Специально для Неко-самы. Продолжение Стихий)

- Обалдеть. Всю жизнь мечтал о такой тату… Рио, я крут? – Джоко, все еще вцепившись в Умемею, разглядывал иероглиф на своем плече.

- Ты же вроде завязал с шутками? – удивленно посмотрел тот на Макдэниела.

- Привычка, - ухмыльнулся бывший главарь Шафта и перевел взгляд на Венто. - Твоя работа?

- Нравится? – мальчик вальяжно растянулся прямо на полу.

- Что это значит? – продолжал допытываться Джоко.

- Ничего. Просто метка. Как подпись на договоре… - пожал плечами Венто и демонстративно зевнул.

- Да каком еще договоре? – рассердился Макдэниел. – Может быть, уже хватит говорить загадками? Сколько уже все это длится? Пора бы ввести меня в курс дела, ты так не думаешь?

- Еще рано. Даже мне не позволено такое самоуправство, - пробормотал подросток, поднимаясь с пола.

Рио переводил взгляд с одного на другого – но ситуация отказывалась проясняться. Эти двое вроде как беседовали на хорошо знакомом английском, но, тем не менее, шаман ни черта не понимал – хотя нельзя сказать, что он не пытался. Мужчина покачал головой и уже который раз за вечер принялся вспоминать прежние деньки – в данный конкретный момент Рио бы многое отдал за возможность оседлать свой любимый байк и помчаться куда глаза глядят, горланя во всю глотку песни собственного сочинения. Желание было неосуществимо - старый мотоцикл Умемеи остался в маленьком домике в Беркли, где они с Найтом когда-то начали свой бизнес. После переезда во Фриско байк остался там: и Джереми, и Шарона в один голос уверяли, что владелец ресторана на мотоцикле – это нонсенс и некомильфо, и в итоге убедили Рио пересесть на «порше». Одно время шаман тайком от жены катался на своем старинном друге, но после одного маленького дорожного происшествия, когда стоящего на светофоре Умемею в темноте не заметили, и он слегка приложился об асфальт, отделавшись, в общем легким испугом (за что следовало снова благодарить верного Токагеро), Шарона устроила жуткий скандал, после которого Рио на байк так ни разу и не сел. Данное слово шаман всегда умел держать.

Отвлекшийся на воспоминания Умемея не сразу заметил, что Джоко перестал ссориться со своим мальчишкой и вместо этого что-то горячо, но вполне мирно обсуждает.

- Дорога займет всего около пары часов. Я могу быстрее, но боюсь ваш организм просто не выдержит такой нагрузки.

- А наши Хранители? Мик не сможет преодолеть такую уйму миль в одиночку – еще и за пару часов! Да и Токагеро…

- Нечего трепать мое имя зазря, - тут же ввернул бывший бандит. - Разумеется, он и нас потащит.

- Почему это ты так уверен? – огрызнулся Венто. - Очень мне надо – чужих Хранителей туда-сюда таскать.

- А потому что иначе я Рио не отпущу!

- И что с того? Можно подумать, меня действительно волнует, попадет вовремя на похороны твой чокнутый хозяин или нет…

- Харе туфту гнать, - весомо выразил мысли Токагеро, недавно открывший для себя мир американских боевиков, где нашел множество родственных душ – от которых набрался такого, что Рио только за голову оставалось хвататься. Впрочем, скучающий дух плевать хотел на переживания шамана по поводу его культурного уровня. – Тебе нужен Рио, я же знаю. Так что давай без глупостей…

Откуда у Токагеро была такая уверенность, Умемея и понятия не имел, но стремления задавать вопросы не возникало. Шаман за последние несколько часов уже перестал удивляться чему бы то ни было.

Венто тем временем мрачно покосился на Токагеро и поднял вверх руки, как будто сдаваясь:

- Va bene*! Идите уже, собирайтесь.

- Ты и багаж наш потащишь? – не выдержал все-таки любопытный Рио.

Глаза мальчика тут же потемнели, затягиваясь серой дымкой, и темноволосый мужчина моментально пожалел о неосторожных словах. Пацан явно страдал какой-то своеобразной формой бешенства – чем отчаянно напоминал Рио взрывного наследника клана Тао, лет так… Господи! Уже почти десять лет прошло со времен Турнира! Покачав головой и старательно игнорируя разозлившегося мальчика, сдавленно бурчащего что-то вроде «тоже мне, нашли носильщика!», Умемея скрылся в своей комнате.

