В колонках играет - Пилот-"100 000 номеров"
Настроение сейчас - Отличное

День Кшахту, Сезон Лезвий.

Никогда не знаешь, появится эта дверь или нет… - несколько раздражённо подумал я, хоть и отметил про себя, что одновременно и радуюсь - установившиеся порядки действуют. Дверь возникала в Замке периодически. Никто не знал периода её обращения, поэтому предугадать её появление было практически невозможно, разве что чутьём. Место, куда она вела, я полюбил сразу. Видимо, Замок буквально выдернули в момент активного его распада, как материального объекта. Мастера постарались сохранить его форму здесь, но, конечно, атмосфера была утрачена… А когда-то…
Дверь вела в другой временной промежуток. Мне не часто удавалось воспользоваться ей, так как график занятий был очень плотный. Но всё же иногда я мчался в дальнее крыло Замка, заходил в огромную башню и поднимался по широкой лестнице, чтобы посмотреть, а не появилась ли она? Сама лестница являлась постоянно меняющимся отрезком пространства. Она состояла из множества разных ступенек, которые могли прямо под вашими ногами из мраморных вдруг превратиться в деревянные. Или же тонкий стеклянный уступ мог мгновенно стать железной арматурной конструкцией. Использовалась она, в основном, для тренировок тактильных навыков и для тонкого восприятия смены временных поясов, но, конечно, малышня часто пользовалась ей как игрой в прятки и пятнашки, когда можно было спонтанно провалиться на три или пять минут назад, просто встав на случайно возникшую нужную ступеньку.
Мне нужно было подняться три пролёта вверх. Казалось бы, чего проще? Но при постоянно сдвигающемся и скачущем времени на прохождение этих полутора этажей без подготовки можно было потратить и целый Сезон. Но вот они пройдены, и я замедляю движение, чтобы уловить на стене еле заметные контуры. Есть! И когда я касаюсь этого участка стены рукой, он приобретает глубину и цвет, и вот передо мной деревянная дверь. Я буквально вваливаюсь в неё, потому как знаю, что она может исчезнуть в любой момент. И вот я… на той же самой лестнице, в той же башне, но уже не сейчас. Вся лестница сделана из скрипучих деревянных дощечек, подогнанных одна к другой хоть и плотно, но недостаточно, чтобы сохранять целостность ступеньки, и поэтому каждая ступенька, словно живая, проминается под ногой и жутко скрипит краями трущихся друг о друга полосок дерева. Я поднимаюсь по ним до последнего этажа, который немного ниже остальных по высоте и как бы сплющен сверху под тяжестью чердака. Луч света, пробивающийся через круглое оконце с перекрестием, освещающий пыль в углах лестницы, ещё более усиливает чувство замкнутости. Я выхожу налево в широкий коридор. Пол в нём тот же, из деревянного, давно прохудившегося паркета. Некоторые полоски дерева просто отсутствуют, некоторые рассыпались в труху. С левой стороны коридора - глухая стена. Попеременные выступы в ней и ниши позволяют предположить, что за ней располагаются разные помещения, но с этой стороны в них нет дверей. А справа двери так и тянутся одна за другой вдоль всей протяжённости коридора, а протяжённость эта - насколько хватает глаз, видимо, коридор идёт сквозным переходом через весь Замок. Насколько я знаю, в нынешнем плане Замка такого перехода и вовсе нет, пересечь его из края в край по прямой невозможно. Это связано ещё и с тем, что там, у Нас, Замок не имеет чёткой физической материальной формы, только частями, и поэтому подобный коридор выглядел бы как карусель из множества перемешанных времён и пространств. Здесь же, в мире, откуда нам досталось здание, это было вполне возможно. Странное было у меня чувство, когда я оказывался здесь. Тёмный, без освещения коридор, наполненный запахом отслуживших вещей, какой обычно бывает у стариков в шкафу. Скрип досок, теряющийся эхом среди ободранных стен, и низкий потолок, который всё время напоминал о близости крыши и о страшной высоте, на которой всё это находится. Я никогда не заходил ни в одну из тех дверей, что во множестве пестрели справа по коридору. Спросите, почему? Да потому, что я дорожил этим коридором, где я оставался по-настоящему один, где-то на задворках миров, во времени, которое истончалось с каждой йотой, где материя сама по себе скоро начнёт уже рассыпаться, я был здесь самим собой и знал, что никто не в состоянии за мной подглядывать…
Многие бы, наверно, захотели взглянуть на странные комнаты или выйти из Замка наружу, чтобы увидеть умирающий мир, в котором он когда-то стоял, но я был предан этому коридору. Это было святое для меня место, и тем, что я никогда не открывал ни одну из его дверей, я как бы говорил ему: «Мне вполне хватает тебя. Именно ты мне нужен». И знаете, что я делал в нём? Я просто бегал по нему.



14.04.20…г.

