслями самого Луи, это было что-то другое. Лестат схватился за голову и, поднявшись, пошёл прочь, без каких либо мыслей, сбитый с толку случившимся. А Луи так и остался лежать, до тех пор, пока его не подобрали слуги. Спустя добрую сотню лет, он напишет в своей книге, что Лестат, подобно хищнику напал на него в двух шагах от дома.

Лестат тоже пошёл побродить по городу. Не надеясь найти Луи, он проходил мимо клубов, где выстраивались длиннющие очереди молодых смертных, желающих попасть внутрь. Странно, почему Луи попадал туда без всяких проблем. Лестату это не составило труда. Огромный охранник даже не посмотрел на него толком, сразу сдвинулся. Вампир прекрасно усвоил, что чем ты богаче одет, тем больше тебе почёта, но это он знал уже много лет.
В помещении клуба было дико шумно, после девственной тишины их с Луи жилища это было даже неприятно. Светомузыка бесновалась по стенам-зеркалам. Множество смертных выпивали и танцевали, было темно, самое удобное место для охоты. Лестат устроился у стойки и осмотрел танцпол в поисках знакомых зелёных глаз, но вместо этого отыскал только незнакомого молодого вампира. Правда, когда девушка заметила его взгляд, её и след простыл. Лестат взял «Кровавую Мери» для вида. Когда он разговаривал с барменом, в зеркале за его спиной он увидел Луи. Он сидел на диване, с какой – то молоденькой блондинкой, судя по откровенному наряду, завсегдатай этого местечка. Повернувшись, Лестат стал наблюдать за этим интересным зрелищем.
Женщина что-то болтала, стремясь показать себя во всей красе. Окунувшись в её мысли, Лестат понял только одно «Клафелин», что ж, значит ей не жить. Она примащивала свой огромный бюст поближе к Луи, но тот либо вовсе не реагировал, либо улыбался. Наконец, женщине надоело, и она смело скользнул рукой вверх по ноге брюнета. Лестат презрительно усмехнулся, её ждёт жестокое разочарование. Конечно, она была рада, откуда ей было знать, что твёрдость - постоянное явление у вампиров. Смертная слишком близко наклонилась к Луи, скрыв его лицо от Лестата. Он почувствовал аромат крови, через несколько минут женщина бессознательно упала к Луи на колени. Вампир одобрительно качнул головой, всё-таки его отпрыск чему–то учится. Брюнет посадил женщину так, чтобы казалось, что она задремала, следов на шее не было видно. Лестат отвернулся к стойке. Секунду спустя, холодная ладонь накрыла его плечо.
- Ты знаешь, что подглядывать плохо? - с улыбкой сказал Луи, садясь на соседний табурет.
- Я не следил за тобой. – Честно ответил Лестат.
- Я знаю. – Был ему ответ. – Пойдём домой или ты голоден?
Лестат оглядел потную возбуждённую толпу и, презрительно усмехнувшись, соскользнул с табурета. Брюнет отправился следом. На улице было уютней, хоть и прохладней. Он и пошли плечом к плечу, едва касаясь руками, друг друга. Луи снова молчал и слушал своё радио, а Лестат ничего и не спрашивал.
Домой они пришли уже почти к рассвету. Луи тут же завалился на кровать и, свернувшись клубочком, ушёл в мир музыки.
А Лестат достал из-под вороха одежды коробочку и задумчиво постукал по ней пальцем. Однако нашёл в себе силы пойти обратно в спальню и сесть рядом со своим самым постоянным созданием. Пришлось тряхнуть Луи за плечо, чтобы тот обратил на него внимание.
- С днём рожденья, Луи. – сказал он и протянул ему коробку.
Изумрудные глаза ни чуть не изменили своего выражения. Брюнет опустил ноги на пол и с некой, почти человеческой, опаской принял коробочку. Ещё раз подозрительно окинув взглядом Лестата, откинул бархатную крышку. Среди складок шёлка лежал перстень, красуясь большим гранёным изумрудом. В изгибе кольца выгравированное имя младшего брата Луи. Его Лестат нашёл в антикварной лавке Нового Орлеана, и сразу его узнал. Зачем он приобрёл его, спросите что – нибудь попроще.
Блондин следил за реакцией Луи, то есть за её полнейшим отсутствием. Вампир, как–то странно улыбаясь, застыл над коробкой и почти перестал дышать. Что за мысли кружились в его голове, Лестату было неведомо, к сожалению, вампирская сущность не предложила им такой привилегии.
- Я надеюсь, это тебя не задевает, – с опаской поинтересовался Лестат.
Делая такой подарок своему спутнику, он рисковал пробудить в нём давно уснувшие эмоции и растеребить давно успокоившиеся раны. Хотя, в тайне он на это надеялся, может, хоть это вёрнёт ему ту человечность, что он потерял после второго возрождения. В конце концов, Луи мог подумать, что это Лестат помог его брату упасть, хотя...
- Тогда это и вправду было случайностью. – Пояснил он, прекрасно осознавая, что это не к чему.
Луи надел перстень и выкинул коробку. На удивление, кольцо пришлось в пору, несмотря на то, что Поль был массивнее его. Изумруд мерцал на бледных изящных пальцах. Лестат осторожно взял его за руку, молчаливого, по-прежнему одинокого и думал, что если сейчас он заплачет, значит, он прежний и ничто не изменило его. Но брюнет не заплакал, а просто перевёл, ставший неожиданно усталым, взгляд на своего создателя. Его тело подалось вперёд, и Лестат почувствовал его чувственный поцелуй. Пальцы Луи сжали его руку, державшую его ладонь. Сколько длилось это интимное единение? Секунду. Лестату показалось - целую вечность.
- Это месть за поцелуй перед концертом в Сан-Франциско. – Сообщил Луи, отстраняясь и поворачиваясь к блондину спиной.
- Странная получилась месть – улыбнулся Лестат.
Брюнет промолчал. Улёгшись на кровать, он прижал к груди перстень и закрыл глаза. Лестат встал и мысленно выключил свет.
Лёг рядом. Солнце начало подниматься над горизонтом. В темноте Луи повернулся к нему лицом, и он почувствовал тепло, то самое, которое Луи излучал, когда лежал в его руках, будучи ещё смертным.
- Спасибо. – Сказал до боли знакомый голос в самое его ухо.
И только слабые отзвуки музыки наполняли тишину огромной комнаты, где почти одновременно уснули два бессмертных сердца, начавшие биться в унисон ровно двести шестнадцать лет назад.