Сборы заняли немного времени: Джоко распаковаться не успел (да и обходился он минимумом вещей), а у Рио был специальный «командировочный» чемодан, приготовленный для деловых поездок – которые случались с ним довольно часто – где было все необходимое. Добавив туда пару теплых вещей (в Токио было на порядок холоднее, чем в солнечном Сан-Франциско) Умемея управился в считанные минуты. Гораздо больше времени занял дозвон сначала до Найта, а потом до своего личного помощника, и подробный инструктаж последнего.

Джоко последний раз глянул на часы: 0.04. Венто улыбнулся:

- Часам к десяти будем на месте.

Макдэниел удивленно повернулся в сторону мальчика.

- Часам к десяти утра?

- Вечера, разумеется, - расплылся в довольной улыбке Венто.

- Ты же говорил, что путь займет от силы несколько часов?

- Он так и займет, - насмешливо прищурился мальчик. – Сейчас четыре минуты первого, на календаре – четвертое ноября… А в Токио, соответственно, четыре минуты шестого – и тоже четвертое ноября. Забыл про разницу во времени?
«Идиот!» - выругал себя мысленно Джоко. Крыть было нечем: мальчишка опять его подловил.

- Ну так мы… едем? – спросил Рио, запустив по привычке руку в шевелюру, словно забыв, что избавился от своего роскошного чубчика очень давно.

- Едем, - деловито кивнул Венто, прикрывая глаза и расставляя широко руки. Из пальцев мальчика заструились сначала почти незаметные, а затем все более и более набирающие силу потоки темного воздуха, принявшиеся кружить по комнате в причудливом танце. Миниатюрные смерчи сплетались вместе и тут же распадались, пока вокруг стоявших в центре гостиной шаманов не образовалось что-то отдаленно похожее на серую паутину. У Рио и Джоко свистело в ушах, волоски на коже вставали дыбом – от холода – а тело стало приобретать странную легкость. Страха не было: скорее, предвкушение чего-то удивительного и огромный выброс адреналина – шипящими пузырьками в крови. Внезапно Венто широко распахнул глаза и обнял себя руками – после чего посветлевший до молочного цвета кокон воздуха окутал обоих шаманов, их духов, пару чемоданов и самого подростка. А спустя еще мгновение просторная гостиная опустела – как будто там и не было никого и никогда. Только старая фотография красивой светловолосой женщины продолжала покачиваться на невидимом ветру, пока вдруг не слетела со стены, усыпав пол мелкими осколками разбившегося стекла. Один из них прорезал глубокую царапину на самом портрете, из-за чего в улыбке блондинки вместо томной неги появилась неожиданная горечь.

*Va bene! (итал.) - Ладно!



Лайсерг был удивлен – настолько, что даже выпал из какого-то ступора, охватившего его после известия о смерти Тамао. Потому что было одно из двух – то ли он от горя сошел с ума, и ему теперь черт знает что мерещится, то ли заколка в виде ящерицы действительно с ним только что заговорила.

Дител не знал, как чувствует себя сумасшедший человек, но смутно подозревал, что его нервная система все же не столь неустойчива, да и не нравилась ему мысль о возможном сумасшествии. Поэтому логичный даузер принял на веру вторую версию и принялся искать обоснование произошедшему.

Обоснование все никак не находилось, а наглое земноводное тем временем опять широко зевнуло, ехидно улыбнулось и заговорило.

«Знаешь, я ведь умею читать мысли. Ты думаешь об очень глупых вещах сейчас, хозяин».

Лайсерг решил отложить поиск адекватного объяснения на потом.

«Кто ты такая? И почему зовешь меня хозяином?»

«Я? Зови меня Ка. А хозяин – это же просто! Меня тебе подарили, верно? Значит, ты мой хозяин, глупый мальчишка».

« Каа? Как удава?» - искренне поразился даузер, пропустив сперва мимо ушей наглое обращение. «Ты грубо себя ведешь».

«Какого еще удава?» - заинтересовалась ящерка, внимательно наблюдая за Лайсергом.

«Неважно. Литературный персонаж» - отмахнулся Дител. «Я все еще жду ответа: кто ты? Я не только имя имел в виду».

«Я – твоя спутница. Потом объясню, еще не время. Лучше скажи, что ты знаешь об оммье? И о тех, кто избирает его путь – об оммеджи?»

