Всякий раз вылетает из головы, что Санкт-Петербург назван именем апостола, а не императора.
Императорский титул Пётр получил, победив шведов и обеспечив России выход к морю. А апостол... Здесь и дальше я пасую перед множеством очевидностей. Вот паникадило - это, например, люстра в Исакии. Исаакий же - византийский монах.
А вода в Питере такая мягкая, что домохозяйки по обыкновению полоскают бельё дважды. Ширина лестницы в парадной дома, в котором я остановился, семь длин ступни 41-го размера. Буквы В.О. на табличках с названиями линий (улиц) - это Васильевский остров.
А пончики в Питере называют пышками, при этом (хотя, может, и не при этом) интересных милашек в городе почти не встретишь. Впрочем, на ледяном ветре как будто не до этого. И опять же впрочем - встречаются женщины с фантастически синими глазами.
Что касается высоких потолков в этой обычной василеостровской квартире, о которых я прежде говорил, что они теряются в пространстве, нет, теряются не они, а постоялец. Потолки одновременно возвышают и атрибутируют его как вошь. В огромном паркетном зале с двумя окнами, под каждым из которых стоит кадка с замиокулькасом, чувствуешь себя Щелкунчиком, игрушечным императором.