Лёгкие световые всполохи ещё кружились возле моего пояса, когда я взял футболку. Одеваться было неприятно. За несколько дней тренировок я привык к ощущению нового тела, и теперь одежда неприятно стесняла. Никого в квартире не было. Я шмыгнул на лестницу, защёлкнув дверь, и спустился по гулким затёртым сотнями ног ступенькам на улицу.
Светило солнце, но холодный ветер всё ещё давал понять, что зима и не думает сдавать своих позиций, и что весне в этом бою придётся попотеть. Я немного прошёлся вдоль домов и сел под стёклами витрины какого-то магазина на корточки. Всё было непривычно теперь и даже как-то ярче, хотя я понимал, что это просто иллюзия. Те же люди, те же дома… Но теперь я знал, что это такое на самом деле. И масштаб меня слегка пугал.
Вот молодой парень ухмыльнулся вслед красотке. Пожилой толстяк, в свою очередь, тоже загляделся на стройные ноги проходящей мимо девушки. Всё та же ухмылка… Всё та же… Как и миллионы лет назад… Как везде… Повторяющаяся биллионы раз в вечности ухмылка… Вечный треугольник. Только меняются ролями актёры. А символ третичной логики, матрица мира, вечный знак о трёх углах так всё время и маячил перед глазами людей, словно издеваясь над их умом.
Разве может обычный человек со своей ступеньки впитать в себя закон, объединяющий белое и чёрное? Те немногие, кому удавалось это уложить в своей голове, получали доступ к расширенному диапазону мышления, очищали таким образом тонкое тело (или попросту просветлевали, как это называется у людей) и, достигнув полного равновесия в их слое реальности, выбирали сами, остаться им здесь на благо остальных или уходить из этого мира дальше.
Теперь, когда я всё это видел своим Внутренним Зрением, я пытался привыкнуть к огромному объёму информации, которая валилась на меня со всех сторон. Я чувствовал течение энергий, и мог с большой вероятностью определить, где и когда те или иные люди попадут в зону возможного очага конфликтной ситуации. Например, я мог увидеть, как сгусток серого цвета ползёт над дорогой, поднимаясь медленно вверх. И как разговор двух людей, стоящих чуть дальше по улице, заставляет его медленно сворачивать влево, и таким образом через два или три дома он окажется на уровне окон третьего этажа, и если сместится дальше, то попадёт прямо кому-то в квартиру и… Тяжело нынче лечится депрессия и упадок сил. Человек, получивший случайно подобное поражение своих энерго-каналов, может, конечно, принять экстренные меры по очищению себя, но… разве кто-то из людей пытается восстановить своё восприятие? Нет. Давно уже нет. Врачи давно научились успокаивать людей, суя им в рот разные таблетки и микстуры, уверяя их, что это поможет. Что ж, у кого вера в себя посильней - тому помогает…
Но сейчас я вдруг почувствовал нечто более весомое и тяжёлое, чем просто стрессовые эмоции людей. Я скользил вниманием вдоль улицы, пытаясь разглядеть это. Вот вдруг едва заметно закружился мусор в воздушном водовороте. Чуть темнее стала тень на луже. Привязанная у магазина собака перестала вдруг лаять, и на её морде проступил лёгкий испуг. Выдохнул ветер вдоль стены…
Ноги мои пружиной распрямились, и я сорвался с места как гонщик со старта. Даже люди, проходящие по улице, не так удивились этому факту, как я ожидал. Да, не такие уж они и твердолобые, чуют всё-таки что-то в воздухе. Переглядываться друг на друга стали осторожно. А я уже летел к входу в метро и старался заметать за собой следы. Я-то знал, что происходит. Точнее, уже догадался. Кто-то пытался засечь меня и следил за моими передвижениями из смещённого слоя времени. И если бы он увидел, как концентрация энергии именно моей Личности столь явно и нагло возрастает… Он мог просто проявиться в физическом теле в любом месте улицы рядом со мной.
Дело в том, что любое живое существо, или попросту дух, имеет свою индивидуальную форму. Она неповторима и неизменна. Сама эта форма пуста, потенциальна, но при движении души во времени, то есть при совершаемых ею действиях, она заполняется эмоциями, чувствами, информацией и становится видна. Даже обычный человек чувствует так или иначе, меньше или больше, Личную Форму других существ. Бывает, когда эти формы радикально различны, люди испытывают взаимный интерес друг к другу и говорят при этом: «О, она так на меня не похожа! Мы совершенно разные, как две планеты! Поэтому мне с ней так интересно!» Или, наоборот, похожие формы, имеющие в своих спектрах похожие полюса свечения, стягиваются в союз, говоря: «Мы с ним отлично ладим! Мы любим одни и те же фильмы. У нас одинаковые предпочтения в музыке (друзьях, животных, обстановке дома и т.д.). Мы так похожи! Нам так уютно вместе!»
Иногда же, когда человек чувствует, что для прохождения следующего участка Пути Жизни ему не хватает определённых качеств, он на время интуитивно связывает себя отношениями с человеком, в Личной Форме которого присутствует тот вид энергии, в которой он нуждается, и таким образом происходит взаимообмен. Люди играют, таким образом, меняя качество своего содержания, частоту вибрации и светимость энергий в своей Личной Форме, но сама Личная Форма при этом остаётся неизменной. Опытное в таких делах существо с Открытым Внутренним Видением сразу может определить, чья вещь лежит перед ним, или кто находился в помещении последним, если он когда-нибудь встречал данную Личную Форму. Ибо каждый оставляет свой отпечаток на всём, что носил на себе или брал в руки, и везде, где бывал.
Совершенно естественным путём Личная Форма каждого с самого рождения начинает впитывать в себя информативное пространство, заполняя себя, придавая себе устойчивость. Люди, достигающие мудрости, с более высоким уровнем восприятия, знают это, и по возможности стараются освободить себя от того хлама, который Форма вобрала в себя механично и неосознанно, играя и развлекаясь. Стандартный подход: «Раньше, будучи маленьким, я много наблюдал за людьми в целом. В основном впечатляли взрослые. Я играл в свои детские игры и смотрел на игры взрослых, как на более масштабные и более сложные. Как и всякому ребёнку, наделённому любопытством, мне было интересно опробовать хоть частичку их игр. Я предвкушал слиться с этим, сунуть палец в банку с красивой этикеткой. Их машины, здания, газеты, развлечения… И всё можно. Можно пойти, куда хочешь, делать, что хочешь… Теперь же я не только влез к ним в самую гущу, но и пытаюсь менять их, менять правила игр, менять систему изнутри своими понятиями, целями, идеями…»
Знакомо, не правда ли? Да, как временно занимающему человеческое тело, мне было это знакомо. Но как Локи я знал, что моя Личная Форма должна оставаться по возможности пустой. Быть дырявой кружкой. Всё, что мне было нужно, я вбирал в себя, использовал, и оно уходило в трещину вовне. Чем более рыба прозрачна, тем более она незаметна в мутной воде. И дело не в навыках, а просто в принятии этой позиции. Личная Форма каждого существа способна оставаться текучей и пустой, где каждая вещь, прошедшая сквозь твою Форму, становится лучше и чище. Более чистая Форма своей пустотой чистит вещи (мысли, желания, предметы, другие Формы), более грязная - пачкает их. Ну? Кто жил до вас в вашей квартире? Вот-вот… Людям важнее хранить в своем уме ценник на продукты в магазине. Каждому своё.
Уйти от неловкого преследователя относительно легко. Достаточно в толпе людей заговорить с как можно большим количеством неординарных личностей и по возможности эмоционально, экспрессивно, чтоб в себя не могли прийти минут десять. Так твоя Личная Форма оседает бликами на их Формах, и преследователь начинает терять чёткий след. Каждая такая яркая личность будет занята в ближайшее время мыслями о странном человеке, заговорившем с ними, будет мусолить мозг размышлениями. И вся эта сверкающая яркая катавасия, воспринимаемая на уровне мыслей, будет сбивать с толку любого дилетанта. Но не профессионала. И этот оказался крепок. Сел на хвост прочно. Значит, засёк наверняка. Самое время вызывать подмогу. Я, было, уже собрался это сделать, но тут вспомнил, что я всё-таки Проводник.
«А почему бы…» - мелькнула у меня дерзкая мысль, и я, улыбнувшись одним углом рта, решительно остановился посреди станции «Площадь Восстания». Я собрался в комок внутри, прикрыл глаза, выдохнул и остановил дыхание. Быстро пробежал по всему телу вниманием, собирая малейшие излишки сил, оставляя только минимум, чтобы поддерживать тело в вертикальном положении, а сердце в автономном режиме. Чувствительность тела к внешней информации сразу обострилась до предела. И я вызвал свою Личную Форму, слился с ней внутри, а затем вобрал в неё окружающее. Камбала слилась с дном. Но чтобы достигнуть полного равновесия, мне нужно было на мгновение стать качественно равным тому, что меня окружало. И я на мгновение выпустил до конца из себя воздух, сделав приём брюшного замка, и… остановил на секунду сердце. Всего секунда. Человек за секунду успевает сказать «двадцать один». Но какой это простор для собранной в наточенную иглу мысли. Я выбрал эскалатор перехода на станцию «Маяковская» и… стал им. А затем сердце опять ударило и пошло. Эскалатор встал.
«Смог» - спокойно заметил я. - «Ну? Кто последний?»
Последний по этому эскалатору спускался грузный дядька в засаленном пиджаке и с такой же засаленной лысиной.
«Мда…» - вздохнул я, чувствуя, что лёгкие вспоминают, как дышать, - «ну, ладно, могло быть и хуже!». И засмеялся, вспомнив об одном приятеле.
Был у меня один знакомый из Карелии, здоровый малый, и всё на оптимизме. Пил много и подолгу, но не грустил, а буянил. По причине внушительных размеров и всем известной буйности его оставляли спать обычно там, где заснул. Будить никто не решался. Город был небольшой, во всех ресторанах и кабаках его знали, так и оставляли его спящим до утра, сидя на стуле лицом в тарелку. И приятель этот однажды мне сказал под моё плохое настроение: «Ерунда! Бывает хуже: очнёшься в луже - и пить охота!» Эту мудрость я хранил в себе на почётном месте и не раз доставал из тайников памяти, и всегда действовало безотказно вместе с приложенным файлом «улыбающаяся и довольная жизнью счастливая и пьяная физиономия Кости». Так его звали.
«Очки, дядя!» - полоснул я, и грузный субъект смахнул с носа очки. В тот момент, когда стёкла очков соприкоснулись со ступенями эскалатора, я втянул в себя воздух, прижав язык, открывая канал в теле для приёма энергии, и щёлкнул пальцами, завершив команду. «Дзинь!» - коротко брякнули стёкла и рассыпались. Я чувствовал нарастание враждебности со стороны преследователя, но нужно было выждать. Время в этой партии я ещё не взял на свою сторону. Дядька поохал, почертыхался, сунул оправу в карман и встал посреди зала, щурясь. Я незаметно качнул гравитацию рядом с ним.
«Какого хрена?» - раздался возглас уже и так раздражённого моего «подопечного», когда на него буквально свалилась дама с сумками. Стала оправдываться, мол, что-то ноги совсем не держат, голова кружится… Дядька крякнул и пошёл к поезду, лишь бы демонстративно удалиться, и… когда внимание людей на миг раздвоилось между женщиной с сумками и красным от гнева боровом, я прошмыгнул между ними, и, зажмурившись, уставился в пол, приказав: «Цветок!» Щёлк пальцами. Открыл глаза. И перешагнул через пробившийся сквозь гранитные плиты пола метро цветок мать-и-мачехи. Закрыл глаза. «Трава!» Щёлк. Открыл. Перешагнул через стебли травы, то там, то сям прорезающие плиты пола. Закрыл. «Больше!» Чехарда из запахов, сменяющих друг друга, била в нос. Плотность воздуха, казалось, играет в салочки. Я придержал дыхание. Открыл глаза, не отрывая их от пола. Травы стало больше, каменных плиток меньше. «Чуть соли в воздух. Не такой! Другого плана… шум… шире звук…» Открыл глаза. Трава.
Прошло минуты три, как я начал менять кубики реальности. За это время я ни разу не поднял глаз от уровня своих ног. Я знал, что нахожусь в уровне хаоса, и мог удерживать силой своего внимания только маленький участок реальности под ногами. Взгляни я чуть вбок или выше, ум получил бы мгновенный шок и самоустранился. Проще говоря, я бы умер на месте. Но я был жив и медленно поднимал глаза. Очень медленно … Пядь за пядью я позволял попасть в моё поле зрения окружающий мир. Визуальность стабилизируется тяжелее всего. Бывали случаи, когда успокоенные остальными органами чувств, Проводники открывали канал зрительного восприятия (по-человечески - глаза), и на тебе! - деревья с домами вперемежку висят вниз головой. «Этого не может быть, потому что не может быть!» - говорит ум в одно мгновение и умирает. Всё. Труп. Теперь бегай, ищи новое тело по тонким слоям Миров.
Меня, похоже, пронесло. «Вода и лёд» - выдохнул я облегчённо. Птички летают… Хорошо… Ум совершил немыслимо быструю операцию по обработке информации и услужливо подсказал: «Птички такого размера над водой должны быть белыми с чёрными кончиками крыльев. Классификация - чайки». Я даже не успел сообразить, что, тысяча чертей, забыл придать цвет птицам. Такая ошибка могла стоить жизни. «Спокойно! Всё уже хорошо!» - успокоил я прыгнувшее сердце. - Всё! Они белые с чёрными крыльями. Фу-у-у…».
Добрые пять километров от линии города. Залив. Отлично. Весь мокрый и без сил я опустился на прошлогоднюю траву, переходящую в песок пляжа с кусочками гнилого тростника. «Ну, что? Съел?» - я улыбнулся. - Теперь ты побегаешь… мозги себе поломаешь…» Я растянулся прямо на земле и, закрыв глаза, уснул.
Засыпать в только что сформировавшейся реальности было крайне опасно, но я с непривычки потерял почти все силы и махнул рукой. Плевать, если даже она начнёт смещаться во сне, теперь уже выберусь.