«Мастера Инь-Янь? Речь идет о них?»

«Да. О тех, кто выбирает путь оммье. Вы недавно уничтожили одного из них».

«Недавно?» - Лайсерг удивленно моргнул и потер переносицу рукой, пока его не осенило, кого имеет в виду Ка. «Асакура Хао… Он был мастером Инь-Янь».
«Он не справился с порученным ему и его пришлось уничтожить… Не думаешь же ты, хозяин, что вы смогли победить его сами? Стихийная сила… хотя об этом пока рано».

Дител покосился на по-прежнему мирно спящую Матильду и несколько секунд смотрел в иллюминатор – надо было прийти в себя.

«Не думай, что можешь меня прогнать из своей головы» - насмешливо протянула ящерка и куснула сама себя за хвост. «Тебе придется смириться со мной и моими требованиями».

«Что ты хочешь?» - даузер решил, что сначала выслушает собеседницу, проанализирует ее слова, а уж потом будет возмущаться. Торопиться не следует.

«Ты просто займешь его место, хозяин… Не один, конечно. И выполнишь то, что не успел сделать он».

«Тогда зачем вы его убили нашими руками?» - логическая неувязка слишком очевидна, чтобы можно было промолчать.

«Он выбрал неверный путь и стал игнорировать нас, давших ему силу. Отобрать единожды данное невозможно, но сделать кого-то сильнее – запросто» - хихикнула (или Лайсергу показалось?) Ка. «Ты же понимаешь, что один, сочетающий в себе все стихии и вынужденный тратить силы на поддержание контроля и равновесия между ними, слабее шести, пропитанных стихийной силой – чистой, незамутненной, сконцентрированной? Поэтому Асакура был уничтожен».

Дител сжал губы – он чувствовал себя оскорбленным. Если ящерка… если Ка говорит правду (а доказательств иного у него пока нет), то их просто втемную использовали, сыграв на чувствах, стремлениях и идеалах – у кого на чем.
«Почему ты думаешь, что я стану помогать? И почему именно я и… остальные, верно?»

«Столько вопросов, хозяин. Я устала. Скоро ты и сам узнаешь все ответы – без меня».

- Лайсерг? Давно проснулся? – сонно моргнула Матильда и выпрямилась, потягиваясь и поднимая обе руки ладонями вверх – слишком свободный жест для общественного места, по мнению Дитела.

- Не очень. Быть может, позвать стюардессу? Хочешь чая? – немного торопливо, чем вызвал удивленный взгляд Матисс, предложил Дител, стремясь забыть на время о разговоре с ящеркой.

Сейчас он пока не будет об этом думать – не до того.


Из дневника Тамао Тамамуры

1 октября 2008 года, среда

Я не люблю суматошных дней, а этот именно такой – Кончи и Пончи словно с ума сошли! И было бы от чего – ревнуют, глупые духи. Хотя и повода никакого нет. К Микихисе приехал давний друг, я его раньше никогда не видела. Хаширо Кавагаши-сан – вместе с сыном, Нанами-куном.
Мои духи слишком нервно реагируют на любого нового мужчину в моем окружении, а тут их сразу двое. Поэтому не прекращается поток грязных шуток и намеков, вызовов на дуэль и угроз. Ками-сама, ну неужели они думают, что взрослые опытные шаманы будут их бояться? И что они могут сделать без шамана – да даже захоти я участвовать в этой бессмыслице, боец из меня никудышный. Во время Турнира я почти ничем не помогла ребятам, только под ногами путалась…
Так что день был ужасный – я не успевала извиняться за поведение своих Хранителей. Сенсей даже рассмеялся в конце – не болит ли у меня вечно согнутая спина, а Кавагаши-сан и Нанами-кун все пытались сделать вид, что их не задевают шуточки Кончи и Пончи. Так стыдно было…
Теперь мои Хранители сидят в дальнем углу комнаты и подвывают – просят прощения. Не буду прощать, я действительно на них разозлилась. Я не собираюсь и дальше терпеть такое поведение, поэтому не возьму их на прогулку. Нанами-кун заинтересовался старым Храмом – я обещала отвести его после вечернего чая и показать. Там действительно много удивительного, а он занимается изучением истории искусств, так что с его стороны это почти профессиональный интерес. Мне же совсем несложно составить ему компанию, он приятный молодой человек - вежливый, широко образованный, с очень своеобразной точкой зрении на многие вещи, чем-то похож на моего… то есть просто на Лайсерга. Ах да, Кейко-сан считает, что Нанами-кун еще и очень симпатичный…

- Кончи! Пончи! Сколько раз я просила, чтобы вы не читали, что я пишу в моем дневнике?

