ДЕНЬ ПЕРВЫЙ.
Жуткий звук. Скрипящий, душераздирающий, уничтожающий всякие мысли на корню звук ворвался в тишину города. Над нами черной грозовой тучей нависла страшная болезнь. От постоянной угрозы оказаться в числе зараженных, люди, когда-то славившиеся добротой и отзывчивостью все чаще стали подвергаться внезапным приступам гнева. И наконец, после этого звука, который не дай бог ни кому услышать, все встало на сво места. Нам не сказали, что делать. Этот отвратительный голос, что до сих пор звучит в голове, сказал:

"Вас спасут лишь решительные действия."


ДЕНЬ ВТОРОЙ.
Однажды заведенная традиция собираться ранним утром всем небольшим городом, что бы узнать что же случилось интересного за прошедшие сутки и просто поздороваться соблюдается строго. Соблюдалась. Но теперь даже она теряет свой вес. Пятеро сегодня просто не вышли из дома из отвратительного страха, и всем начала потихоньку казаться, что они правы. Еще трое просто не простнулись утром, так и отавшись в своих кроватях. Те же, кто все-таки выполз из своих нор, не вымолвили ни слова.
Ужас нашего положения, не в том что мы не можем или не знаем что делать.

Мы не хотим.


ДЕНЬ ТРЕТИЙ.
Болезнь не передается по воздуху или от прикосновения. Но больных все больше и больше с каждым днем. Любям противно друг от друга. Лучие друзья, родственники, влюбленные перестают общаться друг с другом. Все по одному.

И нет сил.

ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ.
Страх.
Им наполнен город. Сегодня нам снова сказали, что от этого никуда не убежать. Постараться сквозь злобу и неприязнь встать. Всем вместе Против этой напасти. Но нет того, что нас объединит. Каждый понит лишь о себе.

Вспоминайте же...


ДЕНЬ ПЯТЫЙ.
В город пришел посол из ближайшего крупного поселения. Бедняга. Привыкший к радушному приему с нашей стороны, он не смог вымолвить ни слова, когда натолкнулся на это звенящую тишину. К нему в порыве странного чувства подбежал какой-то уже обезумевший. Смотря сквозь стекла окон никто так и не услышал о чем тот тихо иступленно рассказывал путнику, но полсе услышанного тот пал ниц на колени и закричал. Этот крик не повторим - он хуже той страшной сирены. Он говорит что делают лудские чувства с другими. Из любви к своим близким и естественной боязни заразить тех, он остался в городе. Сидит сейчас где-то в беседке. Он там до наступления темноты.
Потом нас ждет еще один всхлип.

ДЕНЬ ШЕСТОЙ.
Запасы, что каждый, словно крыса, притащил к себе в норку медленно, но верно подходят к концу. Куда деваться и что делать - непонятно. Приходится, наступив на горло собственной гордыне, неприязни и страху, выползти на улицу. Мы видим друг друга. Ощущаем, даже когда все спрятались. Но нет ни желания ни видимой причины сказать соседу хоть слово. Помимо поселения того посла, вокруг нет ни души в радиусе 150 верст. Никто в одиночку был не в силах обеспечить себя и на неделю продовольствием и всем необходимым.
Так долго не протянуть.

ДЕНЬ СЕДЬМОЙ.
Людей разбудил воющий вопль. Вот они! Добрые и отзывчивые! Многие лишь открыли глаза от звука, и постарались поскорее их закрыть, будто это было лишь во сне.А те кто и решил встать, только равнодушно посмотрели в окно. Девушка, что в порыве голода и отчаянья, выбежала на улицу в поисках какой-нибудь крохи еды, стала жертвой волков, что появились здесь и осмелели, не видя света костров по ночам. Неужали равнодушие и страх в наших сердцах сильнее простых человеческих чувств?
Спасите наши души.


ДЕНЬ ВОСЬМОЙ.
Сегодня город понял все несовершенство медецины. Добрый старый лекарь, что просто устал смотреть на это самоуничтожение, с утра сказал так, что бы слышал каждый, что ждет у себя сегодня нех, кто еще не совсем отчаялся, ровно в полдень. Пришла всего дюжина заносчивых, своенравных, сумасшедших, отчаявшихся бездарей. Светила медицины не смог, не смотря на обещания, определить даже симптомы болезней, но почему -то с уверенностью сказал, что мы все уже больны. Не совсем еще разругавшись, мы выяснили что кроме нас в городе осталось еще трое людей, не способных подняться с постели. Хотели было договориться встретиться еще и завтра, но не смогли договориться даже о времени и месте.
Что же еще люди могут сделать, друг с другом.

ДЕНЬ ДЕВЯТЫЙ.
Любопытство сильнее любых чувств. Из дома лекаря целый день раздавались звуки взрывов, а из трубы валил густой белый дым. Кто по-смелее спросил, что же он делает, однако получил в ответ лишь презрительный взгляд и не услышал ни единого звука.

ДЕНЬ ДЕСЯТЫЙ.
Когда ушла необходимость прятаться от заразы, тишина, охватившая город и правящая в нем последние десять дней, сменилась на ругань из-за куска хлеба или банки прокисшего молока.

ДЕНЬ ОДИННАДЦАТЫЙ.
Вздорный старик! Он изобрел таки лекарство, но из жадности и заносчивости часть спрятал, преградив пусть множеством загадок и тайн, а другую часть выпил залпом сам.
Все есть яд, и все - лекарство. Зависит только от дозы.

ДЕНЬ ДВЕНАДЦАТЫЙ.
Девять. Девять злых, горделивых, отчаявшихся, эгоистичных, жадных... Уже даже не людей, а скорее животных. И не смотря на на ожидания, никто не становится терпимее. Злость лишь возрастает.
Болезнь все прогрессирует.

ДЕНЬ ТРИНАДЦАТЫЙ.
О чем можно думать, не за долго до смерти? О родных тебе людях? Любимом человеке? Любимых моментах прожитых дней?
А ты думаем о еде.

ДЕНЬ ЧЕТЫРНАДЦАТЫЙ.
Всего пятеро.

ДЕНЬ ПЯТНАДЦАТЫЙ.
Трое сумасшедших.

ДЕНЬ ШЕСТНАДЦАТЫЙ.
Почти никого. Города больше нет. Нам не спастись.