Рано или поздно все мои близки знакомые становятся мной.
Стоп, раз-два, шаг назад.
Я становлюсь похожей на соседскую девочку, на джазовую певицу, я не знаю, это как танец: начал говорить - и не знаю, чем закончится, наверное, всё тем же: найдут, и подберут, и назовут словами, и объяснят. Ну-ну, че, вот ты говоришь: все смотрят в это море (шире: в это лето, в эту Америку) и думают так или иначе (рано или поздно) о страхах. Я хотел сказать, че, что, может быть, тебе кажется, что это я ссылаюсь на Достоевского, Кортасара или Маркеса, но самое интересное - это как они ссылаются на меня. И вот они начинают думать, про опыты на животных, я всё так же "за", и забивают головы ненужным, но всё, что осталось, - следы на песке, едкие журналы, купола, съедающие, вгрызающиеся в небо, и по сути ни ты, ни я ни к чему не придём. Знаешь, на меня порой находит такая хандра... Четыре часа - шутка ли - а вот кажется, что за голос этой пластинки, я отдал бы все руки и нити логики. Завтра - это не мечты, нет, это самая настоящая реальность, как кожа - алебастр, мрамор, как там ещё говорят. Нет, твоя: топлёное молоко и карамель - живее, здоровее, смешнее. Для них для всех мы иностранцы, косноязычные, че, звери почти что, и говорить не умеем. А тут у нас (они даже такого не подозревают) свои размышленьица какие-то похлеще всех их декартов и дидро и - ещё лучше - танцы. Это для них, для них - колорит там, ресторан, гитара, сомбреро, "че", "ля", "соледад" (любимое), а для тебя - и это море, и эта Америка, закройте, закройте глаза.
Ты танцуешь на костылях, на инвалидном кресле, под колёсами, мотыльком - нет, пантерой, рыжей кошкой - хлоп-хлоп, клац-клац, я может неясно выражаюсь, но для тебя такое - всегда святость. Сакраментальное - нет, че, видишь, совсем не то: лунная пыль, ночная роса, звёздные перешёптывания, поступь и улыбки дественности; а ты разрываешь своё, чужое, бьёшь тарелки и по земле, не то чтобы шаг и два, а длинный путь, занимающий целые годы зрелости, начиная с ярости, заканчивая улыбками и общими ребятишками - а им то всего лишь - из одного конца зала в другой.
Ты, че, ведь плачешь, бывает, за бутылкой крепкого, или вот так, в танце, обнимая подружку, проживая свои полжизни за эту мелодию в круге по залу. Остерегайся, чтобы не познакомиться с кем-то в зеркале, побрататься, иначе опять - ищи себя по набережным, по пескам, по пустыням. А, бывает, благодаришь Марию - за то, что здесь, в жаре, липко, сладко, мухи, танцы, алкоголь и море, женщина, и публика внизу бежит покорно рассказать о тебе своим знакомым и незнакомым.
Овечка, овечка, овечка. Люблю тебя, куда бы ты ни бежал.