День Кшахту, Сезон Лезвий.

Серые длинные тени прорезали небо от края до края.
- Дядюшка Эйхм наточил свой топор! - ухмыльнулся Учитель Равновесия и шагнул с балкона в тёмный провал двери.
А я всё стоял и восхищался красотой небесной картины. Моё время. Мои цвета. Как кусочек дома приплыл ко мне издалека. «Так оно и есть», - сказал я сам себе, - «сегодня коридоры между Замком и твоим миром сблизились, поэтому реальность приобретает эти цвета». Я улыбнулся. «Знаю, знаю…» - ответил себе же, - «но как это всё-таки впечатляет!» Серые грозовые полосы, переходящие в чёрные, с ядовито жёлтыми проблесками ионизированного до предела воздуха… Что может быть прекрасней? У нас дома всегда было так. Чёрно-серое небо с желтизной и ярко-зелёные, мокрые от повисшей в воздухе влаги, раскидистые деревья. И воздух… Ох, какой дома был воздух… По ночам били молнии. На домах поднимали шесты-ловушки, хотя и было известно, что в дерево Го, из которых сложены дома, молнии никогда не бьют. Но… как говорится, бережёного Бог бережёт…
- Дядюшка Эйхм! Ха!… - я сдвинул брови и состроил рожу.
Дядюшку побаивались. Знали, что силён. В Замке он был не то смотрителем, хотя, казалось бы, за чем тут смотреть - один хлам видимый, не то садовником. Садовник здесь был тоже нужен как дракону второй хвост. На крышу Замка никто не допускался, а внизу так и вообще было невесть что, с такой высоты и не разберёшься. Если уж в Замке текучесть материальных вещей была повышенной, то, как я думал, над и под ним должна быть совсем уж чехарда. Соваться за пределы стен было равносильно самоубийству. Могло так на атомы разложить, что собирали бы потом по всей вселенной на отправку домой. А там тебя быстро… поленницу в три ряда, огонёк - вжих, пепел - в ямку, и сверху кустик Го посадят. Расти, малыш, перерождайся на здоровье. Только на балконы и можно было выходить. А здесь всегда во все стороны одно и то же: небо, небо и ещё раз небо. Хоть глаза себе просмотри. Скукота, блин.
Вот и Учитель сделал замечание вчера, застав меня здесь с постной миной.
- Похоже, ты не очень рад красоте того, что наблюдаешь, - не поворачивая головы, сказал он.
- Да уж, это точно, - шумно пропыхтел я.
- Тебе кажется это скучным?
- Что ж тут весёлого? Как в молочном супе фрикаделькой плаваешь!
- Ооо… Сравнение неплохое. За поэтичность - балл. Но за понимание предмета обсуждения - увы…
- Оно одно и то же. Изо дня в день. Небо и небо…
- Я, пожалуй, запишу эти твои слова, Локи. Уверен, через пару лет я преподнесу тебе отличный анекдот.
- А может… - начал я, но увидел, что Учитель уже исчез.
- Ну вот, растворился!… - буркнул я, - тоже в молочном супе пропал. Мы тут все в этом супе сгинем…
Скучал я по дому жутко. Прошло всего полгода с момента моего зачисления в Замок, и я понятия не имел, сколько мне тут ещё сидеть, и когда и чем всё это кончится. Пока проходили общие вещи: гравитацию, энергообмен, психологию и прочую ерунду. Скука и зубрёж. Ох уж мне этим практики по психологии! То со стула роняют спиной назад, то возишься с каким-нибудь типом из Низших (в общем, ни ума, ни фантазии), правишь ему мозги, правишь, а он ни в какую. А потом выясняется, что тебе подсунули поражённого Би-вирусом, и у него давно все программы мозга зациклены по круговой. Шутки у них такие! Учись, малыш…
Ладно, думаю, пойду йогой, что ли, позанимаюсь, а то пара часов, и темень навалится, тут уж и спать пора. Коли до Мёртвой Темноты уснуть не успеешь - всю ночь будешь метаться до утра, все шестнадцать часов. Они своими занятиями по смещению пространств иногда таких тут монстров вытаскивают… Я понимаю, что ночью легче сознание смещать по Слоям снов, но, блин, остальные-то здесь причём?! Попробовал я для интереса ночку не поспать, как же, чуть с ума от страха не сошёл. Всё жёстко. Шаг вправо - шаг влево, и привет.
Знают ведь, коли совесть чиста, сердце чисто, и нет отрицательных эмоций, боли там… страха… зависти - заснёшь как младенец, и весьма быстро. А коли заснуть не можешь - стало быть, камень за пазухой притаил. Вот и на тебе! - не спи на здоровье. Рискуй головушкой.
Вот интересно, а дядюшка Эйхм спит по ночам? Он ведь совсем шарахнутый на голову… Таскается вечно то с рубанком каким-то, то с пилой, то с метлой, то с топором… Да попроси ты любого Мастера, он тебе за полсекунды и пол выметет, и табурет из воздуха соберёт и двери зачистит и покрасит. И всё это, не шелохнув руками. Нет ведь, Эйхму нравилось всё самому, руками… Динозавр, блин. Ладно мы, неучи маленькие… А он-то не промах, только дурака валяет. Как-то раз хлопнул кто-то дверью перед его носом, не заметил, что дядюшка Эйхм идёт, так тот сквозь дверь, не моргнув, как нож сквозь масло прошёл и не поперхнулся. Даже не заметил. А всё метёлкой по полу пыль гоняет, пройдоха!
А самое главное, что прав был Учитель Равновесия. Эйхм как примета ходячая был. Глядишь, начал пыль выметать - завтра Летучий Песок нагрянет, в окна шарахать будет. А коль топор точит - так гроза. Я так думал, что вряд ли Эйхм чувствует заранее перемены. Ведь Замок стоял на пересечении Линий Миров, и в таком месте реальность практически граничила с Хаосом. Стало быть, сам вызывает. Вот колдун-то… шутник…
Оглянулся я на родное грозовое небо, да и пошёл к себе. Прошёл через три зала с растяжками для воздушной акробатики, свернул в Стеклянный Коридор. Пришлось повозиться. Комбинацию из тридцати трёх шагов с места в карьер не осилишь. Тут и спокойствие нужно и сноровка. Коридор хоть и казался обычным, да вот только пол в нём был ложный, обманный. Не было его, если точнее, вовсе. Были только разбросанные прозрачные площадки над бездной, по которым пройти можно было, только заучив наизусть их расположение заранее. Потратил какое-то время… А тут и гул большого гонга прокатился по стенам. Предупреждение. Темнота надвигается…

Несколько кратких историй из жизни дядюшки Эйхма:

