В колонках играет - delfin_feat._stella_-_glaza.
Настроение сейчас - Смятение.Волнение.

Прочла на прозе. ру
Впечатлило....


" Кровь

«Кровь представляет собой разновидность соединительной ткани и состоит из суспензии форменных элементов (эритроциты, лейкоциты и тромбоциты) в растворе – плазме…»

Все начинается очень банально. Чувства и эмоции проникают в нас, меняя состояние на физическом уровне. От счастья, влюбленности, радости, восторга и удачи нам хочется летать, бежать, создавать. Так же все работает и в противоположных случаях. От злости и страха, от боли, обид и страданий нам хочется разрушать. Чем больше, тем лучше!
Новая волна холодного дождя накрыла меня…выстукивая чечетку у меня на плечах, он смеялся и открывал глаза. Мой вечный друг…мой вечный брат…Снова лил, не прося ничего в замен…давая каждому то, что необходимо. Асфальт пах чистотой, и свет не обкатывал меня пылью. Спасибо! Я шел по дороге…злой…и слушал музыку. В данный момент музыка лишь слегка успокаивала меня, не давала взорваться раньше времени.
Дождь. В таких случаях наш обычный разговор во время прогулок несколько изменялся. Чуть больше молчаний с моей стороны, чуть больше улыбок с ее. Я любовался ей. Мокрые волосы липли к щекам, тушь обещала потечь в каждую секунду, но все время обманывала. Глаза становились еще выразительнее, вбирая в себя цвет дождливого неба, они бросали ему вызов. Я останавливался и смотрел. Я больше ничего не видел, только ее лицо. Она смотрела и улыбалась. Ничего нет прекраснее… Я спрашивал, не холодно ли ей, а она почему-то отвечала, что любит дождь… И мы продолжали идти дальше. Смеяться, играть, задевать и радоваться всему…
В этот день все было по-другому. К дождю добавился холодный, пронизывающий ветер. Она шла молча, вбивая каблуки в сухие островки асфальта. Я шел за ней. Чувства… Я не должен был оставлять ее. Она заметно дрожала. Я задал глупый, нелепейший вопрос. «Тебе не холодно?». Она остановилась, повернулась и посмотрела на меня. Солнечные лучики в ее глазах теперь метали молнии. Бездонную синеву глаз рассекали золотые стрелы. Она откинула волосы и подставила лицо непогоде. Молчание, ее молчание. Оно всегда меня пугало, я боялся лишь его. Ну, выплесни эмоции!!! Покричи на меня!!! Давай!!! Нет… Она была слишком горда для этого, тем более на улице. Она лишь еще выше задрала подбородок. Ветер рвал остатки листвы. Дождь плакал, не она. Черные слезы на ее лице это были не ее слезы. Это слезы горечи неба… Две черные, траурные дорожки развернулись на ее щеках и скатились в уголки губ. Она делала вид, что не замечает, что ей все равно. Я достал платок и подошел к ней, желая стереть трагедию. «Не смей» сказала она и пошла дальше. Я стоял как вкопанный, ноги не шли. Я готов был упасть. Дождь кидал в меня камни, еще немного и он забьет меня до смерти…
Стадион был пуст, кому придет в голову бегать в такую погоду. Я перешагнул через ограждение. Слегка размял ноги и побежал. Первые шаги давались с трудом, кровь вся собралась в сердце злостью и никак не хотела переходить к мышцам. Я заставлял себя бежать, усилием воли разгибая ноги. Потихоньку все начало приходить в нормальное состояние. Ноги шли без труда, дыхание ровное и я решил повысить темп, загнать себя, как загоняли себя мы тогда…
Мы любили друг друга. Начиналось все с прихожей. Закрывая дверь в мою квартиру, мы уже целовались. Я наслаждался ею, я кусал ее губы, легко, осторожно, нежно… Каждый раздевал другого. Вещи летели на пол, что бы потом послужить нам постелью. Мир переставал существовать для нас, мы сливались в единое целое и в таком темпе проводили весь оставшийся день. Не выражая ярких чувств в обществе, мы не скрывали их дома. Мы занимались любовью где угодно… где и когда нам хотелось… Мы валились в изнеможении на кровать и даже не разговаривали. Сложно было даже дышать. Мы берегли силы, зная, что через несколько минут нам захочется снова. Мы прожигали себя в бешеном темпе, но нам было все равно! Мы этого хотели!..
Она открыла дверь своими ключами. Зашла в прихожую и, не зажигая свет, скинула сапожки и повесила на вешалку пальто. Ее, обычно плавные, движения сейчас были резки. Каждое разило током. Я подошел к ней сзади и обнял за талию. Она повернулась и, не глядя на меня, дала мне пощечину. Холодный огонь ладони обжег мою щеку, я опустил руки, и она пошла на кухню ставить чайник. После нее на паркете оставались мокрые следы. Я пощупал ее замшевые сапоги, их можно было выжимать, кроме того, каблук на правой ноге очень сильно болтался… Она сломала его по дороге… а я даже не заметил. В темном коридоре ее следы светились. Млечный путь… Я зашел на кухню через пять минут. Она сидела и смотрела на улицу. Дождь барабанил по окну, ветер уже успокоился, и небо было равномерно грязным. Я положил на стол рядом с ней полотенце и ее домашний синий свитер. Не знаю кто, любил его больше, наверное, я… Она отвергала дома штаны и ходила в одном свитере на нижнее белье. Лишь когда к нам приходили гости, она надевала джинсы или мои спортивные штаны, что бы посмешить меня. Свитер с высоким горлом и растянутыми рукавами... он спадал вниз до середины бедра… может быть я не много видел в жизни, но я не видел ног красивее. Однажды, чтобы описать ей прелесть ее ног, я специально цитировал Джека Лондона с книжки… «До чего стройны и пропорциональны! Это ноги юноши. Я видел на ринге боксеров в легком весе с такими ногами. А вместе с тем это чисто женские ноги. Их всегда отличишь. Вон как выгнута передняя линия бедра. И сзади круглится настолько, насколько нужно. А как эти две линии сходятся к колену, и какое колено!.. Вот где и пропорции, и красота, и грация. Тут действительно можно говорить об очаровании плоти». Она смеялась и наигранно дулась за то, что я называл ее ноги, ногами боксера. Но это было не больше чем притворство, ведь она никогда не обижалась на меня…
