[показать]
Буквально сегодня дочитал сагу Хроники разлома.
Как то даже тяжело на душе, привыкаешь к героям
А когда в конце несмотря на весь хепи енд
Погибает герой жертвуя собой ради того самого хепи енда
Это тяжело, ведь за 10 книг саги успеваешь привязатся к герою
Несмотря на всю банальность надеешься что все будет хорошо
Что все закончится и герой благополучно вернется домой
Но одновременно понимаешь что ты отнюдь не очерствел
В пост вставляю отрывок из "Эпилога"


* * *
Дно Миров. Некогда здесь прошёл отряд Клары Хюммель, некогда именно здесь очутились Ниакрис и её отец — а сейчас, пробив небеса, сюда медленно па­дала огромная иссиня-чёрная скала, словно наконечник сломанного копья. Неведомая сила плавно опусти­ла агатового исполина наземь, камни застонали, раз­двинулись, подались, принимая невиданную тяжесть.
Но вот — стихли последние скрипы и стоны, воца­рилась тишина, и любопытные обитатели Дна рискну­ли сунуться к странному пришельцу.
Безмолвие нарушил негромкий безнадёжный плач — так может рыдать любящая дочь, потерявшая отца, уже почти смирившаяся с утратой, но всё равно заливаю­щаяся слезами всякий раз при одном воспоминании об ушедшем.
Множество глаз видели, как из трещины в скале выскользнул серебристо-жемчужный дракон. Изранен­ный, он всё равно оставался прекрасен.
Кто-то из живности прыснул в разные стороны — дракон внушал инстинктивный, необоримый ужас.
Он не летел, он медленно, из последних сил ковы­лял — но всё равно, даже самые сильные и злобные из обосновавшихся на Дне не дерзнули заступить ему до­рогу.
Сделав круг, дракон вернулся обратно. И одним ог­ненным выдохом закрыл за собой трещину.
А если бы жители Дна Миров смогли увидеть, что творится внутри каменного исполина, то их взорам предстало бы, как жемчужный дракон осторожно обви­вается вокруг тёмного неподвижного тела на полу, об­нимает, прижимается — и, уронив голову на лапы, смежает грозные очи, погружаясь в вечное ожидание.
* * *
Спи, Разрушитель. Пусть будет спокоен твой сон. Ты всё свершил, всё успел. Цена? — не бывает цены у такой победы. Отдал всю кровь. Всего себя.
Искупил, чего было искупать.
Спи. Ты знаешь, что твоя дочка — рядом, что она не покинет тебя.
Спи, до той поры, пока не изменятся круги этого мира, пока он не станет совсем, совсем другим.
И пусть последним, что задрожит на внутренней стороне смежившихся век, будет новое солнце над но­вым миром — миром, составившимся из Мельина и Эвиала.
Спи.
Я буду рядом, я охраню твой сон. Я, твой отец, Ви-тар Лаэда. Ты слышишь меня? — нет, конечно же, нет. Ты теперь дух, как и я, но скован куда более крепкими цепями. Я не жду, что ты пробудишься, — даже духи, вроде бы «бессмертные», на самом деле не таковы и истаивают со временем. Истаю и я, не дождавшись твое­го пробуждения, — не в пределах этого мира совершит­ся оно, я не надеюсь.
Восстание Безумных Богов открыло мне глаза, я понял, как хрупок баланс, установившийся в Упорядо­ченном. И понял, что он может длиться «вечно» с точ­ки зрения простого смертного или даже эльфа-долго­жителя; но для правящих здесь сил это покажется со­всем недолгим.
Равновесие нарушено. И уже, похоже, необратимо.
Но тебя, мой сын, это волновать не должно. Ты ис­полнил свой долг, и я горжусь тобой. Горжусь без­мерно, как только может отец. Я испугался смерти, не потратил последнее — и вот скитаюсь неприкаянным призраком. Ты пошёл дальше. Ты отдал всё, отдал и жизнь, получив взамен этот сон, куда больше похожий на смерть.
Сможешь ли ты проснуться? Слишком крепки путы.
Пока не изменится этот мир, тебе на него не смот­реть.