1. Однажды на просьбу дядюшки Эйхма один из учеников ответил: «Потом сделаю». На что Эйхм ответил: «Потом - это будущее, это - там. А ты - здесь и сейчас. Поэтому ты и «потом» - понятия несовместимые. Ты не можешь быть в будущем. Никогда. Поэтому принимай решение и делай то, что я попросил, или не делай вовсе».
2. Однажды дядюшка Эйхм спросил у Ученика: «Где ты оставил тот шар, что я дал тебе третьего дня?» И ученик ответил: «У того же самого камня в конце коридора, где мы стояли вчера». Эйхм тогда сказал: «Даже камень не может быть тем же, что был вчера. Чтобы найти тот же самый вчерашний камень, мне придётся вернуться во вчера».
3. Однажды дядюшка Эйхм подметал дорожки, ведущие к террасам. Пыль, остатки чьей-то шерсти и перьев, волосы… всё это взлетало в воздух и оседало на два-три шага впереди метлы. Проходящий ученик остановился и замер, завороженный этим зрелищем, а потом неожиданно воскликнул: «Эх, дядюшка Эйхм, ты бы видел, как красиво кружится пыль в свете солнца, поднимаемая твоей метлой! Особенно вот то пёрышко…» Эйхм улыбнулся, обернувшись, и быстро спросил: «Это?», и указал на опускающееся на пол впереди пёрышко птицы Иам, - «Наслаждайся же им! Дарю!». И тут ученик увидел, что пёрышко, почти опустившись на пол, вдруг оказалось в верхней точке своего полёта и опять начало оттуда падать… Прошло несколько периодов времени, а пёрышко всё падало и падало раз за разом, словно вырезанное из общей картины, и луч одного из солнц всё так же играл на нём переливами. А Эйхм осторожно обогнул его и пошёл мести пыль дальше. Прошло множество смен Сезонов, но любой, кто придёт в этот уголок Замка, всё так же увидит раз за разом падающее перо. «Истинное наслаждение всегда приятно приправить вечностью» - говаривал дядюшка Эйхм…
4. Дядюшка Эйхм шаркал по пустому залу (безусловно, шаркал он для удовольствия, ибо, когда нужно было, мог ходить бесшумно как Пи-тиу-тоу в лесах), и уж собирался встать в круг перемещения секторов, как вдруг заметил ученика, сидящего в углу на корточках. Не обращая внимания на столь явно выраженную позу «защиты-отчуждения», Эйхм подошёл ближе. Ученик явно недавно плакал.
«Случилось?» - выпало невзначай из потрескавшегося сморщенного рта. Ученик насупился и ещё сильнее обнял руками колени.
«Ну?» - давая понять, что это последнее, что он произнесёт, пробурчал Эйхм и полуразвернулся спиной.
«Да голова разболелась - никак не справиться самому. (Да уж, просить помощи в таких вещах для ученика - позор.) А завтра сдавать Относительность, а я в ней толком ничего не понимаю!»
«Хм…» - только и сказал Эйхм, а потом с размаху опустил свою палку-посох на ногу ученика. Ученик сначала взвыл от боли в ноге, но вдруг замер, и лицо его просветлело.
«Спасибо!» - воскликнул он, вскочил и убежал к себе. Так Эйхм решил сразу обе его проблемы.
5. Из класса выходили ученики и восторженно обсуждали демонстрацию сиддхи (магического свойства) Учителем. Один из них выделялся из толпы товарищей унылым видом и опустошённостью. Палка дядюшки Эйхма внезапно преградила ему дорогу. Эйхма любили все, как обычно дети любят старого сторожа, который вроде и взрослый, но тоже не прочь поозорничать и поделиться секретами.
«Мне никогда не достичь такого!» - вздохнул ученик.
Дядюшка Эйхм поднял бровь.
«Я про Учителя Воды» - объяснил ученик. - «Мне никогда не стать таким как он»!»
Эйхм закашлялся по-старчески, кряхтя от самой середины груди, а потом сказал: «Ну-ка повтори…»
«Я об Учителе…» - начал было опять ученик.
«Да нет. Повтори то, что сделал сейчас я» - прокряхтел дядюшка Эйхм.
Ученик попробовал кашлянуть.
«Плохо», - огорчился Эйхм. - «а если очень постараешься?»
Но как ученик не напрягался, глубокого старческого кашля так изобразить и не смог.
«Дааа…» - изрёк дядюшка Эйхм, - «мной тебе тоже не стать!»
И ученик вдруг всё понял и улыбнулся, просияв.
«Птица летает высоко, а ползает змея всё же лучше» - любил брякнуть невпопад дядюшка Эйхм.



20.05.20…г.