«Вытрись и переоденься. Заболеешь»,- сказал я, снимая только что закипевший чайник с огня. Мутная заварка разливалась по белоснежному дну чашки. Этот фарфор выбирала она в подарок кому-то на день рождения, но так и не подарила. Передумала. И мы оставили его себе. Спрятав ладони в рукавах, она крепко сжимала горячую кружку и продолжала смотреть в окно. Я смотрел на свое отражение в чае… Молчание…
Пробежав два километра на максимальной скорости, я начал чувствовать усталость. Я мчался, как на соревнованиях, что бы завести кровь. Мне кажется, она уже не пульсировала, а прямым и мощным потоком струилась по сосудам. Какое спокойное дыхание!? Я рвал зубами воздух, и глотал его, не прожевывая и мне было мало. Я охотился за ним, бежал вслед. С каждым шагом боль все усиливалась, ноги тяжелели, кажется, что все тело сейчас сведет судорога, но я знал, что это ошибочные мысли. Сколько раз так же я выжимал из себя силы, а потом находил их еще и еще. Мне казалось, что я не вижу предела… Я бежал и бежал. Думая только о ней… Думая о том, что успокоение придет после, а сейчас надо очиститься… Мышцы служили некоторым фильтром. Постепенно они сжигали всю злость из крови и тем самым очищали ее. Зверский инстинкт превращался в килоджоули энергии и рождал движение. Я почувствовал вкус крови во рту, кажется, я сорвал себе горло. Плевать! Не все ли равно! Бежать, только не останавливаться!..
Тишина на кухне уже заполнила все ее пространство. Сырая пустота стояла стеной. Слабые звуки, проникающие через распахнутую форточку, ударялись о стену и вываливались обратно на улицу. Сегодня им здесь не было места. Напряжение возрастало, и чай стал пахнуть озоном. На зеркальной глади чая поплыли небольшие волны, это она поставила, пустую кружку на стол. Моя же кружка оставалась полной… «Ты все понимаешь, и я все понимаю…» Она говорила много, но в основном, я не слушал ее. Я смотрел в бесконечную горечь полной кружки. « Рано или поздно это должно было наступить… Вещи я заберу потом, когда пройдет дождь… А сейчас я уйду…». Я слышал лишь обрывки ее фраз, но был уверен, что не пропустил ничего существенного. Бесконечность притягивала меня, и я не мог оторваться… «Ты вообще меня слышишь?!» Она стукнула кулаком о стол. Эти маленькие кулачки на первый взгляд не могли причинить боли, но удар у нее был крепкий. И если она била в одно и тоже место, то там обязательно появлялся синяк. Я оторвался от чашки. Посмотрел сначала на ее кулачек, укутанный свитером, потом поднял глаза на нее. Лицо было белым, только черные стрелочки по-прежнему указывали вниз. «Да я слышу. Это правильно». Я протянул руку, чтобы стереть тушь с ее лица. Она отклонилась, молча. «Позволь. В последний раз…» Я касался ее бархатной, мягкой кожи и думал о том, что этого больше никогда не будет. Чудных мгновений любви и ласки, звонкого смеха на темных аллеях парка, горячего чая в постели и счастливых мечтаний на полу в ванной. Ничего этого больше не будет. Я не хотел, чтобы тушь стиралась, а она как на зло, исчезала с каждым прикосновением…Что за напасть такая!? Ведь девушка-продавщица обещала!!! Я слегка коснулся пальцем ее губ. Никогда больше… Она встала и пошла одеваться в прихожую. Я хотел встать и сказать ей, чтобы она не одевала мокрых вещей, но так и не смог… У меня не хватило сил…Я бы не смог с ней расстаться… Никогда… Никогда…
Я бежал. Тело уже не принадлежало мне. Я бежал только усилиями мозга. В голове боролись два слова, две противоположности. «Еще!» и «никогда!»…Шаг правой… «Еще!» … Шаг левой … «Никогда!» … Я потерял счет кругам… Я потерялся в этой тьме… Ноги заплелись, и я со всей скорости рухнул на мокрую резиновую дорожку. Рефлекторно сжался в комок и перевернулся раза два через голову. Я упал на спину и не знал, жив ли я. Надо мной не было ничего. Только пустота. Как тогда в кружке. Я не видел ничего, казалось, что ничего и нет! Я испугался… Я ведь умер…Я терял сознание…
Я очнулся от боли в ногах. Она вернула меня к жизни. Я радовался боли, потому что знал, что жив. Постепенно я приходил в чувства. Спиной ощущал холод дорожки, на губах чувствовалась кровь. Острый вкус крови насыщенной адреналином, гемоглобином и кислородом… «У тебя бешеная кровь» вспомнил я ее фразу и улыбнулся. Кровавыми зубами я скалился небу. Оказывается, я искусал губы… Я лежал и наслаждался болью, холодом и вкусом собственной крови, а дождь кидал в меня камни, еще немного и он забьет меня до смерти… "
(с)Кирилл Огнин