- Ты идешь с ним гулять вечером одна в заброшенный старый Храм и говоришь, что нам не о чем беспокоиться?

- Вы мне надоели…


Йо уже устал от тишины - Анна все еще сидела наверху, а он не осмеливался подняться к ней. Потревожить ее сейчас казалось почти кощунством, да и не был он уверен, что ей нужно его присутствие. Анна из тех людей, которым не нужно, чтобы их горе разделяли, ей легче справиться с ним самой, в одиночестве, медленно восстанавливаясь и собирая себя заново. Его Анна умеет сама искать и находить полоску света в окружившей тьме.

Звонок разрезал тишину дома неожиданно, заставив шамана вздрогнуть и нервно улыбнуться. Слишком резкий, нахальный, яркий звук, не подходящий для дома, погруженного в траур.

- Йо, открой, я сейчас спущусь, - глуховато звучит голос Анны сверху, и Асакура выходит из оцепенения, шлепает босыми ногами (он не носит никакой обуви даже сейчас, зимой – давняя привычка) к двери и распахивает ее, не спрашивая, кто там. Йо никогда не спрашивает – он всегда готов выслушать и принять человека, даже если тот обычный коммивояжер или надоедливый сосед. Двери Фунбари Онсен открыты всегда и для всех – это раздражает Анну, но здесь Йо тверд как никогда, и она не спорит. Киояма не глупа и умеет подчиняться. Иногда умеет.

Гостей много – и Асакура немного удивлен, что они приехала вместе. Он втихаря переводит взгляд с фингала Рена на запекшуяся кровь на губах Хоро и думает, надо ли ему вмешаться, поговорить с давними друзьями? Наверное, не стоит – они, похоже, справились сами… Марион и Пилика как-то сразу исчезают из поля зрения – одна уходит на кухню, ведь Йо с Анной не до готовки, а тот, что в доме горе не значит, что есть не нужно. Другая поднимается наверх в поисках хозяйки дома – у Пилики серьезные основания беспокоиться о медиуме. Они ближе, чем может показаться со стороны, и она переживает за Киояму.

Мужчины остаются в комнате и говорить им особо не о чем. Спрашивать, что именно произошло между Хоро и Реном Йо кажется нетактичным, а те в свою очередь напряженно молчат – выпытывать подробности смерти Тамао нельзя, хотя какой-то нездоровый интерес есть у обоих. И потом – они ведь знают, Асакура был очевидцем, все произошло прямо на его глазах. Не надо его травмировать лишний раз, наверняка ему и так не сладко.

- Нужна помощь в организации похорон? – предлагает-спрашивает наконец Рен, когда молчать становится невозможно. Он действительно был бы рад помочь – Асакура совсем плох, Тао прекрасно видит и потускневшие глаза и вымученную улыбку.
Хоро вздрагивает, бросает недовольный взгляд на опередившего его Рена и откликается эхом:

- Я мог бы…

- Ничего не нужно, спасибо, парни, - качает головой Йо. – Основным занимается Анна, а с мелочами справимся и мы с Мантой, он должен скоро прийти, кстати.
Хоро чуть улыбается, разводя руками - мол, ну что же, не надо, так не надо, а Рен щурится и отворачивается. Говорить опять не о чем.

Нет, тем для разговора множество, но никто не может найти подходящую именно для такой ситуации. Поэтому остается молчать, прислушиваясь к звукам с кухни, где что-то готовит Марион, и рассматривать хорошо знакомую обстановку Фунбари Онсен. Это место не меняется.

- Пойду помогу жене, - встает Хоро, на которого слишком давит это молчание, и буквально сбегает к своей Мари, с которой можно вполголоса перебрасываться ничего не значащими фразами (она давно простила мужа и понимает, что ему сейчас нужна ее поддержка) или просто молчать, наблюдая, как ловко она режет зелень, помешивать доверенные ему спагетти и смотреть, как запотевает большое окно – то самое окно, из которого Анна и Йо несколько часов назад видели смерть Тамао.
Хоро целует в висок Марион, у которой текут слезы – она режет лук, и задумчиво протирает стекло ладонью. Что бы ни случилось, кто бы не умер, жизнь идет своим чередом. Смерть мало что меняет в этом мире – чья бы то ни было смерть.
Только теперь, когда они остались одни, Рен заговорил.