- Много раз прыгал? - спросил Сан Саныч, развалясь на травке.
- Раз пять-шесть за последние дни, - ответил я.
- Сильно смещался?
- Да нет. Старался самую малость. Даже цвет домов не терял.
- Близко подбирался? - поставив ударение на последнее слово, хитро сощурился Сан Саныч.
- Ага. В последние раза два я почти уж увидел его самого. В последнюю секунду пришлось автобус на другую улицу свернуть со всем содержимым.
- Так-так… выговор по работе… рассеянность… явка к врачу…
- Да ничего шофёру не будет! Я ему просто на скорую руку фантом слепил. Прямо перед автобусом и поставил.
- Ушибы? Травмы?
- Сан Саныч… Обижаешь… у меня по Законам Кармы всегда были «шестёрки».
- Знаю я ваши липовые «шестёрки»…
- Сами знаете, за «проход» то всё равно платить придётся. А где пол-литра, там и на посошок полтинник погоды не делает.
- Бравады в тебе много… ну да ладно… Мне тут сорока на хвосте принесла, что переводить тебя будут.
- Куда это?
- Не надейся - ухмыльнулся Сан Саныч, - в Нижние.
- У меня лимит скоро выходит.
- Дык прямо оттудова к начальству и прыгнешь. А там, в Замке, оформишься и домой, отдыхать. Потом уж к нам, в расположение Двора.
- Меня ж в Нижних покромсают сходу!
- Ну, не в самое пекло же тебя кинут, не бойся. Там хоть и туго с осознанием у местных, но тебе впасть в их вертеп совсем уж не дадут. Не беспокойся, присматривать будут. Да и я всё равно по работе буду рядом с тобой, как ни крути. Я ведь, как и ты, частенько выполняю поручения Её Величества.
- Да уж, только я этого замечать не буду.
- Издержки производства, сам понимаешь. Служба, так сказать…
- Вот блин! Я-то уж думал, здесь придётся до конца сидеть. Настроился… Тут всю дорогу местные о Конце Света твердят… Думал, вот посмотрю разок как Система рушится. Салют, наверно, масштабный.
- Это же мифология, Локи. Эпосы, сказки, пугалки да страшилки… Ты же знаешь, как это бывает… хлоп - и всё.
- Ну, будучи Андреем, я ж в это верить буду…
- И ещё успеешь этим насладиться, если всё пройдёт гладко.
- В Нижние-то меня куда?
- Откуда считать? (Сан Саныч спрашивал систему отсчёта данных, ведь не имея прямого доступа к Высшему Языку, он мог объясняться сейчас со мной, используя только данные моего человеческого ограниченного мозга).
- В Ведической, например…
- Патаналока.
- Ой-ё! Влип…
- Погоди расстраиваться. Приказа ещё не было. Всё только на обсуждении.
- Мы не умеем расстраиваться, ты ж знаешь. Я ж так… играю… Надо - значит надо.
- Ты лучше других показал себя, потому тебя и предложили.
- Да… в самое пекло.
- Ну не совсем в самое… - ухмыльнулся Сан Саныч.
- Угу… дальше только подвалы Вселенной…
В воздухе вдруг возник лёгкий аромат сирени и чего-то тонкого экзотического.
Запах наверняка не заметил бы никто из людей, но мы с Сан Санычем мгновенно переглянулись.
- Ли! - выдохнул я, узнав запах. - Сейчас явится…
И точно. На аллее среди деревьев появилась Ли в сопровождении молодого человека. В тишине утреннего парка было хорошо слышно, как Ли бессовестно охмуряла юношу.
- Вы такооой галантный… - тянула на деревенский манер Ли.
- Ну что вы, Елена, просто вы сами…
- Нет-нет… Вы действительно душка! - щебетала Ли.
Сан Саныч поморщился: «Боже, где она этих словечек набралась-то?»
- У нас это называется ПТУ, - заметил я.
Спектакль меж тем приближался к нам. Ли в нашу сторону даже не поворачивала головы.
- Жорик, вы - чудо! Я буду думать и размышлять о вас всю долгую ночь…
Сан Саныч скривился в улыбке: «Меня сейчас стошнит».
- Елена…
- Павловна, мой хороший.
- Да-да… Елена Павловна. Вы если вдруг захотите, так что сразу и звоните, я подъеду и…
- Конечно, Жорик, всё было так чудесно! Но ныне и теперь, Жора, я вынуждена вас покинуть. Я договорилась с подругой встретиться здесь, и вы понимаете, будут вопросы… объяснения…
- Конечно, Елена Павловна, что вы… Я всё понимаю. Жду вашего звонка, Елена…
- Павловна, мой рыцарь… Павловна…
- До свидания!
Ли послала Жорику воздушный поцелуй и в позе «загрустившая о вечном Мерлин Монро» застыла на берегу пруда, аккурат спиной к нам.
- Брависсимо! - шепнул я и бесшумно похлопал в ладоши.
- Финал особенно удался режиссёру - прошептал Сан Саныч, делая вид, что поправляет невидимое пенсне, и мы оба хрюкнули от смеха.
Простояв в романтической паузе ещё минут пять, Ли рассеянно оглянулась.
- Хвоста нет - изрёк Сан Саныч.
- Вижу! - раздался между его и моим ухом громкий шёпот Ли.
Я от неожиданности чуть не подскочил. Ли всё ещё стояла шагах в тридцати от нас. Я изумлённо взглянул на Сан Саныча.
- Она, всё-таки, ещё совсем ребёнок - покачал головой тот, - использовать Эфирные Коридоры для подобных шуток…
Посмотрев на меня, он понял по моему озадаченному виду, что я всё ещё не в курсе происходящего.
- Она - Мастер Времени, не забывай, - покачал головой Сан Саныч, - она просто переворачивает пространство во время и наоборот. И делает это виртуозно. В данном случае она просто заставляет двигаться звук своей речи в виде радиоволн на заданное расстояние.
Я, конечно, рот прикрыл, но фокус меня впечатлил и особенно понятней не стал. И вот почему:
Мои знания об Эфирных Коридорах начинались с курса «Время. Его природа и свойства» на первых трёх ступенях обучения в Замке. Конечно, теорию я знал отлично. И то, что время - производная ума. И то, что время не имеет никаких точных параметров, как любая относительная вещь. И то, что время теоретически может превращаться в объекты (таким образом оно и хранилось в Зале Игр). И конечно, то, что время и пространство - это суть одна медаль с двумя взаимозаменяемыми сторонами. Но практически…
Практически, как Проводнику, мне не требовалось управление временем на высоком уровне. Проводники использовали достаточно грубую форму воздействия и преобразования, а именно звук. Определённые сочетания форм и качеств звука позволяли трансформировать природу времени. Оно становилось тем или иным своим свойством, в зависимости от настройки Проводника. Но как всякое грубое воздействие, оно порождало грубый результат.
Однажды попав в серьёзную передрягу в одном из Верхних Миров, Проводник решил вывести своих клиентов из очага нападения. Прямо посреди оживлённого города, встав на площади (форма пространства, окружающая в этот момент «взывающего» очень важна), он воззвал к Узору мантрой, бросив таким образом все имеющиеся Силы на создание Эфирного Коридора. Огромная «дура» диаметром в пятьсот шагов грохнулась прямо с неба на глазах изумлённого населения, и отрезала как ножом всё, что попало внутрь её пределов. А затем Проводник задал координаты, и эта штуковина швырнула кусок города со всем содержимым через четверть планеты и установила посередь джунглей аж двести восемьдесят оборотов планеты ранее времени возврата.
И три квартала домов оказались посреди живого агрессивного леса, при этом отброшенными на два с половиной века назад. Просто Проводнику не хватило спокойствия и Сил правильно проследить траекторию Коридора. Всего ничего…
К тому же, на месте образования и смыкания Эфирного Коридора образуется энергетический рубец, который долго и болезненно заживает в невидимом обычному глазу спектре. Он стягивает на себя энергию близлежащего пространства, выворачивая его наизнанку (то-то интересные сны снились жителям Юго-Западного района Петербурга в 1991-94-ом годах двадцатого столетия).
Пробивать подобные Коридоры было делом очень тяжёлым и крайне плохо контролируемым. У меня вообще не получалось удержать размеры «голодной трубы» (как мы её называли в Замке) меньше пятнадцати-двадцати шагов, поэтому то и дело я захватывал с собой совершенно ненужный хлам и мусор, иногда и в виде людей, что порождало очередные сказки и помогало творению местной мифологии.
И то, что Ли с лёгкостью и изяществом контролирует такую мощь, меня вогнало в краску.
«Птица летает высоко…» - вспомнился мне дядюшка Эйхм. Хм, ну как же, помню…
Ли рассеянно оглядывалась, словно рассматривая деревья. Кроме нас с Сан Санычем в парке было ещё человек десять… Пара на травке, подобно нам, растянулась в теньке шагах в ста от нас. Молодая мама с коляской у пруда читала книгу, покачивая малыша… Пожилой джентльмен с пятнистым спаниелем, бредущий вдоль живой изгороди дорожки…
- Гляди, - заметил Сан Саныч, - сейчас будет демонстрация для тебя. У всех девчонок мира одно на уме - выпендриться перед парнем. У Ли - тем более.
И только он это произнёс, Ли, медленно нагнувшись, подняла с дорожки среднего размера камень, прищурилась на солнце и метнула его, всем корпусом развернувшись, словно пружина. Только старый джентльмен уловил и понял её движение, но и его взгляд был схвачен и увлечён вслед летящему предмету. Стремительный треск сшибленных веток, и вот уже с громким криком срываются птицы… Я мысленно считаю… «двадцать один, двадцать два, двадцать три…»
Три секунды, и всё вернулось на круги своя. Парочка на траве стала что-то обсуждать, молодая мама уткнулась обратно в книгу, пожилой мистер с собакой удивлённо вертел головой в поисках исчезнувшей из-под его носа хулиганки. Тщетно… Ли уже сидела около нас, отгородившись широкой спиной Сан Саныча от хозяина спаниеля. И только слегка изумлённые глаза собаки, всё ещё смотревшей в нашу сторону, выдавали Ли с головой. Да… пса такими трюками не обманешь. Только его собачий взгляд, расфокусированный от природы, успел среагировать. Пёс, мгновенно обернувшись, увидел, как девушка в платье, сделав прогиб назад, пружиной оттолкнула ногами землю и, примерно за двенадцать переворотов с ног на руки и обратно, покрыла расстояние до нас прежде, чем отвлечённые шумом люди вернули своё внимание на место.
