Сегодня решила возобновить писать. Мой аргентинский вечер, перетекающий в ночь в самом разгаре. А постаралась воссоздать его во всех известных мне деталях: непривычный на вкус и почему-то бесконечный мате, длинная трубка (подарок себе на какой-то праздник), шумная чужая компания за стеной и конечно же томик Борхеса, купленный не так давно на развале почти за бесценок.

Мне очень нравится в статье, которую я сейчас читаю, вот это место:
"...Но именно эта проза после обеда, для разговора, а не для декламации и нужна Сервантесу, и никакая другая. То же, думаю, можно сказать о Достоевском, Монтене или С. Батлере". И так далее.
Проза после обеда - вот что мне нравится.
И далее этот слепой интеллектуал припечатывает: "тщеславная жажда стиля перерастающая в еще более патетическое тщеславие, опустошительную жажду совершенства. (...) Лучшая страница, страница, в которой нельзя безнаказанно изменить ни одного слова, - всегда наихудшая".
Серьезно, как еще лучше можно было отвесить звонкую оплеуху почти всей литературе 20века и нам, ее почитателям??

Года два назад я была совершенно очарована одной строчкой этого всевидца: я знаю места, где молодежь поклоняется книгам и с пылом язычников целует страницы, не умея прочесть при этом ни буквы.
Эта фраза переливалась в моей голове, приобретая оттенки какой-то древней языческой мистики. У меня не хватало сил перевести ее в какие-то осмысленные образы, но от этого тайна конечно же становилась еще более притягательной.
Теперь я могу сказать, с каким-то тщеславным смирением - я точно знаю эти места и я любила туда ходить. Когда-то мне казалось, что в этих кругах интеллектуалов найдется место и для меня.
Да, сейчас я понимаю гораздо больше, но - почти ничего, что помогло бы мне ответь на его лукавый вопрос: "Ты, читающий эти строчки, уверен ли ты, что понимаешь мой язык?"

Только что перечитала написанное и впала в уныние от своего пустословия. Но я не буду все стирать, как я делаю обычно.