[450x300] Утро медленно опускалось на город. Она сидела в полутемной комнате около постели и гладила Его по пальцам. Длинным и сильным, как всегда. А в голове без связи, без времени роились воспоминания. О Них. Самые главные и незначительные, которые вдруг появлялись из ниоткуда.
Первая встреча. Ливень. Она бежала тогда... куда-то и в портфеле у нее были какие-то очень важные бумаги. Странно, сейчас она даже не помнила, что там было... И они как-то врезались друг в друга, наверное, их просто толкнули друг к другу их ангелы-хранители. Портфель раскрылся, бумаги разлетелись по лужам и Она с ужасом смотрела, как Особо Важные Документы превращаются в кашу под тем ливнем. И тогда Она стала кричать на Него, тогда еще просто на него. А он молчал и все смотрел, смотрел, смотрел странным взглядом. И Она споткнулась, зацепилась за этот взгляд, замолчала. А он, нет, уже Он, сказал: "А пойдем-ка, пожалуй, под крышу". И она пошла. А потом было солнце, и сверкающий асфальт, и запах молодой листвы, и Город, их Город...
Знакомство с Ее родителями. Его длинные сильные пальцы беспрерывно теребят бахрому на скатерти, вяжут узлы, косы, какие-то хитрые плетения (Он так и не смог их потом повторить). Неловкое движение - вся посуда, принесенный им торт, горячий чайник, все это летит на Него и на пол. Все в ужасе - кипяток выплеснулся прямо рядом с Его коленями. Зато огромный роскошный торт не промахнулся. Особенно импозантно смотрится кремовая розочка, на том месте, куда галантные кавалеры начала века прикрепляли свои бутоньерки. Он начал хохотать первым, и почти сразу к нему присоединились все остальные. А Она смотрела на Него и безумно, невозможно любила...
Вечер на берегу моря. Волны бросаются на берег и возвращаются обратно. Они только что поссорились из-за мелочи, ерунды. И Ей плохо, очень. Потому что обидела, сгоряча наговорила лишнего. Он сидит у самой кромки воды, обняв колени и положив на них подбородок. Она свернулась в комочек на скамейке у пирса. Холодает. Ей зябко даже в шали, как же, должно быть, холодно ему на этом ветру. Она подходит, садится рядом, делит шаль на двоих и тихо шепчет: "А пойдем-ка, пожалуй, в номер". Его глаза близко-близко, Ее шепот "Прости, пожалуйста", Его губы на Ее волосах. Ночь. Их ночь.
Он уехал в командировку. На Ее День Рождения. Эта поездка была очень важна для Него и Она это знала, но как же было обидно и больно. Она ни слова Ему не сказала, Но ведь он и так все понимал. Утро. Звонок в дверь. На пороге посыльный с огромным букетом роз. От Него. Полдень. Звонок в дверь. На пороге посыльный. Букет гербер. От Него. Так весь день. С посыльным здороваются уже как старые друзья. Вечер, почти ночь. Открывает дверь с улыбкой. Огромный букет Ее любимой сирени (где Он ее достал, осталось тайной), которую держит Он. Как-то смог, как-то успел приехать. Засуетилась: ужин, ванна... Обнял, прижал к себе: "Ничего не нужно, только ты"...
Роддом. Жены вверху у окон, мужья внизу, под окнами. Машут, кричат, не слышат друг друга и себя. Он толкает стоящего рядом мужчину, тот другого. Собираются все, о чем-то договариваются. И вскоре проходят вдоль окон, начинают топтаться по снегу. Медленно, среди деревьев, под окнами начинают появляться слова, которые хотел сказать в то утро каждый мужчина, стоящий там: "Я люблю тебя". Местами букв не видно за деревьями, местами они корявые и непонятные. Но жены замирают наверху, читают, машут руками, что-то кричат, смеются и плачут. Она стоит и смотрит на Него. Капюшон упал с лохматой головы и Она жестами велит надеть его обратно. От трусит головой, смеется, показывает на надпись, рисует рядом маленькое корявое сердечко...