- Дитё! - изрёк Сан Саныч и нахмурился.
- Тренироваться полезно всегда - парировала Ли, ничуть не запыхавшись.
Дядечка с собакой поравнялся с нами, и ей пришлось немного сместиться глубже за спину Сан Саныча.
- Вот-вот. Всегда чуть что, Глиук прикроет… - театрально надул он щёки.
- О чём шла речь? - поинтересовалась она, косясь по сторонам.
- Локи приходится часто смещаться в последнее время.
- Причина?
- Наш неутомимый недруг. Он крепко вцепился в хвост. То ли ему, то ли нам с тобой, Принцесса.
- Взять? - навострила уши Ли.
- Его?! Он без страха в одиночку преследует Проводника! Нет, Ли, извини, эти экстремальности не по мне…
- А его параметры?
- Есть кое-что, - протянул я, встревая в беседу, - похоже, из чёрного диапазона.
- То есть, пришёл с Нижних? - скорее утвердительно заметила Ли.
- Вроде бы… А вот второй цвет, цвет принадлежности к сущности, понятен смутно. То ли синий, то ли фиолетовый…
- Разлёт большой…похоже на семейку рептилий или ящеров…но может быть и насекомое…
- У меня созрело предложение тут одно, но не уверен, что вы примете его с радостью - я покосился на Глиука.
- Ну?… - мрачно выдавил он.
- Прямой контакт.
- Я положу его во втором раунде! - задорно подскочила Ли.
- Ли, не забудь, нам нужно быстрее отсюда выбраться. И даже твоё Мастерство нам не поможет, если с Локи что-то случится. Нужно быть максимально осторожными. Прямой бой с неопознанным существом может выдать нас с головой, да и результат предсказать нельзя заранее. К тому же, пока я здесь, я за тебя отвечаю.
Ли послушно склонила голову и села, расслабившись. Я тоже приуныл. Как-то я и не подумал о безопасности. Навыки восстанавливались весьма постепенно. Случись что со мной, и эти двое будут обречены на заключение в стенах этой Системы вплоть до смены физического тела, то есть до момента биологической смерти.
И даже если бы их обнаружили, и возникла конфликтная ситуация, Глиук и Ли могли десятилетиями путать следы, используя хотя бы те же Эфирные Коридоры. Но выйти за пределы этой конкретной Системы они б не смогли. А так как время течёт везде по-разному, никто не знает, через сколько сотен лет на Амбионе (к которому примыкал и Замок, где я учился) сообразили бы, что в данной Системе с Проводником что-то случилось.
Здесь нужно пояснить, что Эфирными Коридорами можно было пользоваться только в границах одной какой-то Системы (одного мира), где были временные и пространственные потоки, направления. Но Системы между собой не были связаны материей. В определённом поясе между любыми двумя Системами был участок, в котором не было ни того, ни другого. Здесь не было времени вообще, так как масса вещества равнялась практически абсолютному нулю, переходя в направленное осознательное состояние. Это было идеальной защитой Вселенной. Ничего из существующего на свете не могло перейти из Системы в Систему, сохраняя сущность и качество. Перескочить мог только сам дух, сознание, да и то, если он был освобождён из-под сетей Закона Кармы, либо по срабатыванию последнего мог быть перемещён, куда следует.
Долгое время оставалось загадкой, как же всё-таки преодолеть барьеры между мирами разных Систем. Многие Мастера уже давно знали о существовании других Систем миров рядом с их собственной, но совершить этот прыжок не представлялось возможным. Пока не нашёлся Первый Проводник. Замок на пересечении миров, в Амбионе, стоял уже тогда, и уже тогда существовала школа Мастеров, где детей, одарённых разными талантами, воспитывали в соответствии с их данными.
И вот однажды проводился урок Синтеза. На этаж школы Видящих («Смотрящих сквозь») пригласили одного из учеников Мастера Равновесия (данное направление школы дошло даже до этой «Солнечной» Системы в виде её теоретической части. Здесь её называют Даосизм). Ученик этот давно болтал о парне, с которым был знаком ещё до отправки в Замок, в своём мире. И тот, по его словам, брал его несколько раз с собой в странное путешествие. Он заставлял танцевать и повторять его движения. Порой это было смешно и забавно. Но в какой-то момент тело переставало слушаться и само начинало вырисовывать какие-то фигуры, прыгать, затем ползать по полу, говорить непонятные слова… А затем оно исчезало, и исчезало всё вокруг. И тогда этот парень захватывал находившегося рядом в себя, в свою голову, и слипался с ним, с его сознанием. А потом шагал внутрь себя. И они оказывались в том, чего никогда не было, и которое было всегда. Сознание любого, кто побывал там, переходило в состояние пассивного ожидания, что-то типа «сейчас что-то случится, и вот тогда…» или «ещё чуть-чуть, и что-то сдвинется». Но это «что-то» и это «чуть-чуть» не происходили. Это было за границами времени. И только этот парень сохранял каким-то образом своё личное самоосознавание-во-времени. И перед ним разворачивалась Большая Система. Система Систем. Миллионы миров, спроектированных в совершенно других параметрах, имеющих совершенно другие приоритеты и задачи… Он просто шагал в одну из этих Систем сквозь самого себя, неся в себе ещё одно сознание, сознание «пассажира».
Когда же он вместе с пассажиром вываливался в одном из миров другой Системы, то как бы отрыгивал сознание второго, и они оба пересобирали физические тела в соответствии с параметрами этой Системы, и следуя Схеме Сознания каждого из них.
Много позже, когда в Замок доставили этого парня, выявились некоторые детали происходящего. Проводник во время «прыжка» в другую Систему никуда не исчезал из своей собственной. Он как бы впадал в транс, и хотя тело его теряло свойства материального объекта, он всё же сохранял здесь свою индивидуальную форму.
Тогда за дело взялись Мастера. За долгие годы поисков обнаружились ещё три подобных существа. Они были объявлены «Находящимися Под Защитой», и со временем число поступающих сигналов о нахождении подобных увеличивалось. Мастера сумели довести Проводников до высокого уровня владения своим талантом.
По сути, Проводник, не вставая с кресла, мог разделяться на две-три отдельные сущности и находиться в разных местах одновременно. Своим физическим телом он оставался в Замке, и в то же время мог пребывать в качестве полноценного жителя одной из соседних Систем, дублируя себя как файл в компьютерной сети. Его «Я» в этот момент играло в своеобразное перетягивание каната от одной личности к другой, но, как правило, Проводники без труда удерживали себя в дубле, а их настоящее тело оказывалось, таким образом, материальной базой, куда любой из двойников мог вернуться.
Специально обученные существа Тин-Тонгу, отличающиеся тонким чутьём и интуицией, следили за жизнеобеспечением матричных тел Проводников, которые находились в специальных капсулах внутри сферы под куполом одной из башен Замка. Но даже они не могли почувствовать в стабилизированном состоянии Проводника какие-либо изменения в вибрациях энергии.
Если дубль Проводника, будучи им самим, погибал где-либо за границами внутренней Системы, тело продолжало функционировать, лёжа в Сфере. Но вот сознание такого Проводника уже не возвращалось в него, он был обречён странствовать среди Систем, не имея материальной формы до той поры, пока не срабатывали импульсы внутри его ума. Таким образом, Проводник просто перерождался заново в спонтанно выбранном им месте и времени. Естественно, следовала полная потеря информации, и такой индивид начинал всё заново, с нуля.
Нечто подобное происходило и всякий раз, когда Проводник открывал и закрывал «шлюзы» между Системами для переброски клиентов. Сам момент переброски и всё, что с ним было связано, стиралось из его памяти само по себе, автоматически, чтобы перестройка сознания не вызвала смертельный шок. А вот клиенты, будучи «прицеплёнными» существами, могли сохранять свою информацию внутри своего разума, ибо трансформации не подвергались.
Об этом всём я и вспомнил, глядя на Сан Саныча и Ли. Теперь я вспомнил и игру «тянучку», которой обучался с целью перебрасывать сознание в разные точки. Я медленно, но неуклонно начал складывать внутри себя сложную головоломку понимания ситуации.
- Я ведь не здесь - медленно произнёс я.
- Не понял - удивился Сан Саныч.
- Я настоящий не здесь?
- Ах, вот ты о чём… Э-э… собственно, затем мы тут и находимся…
- Чтобы я перебрался туда?
- Он о «тянучке»! - радостно подхватила Ли.
- Чтобы ты на короткое время очнулся там, - спокойно продолжил Глиук.
- В Замке?
- Да.
- Но почему там?
- Там нулевая точка отсчёта на пересечении Силовых Полей, рядом с Амбионом. Оттуда мы сможем попасть на…
Сан Саныч умолк на мгновение, и потом подмигнул Ли.
- Вот сюда! - сказала Ли и положила мне на лоб свою ладонь.
И я провалился в темноту, а потом я стал падать спиной сквозь звёздные карты, слой за слоем, спиной чувствуя Нижний Предел Веретена.
«Веретено!» - полыхнуло у меня в мозгу название Системы, где мы сейчас находились.



