Прежде всего, они герои. Замечательно сказано у Проппа в книге «Русский героический эпос»: «Герой прежде всего характеризуется своими поступками, но так как поступки эти всегда одинаковы, то для каждого народа герои его эпоса будут однородными… В нивхском эпосе герой не имеет даже имени… герой эпоса не обладает здесь никакими индивидуальными особенностями. Он весь в своих подвигах. Герои всех песен не только похожи друг на друга, они по существу представляют одно и то же лицо»1.
То же можно сказать и о сказках. Герои в них у любого народа – суть функции, а не личности. Поставьте в сюжет змееборства вместо Ивана Иржи и будет чешская сказка, Фет-Фрумоса – румынская. В русской сказке имя Иван встречается чаще других. Само имя и производная от него фамилия очень распространены у русского народа. Казалось бы, вывод напрашивается сам собой: в сказку имя попало как наилюбимейшее. Но этот ответ влечет за собой новые вопросы: почему имя Иван стало любимым? и как звали героя сказок до христианизации Руси? – ведь сказка гораздо древнее христианских имен. Можно предположить, что и в русской сказке герой не имел конкретного имени, как и у многих других народов.
Как же его называли? В фольклоре многих этносов мы видим такую картину: «… он (герой) именуется «наш гиляк», что надо понимать как наш человек»2. То же и с именами: Герман – человек из Германии, Франсуа – из Франции и т.д. Но в сказках нет Руса, есть Руслан литературных сказок, более поздних, а мы сейчас ищем имя дохристианское. Следовательно, имя героя, как жителя Руси не подходит. Вообще, все герои русской волшебной сказки, как и эпоса – добры молодцы. Так к ним обращаются другие персонажи, таковы они и по своей основной функции: искатели невест (женихи, молодцы) и защитники обиженных (добрые).
В русском языке слово молодец перешло в молодец и воспринимается с оттенком лихачества, удальства (качеств молодости). Но по сути это определение возрастной категории. Молодец = юноша. У Даля: «юноша… юнак, юный или юнок…- человек от 15 до 20 лет и более, в поре возмужалости… Юнец и юница – молодой и молодая, новобрачные»3. Похоже, что молодыми (молодцом и молодкой) становились после свадьбы до рождения первенца, а до свадьбы были юнцом и юницей. У Даля это выражено не четко, а он отражает языковые особенности XIX века. То есть уже тогда различия между юношей и молодцем стерлись. Но следы остались, например в пословицах: «с вечера девка, со полуночи молодка…», «кто любит девушек на мучение души, кто любит молодушек на спасение души»4.
Рассмотрим возрастные группы по Далю:
0-3 года – младенчество;
3-7 лет – детство;
7-15 лет – отрочество;
15-20 лет – юность (молодость).
Разумеется, они условны и зависят от индивидуального физического и психического развития. Например, детство кончалось, когда молочные зубы заменялись постоянными (около 7 лет).

ÄñáÄñáÄñáÄñáÄñáÄñáÄñáÄñáÄñáÄñáÄñáÄñáÄñáÄñáÄñáÄñáÄñáÄñáÄñáÄñáÄñáÄñáÄñáнебо
ÑDÑDÑDÑDÑDÑDÑDÑDÑDÑDÑDÑDÑDÑDÑDÑDÑDÑDÑDÑDÑDÑDÑDÑDÑземля
ÙÚÙÚÙÚÙÚÙÚÙÚÙÚÙÚÙÚÙÚÙÚÙÚÙÚÙÚÙÚÙÚÙÚÙÚÙÚÙÚÙÚÙÚÙÚÙÚÙÚÙÚÙÚвода

Молодость и младенчество – однокоренные слова. Младенчество – первая стадия жизни. Давно отмечено, что супружество это начало новой жизни после свадьбы-смерти. В этимологическом словаре Фасмера молодой – мягкий, изнеженный, приятный, что хорошо отражает состояние младенчества и молодоженства. Если же быть совсем точным, то речь должна идти не о женитьбе, а о вхождении в «пору», о приобретении новых качеств – потенции у мужчин, менархе у женщин. Но это не приблизило нас к Ивану.
В статье «юный» Фасмер пишет, что Ю заменило исконное У – древнерусское УНЪ и приводит родственные древнеиндийскому yuvan-, авестийское Yuvan – молодой, юноша5. Язык авесты относится к иранской ветви языков. К ней же относится и скифский. А славянский, контактировавший со скифским на рубеже нашей эры, бытовал на территории нынешней Украины. В современном украинском языке, как и в славянском, перед начальным У ставят В, то есть возможен славянский вариант УНЪ – ВУНЪ. Не правда ли, очень похоже на Ваню, как и yuvan на Ивана? Возможно, мы нашли имя героя. Оно означало возрастную категорию, а звучало похоже на Иоан. Именно поэтому народ переделал христианское имя Иоан не в Иогана, не в Джона, а в Ивана, юношу-жениха.
Но вот что еще интересно. Этимология слова юный во многих индоевропейских языках кроме «молодой» включает значения «бычок», «телка». Возможно, отсюда и Иван Коровий сын, Иван Быкович, ведь сын коровы – бычок, но и УНЪ – бычок6. Иван – коровий сын (так же, как трын = трава и многие другие устойчивые словосочетания являющиеся тавтологиями). К стати, невесту в свадебном обряде называют «телка», то есть народная память подтверждает схему
невеста = юница = телка;
жених = уне = бычок = Иван.


Волхва Пятница.
Взята с - http://veche.velesland.com/