- Анна справится? – он не спрашивает про самого Йо, Тао не сомневается в Асакуре ни на секунду. Прошло то время, когда он считал его слабаком. Этот беспечный лентяй справится точно. И потом – это же Йо!

- Я не знаю, - вдруг опустил голову Асакура, зарываясь пальцами в упавшие на глаза волосы, и замер, чуть покачиваясь. – Я не знаю...

- Прекрати! – грубовато окликнул его Рен, чье выражение лица стало вдруг очень злым и раздраженным. – Асакура, ты меня слышишь? Прекрати нюни распускать. Сколько раз ты посторонних людей вытаскивал? И ее вытащишь, иначе познакомишься заново с моим гуандао.

Йо поднял глаза, всматриваясь в моментально вскипевшего друга (будто и не было этих десяти лет – Тао все такой же псих) и улыбнулся, по-прежнему, широко, солнечно, не только губами, но и глазами, всем существом – как умел только он.

- Спасибо, Рен. Я знал, что ты поможешь.

- Придурок, - махнул тот рукой в ответ и покачал головой. – Пойдем, заберем Анну с Пиликой, мне кажется, Юсуи уже что-то там наготовили. Я голоден.


Шарона с неудовольствием отложила брюки – те еще сходились на талии, но ощутимо давили на живот, и носить их было нельзя.

«Надо бы в выходные съездить за покупками, Ральф как раз прислал чек, деньги есть…» - рассеянно подумала она и погладила живот.

- Мама будет самой красивой, малыш, - сообщила она в пустоту и улыбнулась.
Она не так давно стала разговаривать с ребенком вслух и сначала очень смущалась, даже саму себя. А сейчас это было уже почти естественно – он же слышит, ее ребенок. Он чувствует. Он все понимает.

Шарона выбрала свободную юбку, примерила и посмотрела в зеркало.

«В самый раз».

Женщина еще пару секунд повертелась, рассматривая отражение, и вышла из комнаты, той самой комнаты, откуда когда-то уехала, чтобы жить с Рио.

- Девочки, я в магазин. Заказы будут?

- Вроде все есть… Ты уверена, что сама пойдешь? Может, мне составить тебе компанию? – отозвалась Лили, поправляя очки.

Шарона вздохнула – она очень любила девочек, но те относились к ее беременности… нет, хорошо относились, но берегли ее сверх всякой меры.

- Я справлюсь, - усмехнулась женщина и накинула легкое пальто. Простужаться ей никак было нельзя, так что подстраховаться не мешало, несмотря на теплую погоду.
Машина ответила чиханием и заводиться не стала. Шарона проверила уровень бензина, пощелкала кнопками на приборной доске и попробовала еще раз – мотор взревел (она здорово перегазовала) и заработал.

«Точно, ведь в последний раз ее в сервис-центр еще Рио гонял, летом, а сейчас уже ноябрь», - автоматически подумала она и прикусила покрытые светлой помадой губы. Вспоминать о Рио было все еще больно. Шарона шмыгнула носом и распахнула сумочку – в кошельке должна быть визитка сети автомастерских, куда она обычно ставила машину, она вполне справится с этим несложным делом и сама. Другой разговор, что список «несложных дел, с которыми приходится справляться самой» за последние полтора месяца возрос в несколько раз. Хорошо хоть, деньги у нее есть. Ральф рвал и метал, когда она призналась в беременности, уходе от мужа и переезде обратно в Беркли, но, поутихнув, напоил зеленым чаем с салатом из тертой моркови, погладил по голове, поцеловал в макушку и сказал, что любимую модель не бросит. Значит, у него будет новая выставка. Шарона же не стесняется продемонстрировать всем, как должна выглядеть беременная женщина? Экс-супруга Рио и сама не знала, стесняется она или нет – но ей были нужны деньги, а значит сомневаться и выбирать не приходилось.

«Я вполне могу прожить и без тебя. И проживу», - повторила себе в который раз Шарона, аккуратно выезжая из «кармана» на дорогу, и сделала вид, что не слышит голос подсознания, шепчущий: «Вот только я не хочу проживать. Я хочу жить. С ним жить… и с нашим ребенком».