День Састакелле, Сезон Стекла.

В воздухе разлилось ожидание. Всюду чувствовалась торжественность. «Ты слышал?» - неслись короткие полупугливые-полурадостные оклики в коридорах. «А как же!» - звучало в ответ. Почти все в Замке знали. Сегодня прилетит Птица Си. Собственной персоной.
Каждый знает, как капризна Птица Удачи. Настроение её словно позёмка в переулке, то туда потянет, то сюда завлечёт. И приём подобной гостьи был серьёзным испытанием хладнокровию и невозмутимости Учителей. По периметру десятого этажа вокруг главного корпуса располагались нависающие над воздушной пропастью террасы. В специальных углублениях по краям перил, сегодня красовались огромные каменные шары. Зная предрасположенности пернатых Верхних Миров, хозяева Замка распорядились поставить шары так, чтобы Синие Птицы чувствовали себя комфортно в среде максимально приближенной к их собственной. Небо уже начинало приобретать дымчатый серо-голубой оттенок, и вот-вот хрустальные грани перехода должны были появиться в воздухе.
На Площадке Почётных Лиц, находящейся чуть выше и выдвинутой ещё чуть более вперёд, стояли Советники Замка в серых лёгких одеждах, четыре или пять Учителей, два ученика сзади из школы Дипломатии и даже один Нууки.
- Мда… набежало… - буркнул я.
- Да уж, не каждый день фортуна перья разбрасывает, - отозвался стоящий рядом в толчее Игина.
- Мадам, говорят, капризная…
- Как и её свита. Сейчас поглядим…
Было несколько непривычно видеть столько народу сразу. Тем более, что все столпились на балконах и террасах, и меня несколько пугала ненадёжность архитектуры за древностью последней. Я поёжился. Воздух становился сухим, почти острым.
- Тут и поперхнуться можно - начал я…
- Гляди! - толкнул меня справа Рой, - вот они!
Усиливающийся гул голосов прокатился волной по головам встречающих. Я увидел три прозрачных тоннеля, как бы повисших в воздухе над Замком. Они были еле видны, и совершенная их прозрачность не позволяла точно определить их количество.
- Три.
- Нет… пять, вот там…выше…
- А вот ещё два с краю…
Мы тыкали пальцами в высоту, считая тоннели. Было похоже, что они как бы текут от краёв горизонта и обрываются над Замком.
В следующий миг все инстинктивно пригнулись, так как резкий шум распарываемого воздуха, усиленный эхом тоннельных стенок, практически оглушил нас. Что-то неуловимо быстрое, словно пуля, просвистело по одному из тоннелей и вывалилось из него прямо в воздух над нашими головами. Затем это что-то, подобное клубку или шару, развернулось во все стороны, и я… остолбенел. С роду не видел я такой красоты! Распластав в стороны широченные крылья, изогнув вниз шею, на нас смотрело настоящее чудо. Крылья у неё были очень широкие на первый взгляд, но потом я рассмотрел, что это были несколько рядов крыльев, располагающихся один над другим по уменьшению к спине, разворачивающихся в воздухе на манер веера в момент зависания Птицы, и складывающихся в узкие полоски «одно в другое» при набирании скорости. Из хвостового оперения лениво свисали три нервно подёргивающихся жгута, напоминающих хвост то ли гигантской обезьяны, то ли огромной мыши. Но самое главное… лицо. По-другому это было не назвать, ибо столько царственности было в нём, что поневоле хотелось согнуться в поклоне. Глаза её действовали на меня, как змея на маленькую птичку, и напоминали собой полоску ртути, горизонтально застывшую во льду. Размах её крыльев в воздухе был около двадцати шагов. Мы все аж присели, когда эта сверкающая громадина, переливаясь по телу всеми оттенками синего цвета, буквально рухнула нам на головы.
Конечно, нам нельзя было уж совсем пасовать, ведь для Ученика было бы позорно проявлять наружу такие низменные эмоции, как страх. Но внутри я и рядом стоящие товарищи, очевидно, были сейчас в состоянии молитвы, в которой все слова были о возможном продолжении жизни.
Сделав перед посадкой плавный мах крыльями, от которого нас всех чуть не сдуло «за борт», Птица Си обхватила одной из двух лап стоящий на углу перил шар и села на него, поджав вторую. Я смотрел на это и ожидал, что вот-вот хрупкое равновесие нарушится, и всё это кувырнётся как неудачная колонна из клоунов в цирке. Но нет, Си чувствовала себя очень даже спокойно и уверенно.
Всё это заняло в суматохе немного времени, и как только один из Советников сделал шаг к Си, она указала ему клювом вверх, изогнув шею.
Резкий грохот застал нас опять врасплох.
- Прям реактивная тяга! - уважительно шепнул Рой.
Второй тоннель прочертил еле видимый на скорости снаряд и развернулся второй Птицей, но поменьше размером, что не умаляло внушительности зрелища.
Ещё один тоннель прогрохотал. Потом ещё. Все уже немного пообвыклись и осмелели.
Когда седьмая Птица села на каменный шар, тоннели в воздухе стали таять, складываясь при этом, словно подзорная труба.
- Аоум - приветствовал Птиц Советник, сложив кончики пальцев.
- Аоум - произнесла Птица на свой лад.
- Всё в порядке? Дороги нынче чисты? - осведомился Советник.
Все стояли молча. Даже Учителя были напряжены.
- Чисто, - пропела Птица, словно вода сбежала по ступенькам.
- Сожалеем, что смогли принять вас только сегодня, ибо ранее…
- Мы знаем. Смерч нарушил баланс вращения Системы. Дороги только недавно восстановились. Нам легко удалось это пережить, а вот в Нижних Пределах, наверно, было совсем туго.
- Да, конечно. Смерчи ведь зарождаются внизу.
- Именно. Мы решили сойти вниз для наблюдения и возможной помощи.
В момент диалога все почтительно и молча стояли, ловя каждое слово, исходящее от Птицы Си. Никто и не заметил, как в проёме появился дядюшка Эйхм и проковылял мимо Советников прямо к гостье.
- Ваше Величество! В добрый миг! - громко ухнул Эйхм и протянул старческую руку.
Все остолбенели от подобной фамильярности.
- Сейчас она ему, ох, задаст! - прошептал Игина сзади.
Но Птица, дружелюбно прикрыв превращающие всё вокруг себя в окаменелость глаза, нагнула шею к дядюшке Эйхму.
- Вот ты где, мой хороший! - пропела, улыбаясь, Си.
Эйхм провёл рукой по перьям её шеи и склонил голову набок, прищурившись.
- Значит, правда?
- Конечно! - Си совсем зажмурилась.
- Эк я… ладно… проспорил! - буркнул дядюшка Эйхм, и поклонившись, развернулся и вышел с террасы под общее изумлённое молчание.
Птица немного развела крылья и театрально закатила глаза.
- Не обращайте внимания, просто мы немного поспорили, - заметила она, явно довольная.
- Поспорили? - недоумённо протянул Советник.
- О, это было давно… очень давно… когда ещё каждый из нас не был тем, кто есть сейчас.
- ???
- У меня тогда ещё не было птичьих крыльев, а наш общий друг тогда ещё носил разноцветные безделушки на ногах и руках…
- ????
- Он был тогда… маленькой девочкой, как и я, в одной из соседних Систем.
- Простите, Ваше Величество, - вступил на площадку сбоку один из Учителей Исполнений Решений, - можно из любопытства? А о чём был спор?
- О карме. О том, что мы с ним ещё обязательно свидимся. Я уже тогда много чего понимала в этом, - Си кокетливо распушилась.
- Эээ… понятно - протянул изумлённо Учитель.
- Да уж… - шёпотом залез мне в ухо Рой, - с такой поспоришь...
А я вообще пытался сложить в уме всю эту глобальную картину. То есть прошло Бог знает сколько лет, а Эйхм просто «Эк я…» и всё? С характером, видать, он девочкой был тогда, что с Птицей Си спорил, пусть хоть и с будущей.
Ближе к темноте Птицы ушли. Они долго о чём-то говорили с Советниками, порой прибегая к помощи Нууки. Птицы были немного на взводе, всё время нервничали, но спокойный и уверенный тон Советников их всё-таки убеждал и успокаивал. В конце концов, Си закивала и удовлетворённо отступила. Мы с ребятами всё это могли видеть с балюстрады, окружающей по периметру сверху Зал Преломления Света, через прозрачные вставки в потолке зала. Советник напоследок что-то тихо сказал, чем рассмешил Птицу Си, и она, улыбаясь, отмахнулась, играючи. Вызвали Учителя Проводников. Он подошёл к группе собравшихся и что-то убедительно стал говорить, показывая на окна Замка. Видимо, обращал общее внимание на скорое наступление Темноты. Все стали расходиться. Учитель жестом пригласил Птиц следовать за ним, и они скрылись в проёме Восходящей Трубы, служащей подъёмником и средством сообщения между этажами. Видимо, Учитель повёл их на крышу здания, чтобы оттуда открыть Проход. Спустя некоторое короткое время сверху раздался характерный сильный хлопок, от которого сразу онемели уши. А вслед за этим я услышал уже знакомый теперь рёв распарываемого воздуха, который стал удаляться, и вскоре в Замке опять воцарилась тишина.
И тут раздался радостный крик из Зала Преломления Света. «Глядите, Птица Си оставила своё перо!». Тотчас в Зал стали стягиваться жители этажа, удивлённо и радостно наблюдая стоящего посреди Советника, в руках которого покачивалось бирюзовой волной длинное перо с тонкими свисающими нитями.
- Нам будет сопутствовать удача! - радостно и утвердительно заметил подошедший Учитель Равновесия.
- Благословение судьбы! Она потеряла перо! У нас в Замке! - слышались возгласы из набежавшей толпы.
- Как же… - скептически прищурился Рой, кладя руку мне на плечо, - бьюсь об заклад, мы обязаны этому капризу дядюшке Эйхму.
Я обернулся, но Эйхма видно не было. Хм… хотел бы я посмотреть на его реакцию. Я бы уж попробовал «просчитать» сейчас его мимику.



10.06.20…г.

