В колонках играет - Светлана Сурганова-Корабли
Настроение сейчас - Вроде нормальное

Выдержки из дневника Дуремара.

1 июля – Мальчик вышел каким-то деревянным. Особенно – нос. Но я горд. Счастлив я.

2 июля – Кот ушёл из дома. Уже не горд.

3 июля – Тараканы ушли из дома. Пиявки подохли. Выжила лишь Лукреция. "Лукреция – чернобылеморский мутант с панцирем из стеклобетона" – из "Справочника домашнего пиявковеда". Уже не счастлив.

4 июля – Сам ушел из дома. Пил с Карабасом. Вернулся. Лукреция погибла – взрывом разметало по стенам каморки. Пробовал отодрать покойницу ножом от стен – приварилась намертво. "Температура в радиусе поражения не менее полутора тысяч градусов" – из "Справочника домашнего взрывотехника". Пробовал надрать мерзавцу уши. Ушей нет. Пробовал надрать задницу ремнем – сплошное дерево. Носом ткнул меня в живот – едва откачали. Начинаю понимать Карабаса.

5 июля – Окончательно понял Карабаса. Всучил мальчишку папе Карло. Он мне никогда не нравился. Но сочувствую. Но своя жизнь – дороже.

6 июля – Встретил папу Карло в пивной – правый ус уже в подпалинах.

6 июля вечером – Папа Карло пришёл в пивную с подушкой, и заявил, что намерен ночевать под столом. Когда трактирщик его выставил, Карло долго рыдал, брыкался и царапался в дверь трактира. Вместе с ним царапался и брыкался сверчок папы Карло. Кстати, сверчок – с подбитым глазом.

6 июля ночью – Папа Карло стоял около моего дома и громко ругался. И благодарил за подарок и за устроенную свою (в смысле – его) старость. Сверчок тоже ругался. Мерзопакостно. Впрочем, оба были мертвецки пьяны. Пришлось вызвать полицию. Все обрадовались, когда узнали, что идут в тюрьму.

7 июля – Карло в тюрьме. Махнул мне из-за решётки рукой – счастливчик!

8 июля – Был на болоте. Отдыхал душой. Карло всё ещё в тюрьме. Завидую.

9 июля – Лучше б я не был на болоте. Он тоже был там. Плавал. Черепаха сдалась и выложила всё как на блюдечке. В её возрасте дорожишь каждым часом жизни... Этот – клюнул.
Смотрел, как он выползает из ила и тины, и назвал его Буройтиной.

10 июля – Карабас тоже клюнул. Карло выставили из тюрьмы. Долго и нудно просился обратно. Не взяли. Сверчка – тоже.
Приходила крыса папы Карло. Представляет собой нелепое удручающее зрелище – совершенно без хвоста, со сломанной челюстью. Кажется – не жилец. Догадалась и ушла в Страну Дураков.
Примечание: Карабас никогда не встречался с Буройтиной.

11 июля – Встретился. Бороды больше нет. Кукол – нет. Кнута – нет. Здоровья – нет. Денег – нет. Тревожно озирается. В глазах – безумный блеск.

12 июля – Вернулась крыса папы Карло из Страны Дураков. Не дошла. И больше не дойдет – нога в шине. С котом Базилио и лисой Алисой. Теперь Базилио даже лучше – очки черные у него уже были, теперь – когда он ослеп – сможет ими пользоваться постоянно. Лиса – на костылях. У неё тоже нога в шине. Про дураков, которым не нужен нож, больше почему-то не поёт. И вообще – задумчивая такая... И всё время икает. Вспоминает обед в "Трех пескарях" и икает. И моргает. Двумя глазами вместе. Неприятно разговаривать – некая двусмысленность. А впрочем – заурядный тик. Сплошная неврология. Лечить лучше электричеством.

13 июля – Купил револьвер.

13 июля вечером – Купил ружьё.

13 июля ночью – Вернулся за оптическим прицелом. Долго упрашивал оружейника продать мне немедленно. Прямо сейчас. За срочность пришлось переплатить.

14 июля – Купил огнемёт. Подумал и – чтоб не возвращаться – прихватил ящик динамита. Но всё равно пришлось вернуться за пулемётом. Пулемёт – на чердаке. Станковый. Динамит – в подвале. По ночам – не сплю. Сижу в кровати с огнемётом в обнимку. Вначале попробую сжечь. Не удастся – взорву вместе с домом динамитом. Пусть я погибну...
Боже, как хочется жить!!! Как хочется смеяться, дышать полной грудью, смотреть на пиявок! Возможно ли это в моём положении? Думаю – нет.

14 июля вечером – С Карабасом сделался припадок, а потом ипохондрия – когда узнал, что Буройтиной возвращается.

15 июля – Сегодня сразу после полудня Буройтиной с друзьями, взяв в заложники некстати подвернувшегося папу Карло, продолбили в стене его каморки отверстие и попали на склад аптечного управления. Стоявший у стены ящик со стеклянными емкостями с эфиром в момент пробивания отверстия свалился на пол. Емкости разбились. Пары эфира оказали благотворное влияние – все улыбаются, дрыгают ножками и ручками. Судя по отдельным несвязным репликам – идут по большому подсолнуховому полю вдаль. И так уже восемь с половиной часов. На городском совете решено подливать эфира из большой емкости по мере того, как он будет испаряться, дабы продлить поход... Выиграть время.

16 июля – Выиграли. Все, включая папу Карло – в госпитале. Кроме Буройтины. Буройтину одели в оранжевые штанишки и синюю широкополую шляпу. У Карабаса нашелся словарь. Довольно экзотический. При помощи него нашли адресата подальше. Назвали Буройтину Незнайкой. Отобрали Золотой Ключик – сказка должна оставаться сказкой, тайна – тайной, и отправили теперь уже Незнайку посылкой с оплатой всех пошлин и сборов в Москву – писателю Носову.

16 июля вечером – Фейерверк. Ликование. При свете разноцветных сполохов гляжу в угол. Пусто мне. Одиноко. Беру луковицу. Смотрю так. Эдак... Чиполлино! Счастлив. Горд.

17 июля – Сдохла первая пиявка... Уже не горд. И не счастлив.

18 июля – Решил смазать пулемет. Так – на всякий случай. Сел. Прилип к стулу. Намертво. Пробовал отстрелить прилипшие штаны от стула при помощи пулемета... Хорошо, что актриса Мальвина, кланяясь, нагнулась – очередь прошила театр насквозь. Из меня идёт дым. Щепки стула – в дырках. Из них – тоже дым. Лоскуты штанов в дырках. Тоже дым. Дым просто всюду. Дописываю дневник левой рукой, так как правая – на гашетке. Чиполлино хохочет, грезит о революции и не попадается на мушку... Не могу загнать его в перекрестие. Очень подвижный ребенок. Трактира напротив больше нет. Принял на себя половину ленты. Всё! Сейчас отклеиваюсь, пристреливаю Чиполлину (если, конечно, попаду) и ухожу в монастырь замаливать грехи.

Ваш Дуремар.