А однажды она ушла от него. На целых пятнадцать минут. Спускается вниз по лестнице, с грохотом тащит за собой чемодан. Следом по ступенькам волочится подол ее самого любимого платья, который в этот проклятый чемодан не поместился. Ей все равно, она ужасно зла. Внизу Он догоняет Ее, останавливает. Она уже готова сказать тысячу обидных слов, Она уже начинает говорить. Но Он не слушает, открывает чемодан и начинает укладывать туда тонкое кружево платья. А Она смотрит сверху на его макушку, на чуть подрагивающие длинные сильные пальцы. И обессиленно опускается на ступеньку рядом, закрывает руками лицо. Он садится рядом, обнимает за плечи: "А пойдем-ка, пожалуй, домой"...
Дочь заболела. Сильно. Больница. Кризис. Девочка, вся мокрая, мечется в кроватке. Они сидят рядом. Он уговаривает Ее хоть немного поспать зная, что Она не пойдет. Все, что можно было уже сделано. Остается ждать. Под утро врач сказал, что все обошлось, теперь девочка начнет выздоравливать. Двое в пустом полутемном коридоре у окна, прижавшись друг к другу. Она обессиленно съезжает в обморок к Нему на руки...
Свадьба. Все утро на нервах, все идет не так. Платье порвалось, прическа рассыпается, Он опаздывает. Еще немного, и Она в истерике отменит все торжество. Но тут слышит: "Приехали!" И Его голос, дурацкие конкурсы, переждать чуть-чуть. И Он, наконец, рядом. И все так, как надо. Потому что Его длинные сильные пальцы чуть сжали Ее холодные. А потом "Да!" (громко, на весь зал), бесконечные "Горько!" (а разве кто-то против?), первый танец (не такой уж и первый), первая брачная ночь (хмм... тоже не такая уж и первая - разве хватило бы сил дождаться свадьбы? у обоих...)
У Него другая. Она знает это по молчанию, по голосу, по наклону головы... Она просто знает, как будто Он сказал Ей это сам. Он приходит поздно ночью, чужой, и Она затравленно сжимается под одеялом. Рыдает в ванной, до боли закусив руку, чтобы не услышал. Улыбается с утра, как ни в чем не бывало - лишь бы дети не узнали. И не знает, что делать. И Он не знает. Мучается, мечется, страдает. День Икс. День принятия решения. Вечер. Она готовит на стол. Он сидит и смотрит перед собой, а потом тихо говорит: "Я не смогу без тебя. Без вас.". Тарелка летит вниз. На мелкие осколки. Она сползает на пол и рыдает, как не рыдала никогда в жизни, Он садится рядом. Обнимает и повторяет, повторяет эту, только что открытую, истину "Я не смогу без тебя... Не смогу... Без тебя... Без вас... Я не смогу..."
Тихий стук в дверь. "Мама?" Она поднимает голову. Уже утро. Так быстро... Аккуратно кладет Его руку на кровать. Вытирает слезы, выпрямляется. "Заходите!" Люди в черном. Незнакомые люди. Выносят .... Нет! Нет! Нет! Биться, кричать, не давать... Стоит в углу, выпрямив спину. Слышит шепоток: "Во дает старуха! Как будто не мужа хоронит!" Спокойно! Никто не сожмет Ее пальцы, не подмигнет. Теперь сама. Дочка тоже слышит, бросается к обидчику (копия Она), ее удерживает за руку брат (совсем как Он). Но, проходя мимо, шепчет что-то на ухо, предельно вежливо, предельно ядовито, как сделал бы его отец. Человек бледнеет и тихо ретируется. Они не пропадут, продолжение одной Большой Любви. И они поймут. Не сейчас, так потом... Осталось немного. Выходят. Задергивает шторы, поправляет покрывало. На тумбочке оставшееся после Его болезни снотворное...
"Они жили долго и счастливо и умерли в один день..." Горькая усмешка. Она и так уже задержалась...
Рука тянется к пузырьку. Порыв ветра. Окно нараспашку, пузырек катится по полу, сверкая белыми боками. Против всех законов физики, на подъем, под шкаф, где давно уже образовалась дыра в полу. Она не сомневается - закатился именно туда. Не достать. "Так вот почему ты не хотел ее заделывать. Ну что же, будь по-твоему... Ты всегда побеждал в спорах, вредина". Одергивает платье, откидывает голову и выходит к людям. К ней бросаются дети, волновались. "Ничего, милые, все в порядке" Она не одна, Она никогда уже не будет одна.
Под картинкой ищите музыку.