Мы протискивались уже через зону Узкого Тростника, миновав третье кольцо Лабиринта, а злобная тварь всё так же продолжала висеть у нас на хвосте. Глиук был немного встревожен, а Ли практически впадала в панику. За последние восемь дней мы трижды входили в Узор, но закрепиться близко к внутренней границе переломного барьера в Лабиринте не удавалось. Тварь, как натасканный пёс, чуяла нас каждый раз. Едва мы начинали набирать скорость и свечение, она сразу появлялась вблизи, как чёрт из табакерки, и нам приходилось всё внимание переключать на то, чтобы быстрее уйти от «хвоста».
Глиук стоял вполоборота ко мне и тяжело дышал. Мы были в парке, в двухстах метрах от шоссе, неподалёку от станции «Удельная». Тростник вошёл в Силу, и воздух вокруг нас становился удушающе сухим, земля чуть ли не трескалась…
Глиук замер, «считывая» информацию с окружающего. Я читал казавшуюся нескончаемой мантру на Северном Языке, в котором преобладали шипящие и стукающие звуки, удерживая стихию в положении равновесия, пытаясь успокоить разбушевавшийся суховей. В пятнадцати метрах вокруг нас, конечно, эта душегубка кончалась, и появись сейчас рядом обычный человек, он бы просто увидел лёгкий «оптический обман» дрожания воздуха, да и то вряд ли. Ведь стихии бушевали внутри нас, вызывая лёгкие изменения вокруг лишь как следствие. Под ногами же у меня трава желтела и ёжилась на глазах. Глиук, наконец, встрепенулся и повернул к нам своё лицо. Ли отчаянно посмотрела на него, подняла левую руку с указательным пальцем вверх и сделала жест правым указательным пальцем, как бы срезая верх левого. Тайм Аут. Глиук взглянул на меня. Я кивнул. Глубокий вздох, переключение режима восприятия, замыкание каналов энергии и легкое скручивание пространства вокруг себя. Мы вышли из зоны влияния Узора. Преследователь сразу отстал. Стал таять его «запах».
- Опять! Всё заново! - от досады Ли была готова скрипеть зубами .
- Это тоже результат. - ответил ставший обыденным Сан Санычем Глиук.
- Ранг высокий у нашего «приятеля» - слова вырывались у меня с сипом, легкие ещё не успели отойти от быстрой смены температур.
- Да уж, больно наглый, действительно. - Сан Саныч потирал затылок.
Легкое колыхание воздуха ещё расходилось во все стороны вокруг нас, как волны после брошенного в воду камня. Случайные, попавшиеся на пути этой волны, люди ощутили на мгновение легкое дуновение тяжелого и душного горячего воздуха. Отзвук пожара, только что полыхавшего в клетке, запертой волей нас троих.
- Гм? - Ли требовательно посмотрела на нас.
- Ладно, придётся выманивать его, - Сан Саныч, явно недовольный, упёрся руками в бока, - но учти, Ли, никакой самодеятельности! Будьте любезны соблюдать субординацию, Ваше Высочество. Сейчас командую я. А потом уж Ваша воля будет, когда выберемся.
Ли неожиданно серьёзно, по-царски, кивнула. Даже лицо её изменилось на секунду, и мне показалось, что я вижу перед собой тонкое серебристое лицо с узкими светло-зелёными глазами под сияющим обручем на лбу. Я стряхнул наваждение, мотнув головой и сплюнув под ноги. Потом ещё чутка поплевал просто так, чтоб никто ничего такого не подумал, и мы втроем стали выбираться из лесопарка.
- Пара переходов, и мы были б уже у цели... - вздыхала театрально Ли.
- Расслабься, не в театре, - я усмехнулся в её сторону. Как же, охи - вздохи... поверю я её трагизму... Видели бы вы её пару часов назад.
- Мне просто иногда хочется вспомнить о том, что я женского рода. А женщины - ранимые и чувствительные создания.
- Трогательно... - только и заметил Сан Саныч, и мы с ним разразились хохотом. Это сразу ослабило хватку напряженности в сложившейся ситуации, и мы даже начали шутить.
- Вот увидите, я его, как замечу, так сразу ка-а-а-ак...
- А я его сбоку, и по голове, и по голове, если она у него, конечно, есть...
- Блин, дети малые... - ворчал в нашу с Ли сторону Сан Саныч, - вояки мокроштанные... Кстати, а почему вы всё "его" да "его"? Может это "она"?
Мы нерешительно замялись на месте. Хм… Действительно, а почему? Я лихорадочно стал вспоминать спектр существа. Но дело не шло. Отрицательные накрутки так и маячили перед глазами, а вот сама половая принадлежность как-то ускользнула от меня.
- Да какая разница... - начала было Ли...
- Э, нет, не скажи. – Сан Саныч прищурился, - коли дамочка идёт по следу, то, скорее всего, это дела Вашего Двора, милая принцесса.
- И ничего такого я в последнее время не творила, чтоб за мной так целенаправленно бегать. И пальцами-то не шуршу...

Комната была столь мала, что головой мы практически задевали потолок. Старые деревянные балки подпирали хилую крышу. В затянутое пылью окно еле-еле пробивался свет снаружи. Пахло высохшими травами и дымом. Под потолком висел спящий Стик-Ай, летучий кровопийца с развернутыми ушами.
Место пахло неумолимой волей и силой. Нас семерых с разных пределов Системы согнали сюда для обучения контактному бою в зыбком пространстве. Здесь, за пределами этого дома, всё менялось сообразно мыслям существующих здесь жителей. Если в твёрдой реальности между мыслью и её воплощением проходит достаточно времени, чтобы можно было успеть затормозить или повернуть вспять раскрывание физической формы задуманного, то здесь мыслеформа распускалась как фикус в тёплой и влажной оранжерее. Чуть подумал - хлоп - и готово, получи - распишись.
Единственным самоосознающим жителем этой прелестной планетки был Махм-Атма, старик, давно отошедший от дел Учитель, который один только и мог в безопасности жить здесь. Полный контроль ума и воли позволяли ему держать участки местности в достаточно неизменном виде, а лёгкие перемены его даже забавляли.
- Здесь я не даю себе расслабиться, - отвечал на удивленные вопросы он, - дряхнуть, как старое дерево где-нибудь на отшибе - не по мне. А здесь я постоянно чувствую себя на передовой. Расслабишься чуть - и чайник с кипятком уже ледяной глыбой окажется.
Мы стояли гуртом, привыкая к обстановке, и осторожно перемигивались и шептались..
- К делу! - отрезал Махм-Атма наше шушуканье, - дорожку видишь? - обратился он к стоящему впереди меня мальчику и указал ему за окно.
- Вижу, - ответил тот.
- Останови его, иначе туго придется вам всем. - И старик чуть взмахнул кистью руки, при этом пальцы его сделали веерное движение, тихо, но отчетливо прошуршав друг об друга.
Мы хотели заглянуть в окно через голову ученика, встав на цыпочки, но старик грубо нас осадил: "Не сметь! Сейчас вы зависите только от него".
Мы стояли и чувствовали, как нечто на расстоянии шагов трёхсот вдруг вздыбилось, собралось в комок и двинулось в нашу сторону.
И тут я заметил, что стоящая на подоконнике кружка отражает в миниатюре то, что происходит за окном. Я сфокусировал зрение и увидел посыпанную мелким камнем дорожку, огороженную с двух сторон живой изгородью из какого-то местного вьюнка. А ещё я увидел, как воздух в конце этой дорожки стал неумолимо и быстро темнеть.
- Что за..., - шепотом начал я, и тут изгородь прогнулась, как если б на неё опустили огромную скалку.
А затем эта "скалка" начала приближаться к нам со скоростью, едва ли не превышающей крейсерскую скорость Стик-Ая, болтающего сейчас у нас над головой. Угроза продолжала оставаться невидимой, но судить о её тяжести и громадных размерах можно было по проминающимся под ней ветвями и дробящимся камням.
Я понимал, что стоящие рядом вообще ничего не видят и не подозревают ни о чём. Только капельки пота, выступившие на шее ученика, показывали, что ему совсем невесело. Я подобрался и приготовился прыгнуть. Волна, сминая изгородь, летела к дому. И тут краем глаза я заметил, как встрепенулась рядом остроухая девчонка. Я почувствовал, как напряглись её мышцы. Её и так узкие, как бойницы Замка, светло-зелёные глаза сощурились до предела, и я отметил, что у неё у неё шрам над левой бровью, который исказил чуть-чуть её мимику. Я понял, что она чует эту штуку, катящуюся на нас неслышно и неумолимо. Старик безучастно стоял возле стены и ждал, скрестив руки на груди.
И вот, когда уже уши мои различили еле слышный пилящий визг этого летящего кошмара, и передний край волны готов был сокрушить дом, девчонка вдруг резко прыгнула и... зависла в воздухе под потолком, согнувшись. В следующее мгновение она взмахнула руками точно так же, как давеча старик Махм-Атма, прошуршали пальцами два веера её рук, и раздался оглушительный резкий хлопок. Почти одновременно с ней неосознанно я тоже подпрыгнул вверх, и прошедший сквозь стену шквал перевернул меня в воздухе. Поддавшись напору воздуха, я позволил себя кувырнуть через голову вперёд, а затем оглушённый, раскрыв руки и ноги в стороны, стал мягко опускаться на пол.
На полу лежали все остальные. У всех был шок. Перепад давления и последующий резонанс были настолько сильными, что лопнули крайние орбиты энергии нескольких учеников. Только я да эта девчонка стояли на ногах. На подгибающихся, но всё же на ногах.
Старик как стоял, так и продолжал стоять.
- Род? - резко спросил он у девчонки.
- Хэ. - твёрдо ответила она.
- Так вот в чем дело! - я опустил глаза. - Девчонка-то королевских кровей. Наследственный дар. Род, имя которого насчитывало всего два звука. Высший эшелон. Всё понятно…
- Это было не слишком честно – присылать тебя сюда наравне с другими, - нахмурившись, произнёс старик, и развернулся в мою сторону. - А ты?
- Сжульничал! - честно признался я и указал на подоконник. - Кружка.
- Хитёр и сообразителен! – ухмыльнулся Махм–Атма, - но не дисциплинирован… Два часа «Дерева»!
Я наклонил голову в знак того, что принял приказ. Два часа крутить внешние орбиты энергии тела, ох, какая скукота.. Но делать нечего, я встал в стойку и прикрыл глаза. Виноват, понимаю…Но прежде, чем уйти в себя, я увидел, как старик подошел к девчонке и тихо произнёс: «Сделай ещё раз, но намного спокойней.»
Девчонка вытянула руку, раскрыла ладонь мизинцем вверх, а затем резко свернула её в кулак, повернув на 180 градусов. При этом пальцы её прошли краями друг об друга, издав характерное шуршание.